Варварские вторжения и создание на развалинах Римской империи варварских государств ослабили идею имперского единства. Особенно способствовало этому создание национальных Церквей у народов, обращенных ирландскими миссионерами. А папы поддерживали Империю, что не способствовало росту их популярности.

Конечно, сам Рим – место гробниц апостолов Петра и Павла – пользовался особым авторитетом на Западе. Паломничества сюда никогда не прекращались. Однако возникает вопрос: насколько в глазах западных христиан гробницы двух апостолов связывались с церковной структурой? Все свидетельства, которыми мы располагаем, указывают, что не только на Востоке, но и на Западе (местные галльские соборы, св. Исидор Севильский, Беда Достопочтенный и др.) на этот счет разделяли мнение св. Киприана: апостол Петр является родоначальником всех епископов в каждой местной Церкви. Следовательно, у римских епископов не могло быть никакой реальной власти над другими епископами.

Сами же римские папы считали иначе: они придерживались необъяснимого мистического убеждения, что Петр является родоначальником римской кафедры, а через нее – всех остальных епископских кафедр. Согласно этому убеждению, Петр говорит через Римского епископа особым, личным, ни с кем другим не сравнимым образом, следовательно, только Рим по-настоящему является "седалищем Петра", поэтому "петровская" природа епископского служения подразумевала признание епископа Римского главой епископата и, следовательно, главой всей Вселенской Церкви.

Такое понимание "петровского" служения, естественно, не могло быть облекаемо в конкретные формы: тогдашней исторической реальностью была децентрализованная Церковь. Папы, видимо, понимали, что эту их идею никто не сможет воспринять и никто к ней серьезно не отнесется. Так, папа Лев Великий, который никогда не упускал возможности заявить об основанном на Петре верховенстве Римских епископов, протестуя против 28-го канона Халкидона, для надежности ссылался все же на Никейский Собор, а св. Григорий Великий, протестовавший против титула "вселенский", утверждая, что если один епископ называется "вселенским", то ни один из всех остальных епископов не может считать себя таковым, также выражал мнение, что Петр даже сейчас присутствует в своих римских преемниках. Это внутреннее мистическое убеждение римских пап никогда их не покидало: папы, несмотря на множество исторических несоответствий, утверждали свою преемственность от апостола Петра. При этом второй основатель Римской Церкви, апостол Павел, все больше отодвигался на второй план.

Именно это убеждение постепенно приобретало институционное и юридическое обоснование. Можно сказать, все действия и заявления пап, адресованные к епископам вне их непосредственной юрисдикции, мотивировались концепцией, что их верховенство является петровским и, следовательно, вселенским. Несомненно, это и было причиной поставления папских "викариев" в такие места, как Арль или Иллирик, а также посылки "паллиев" некоторым избранным митрополитам. Папские декреталии, которые начали публиковаться уже в V в., чтобы ответить на вопросы, возникающие во всех концах западного мира, были написаны в том же духе.

Это не значило, однако, что сами папские викарии, получатели паллиев, разделяли этот крайний взгляд на папское верховенство. Заметную роль в обретении папской властью официального и юридического фундамента сыграли победа римских обычаев на соборе в Уитби (664 г.) и активная деятельность римского миссионера, крестителя германских земель св. Бонифация в Западной Германии и во Франкском королевстве. "Римский" порядок теперь выдвигался как программа церковной реформы, необходимой из-за хаотических условий церковной жизни во Франкии при правлении Меровингов. В 742 г. собор в Суассоне под председательством св. Бонифация постановил, что все митрополиты должны получать паллий от римского папы: это должно было символизировать каноническую юрисдикцию, исходящую из Рима. Постановление собора будет проведено в жизнь Карлом Великим, который действительно создаст некое подобие "западного патриархата" (однако оно осталось феноменом "века Каролингов").

Таким образом, любые разговоры о патриархе Запада во время до Уитби, св. Бонифация и Карла Великого являются некорректными. Но и во время Карла мы не можем говорить о "патриархате" восточного типа, основанном на идее пентархии со строго оговоренными территориальными ограничениями: новый западный "патриархат" был основан на концепции всеобщей и повсеместной власти Рима. В реальности это – лишь распространение римской власти на те части христианского мира, которые были готовы принять ее (то есть на варварский Запад). Но претензии являлись универсальными и должны были включать в себя и Восток. Так создалась та напряженная обстановка, которая привела к первому открытому конфликту – так называемому фотианскому расколу.

Тем не менее в VI-VII вв. Римская Церковь была связующим звеном между Западом и Востоком. Папы сознательно шли на компромиссы, даже ценой некоторой непоследовательности. С одной стороны, они, участвуя в имперской византийской системе, признавали "пентархию", а с другой – всюду, где могли, использовали аргумент апостольства Петра для утверждения своей юрисдикции. Возможно, равновесие удалось бы поддерживать гораздо дольше. Но близорукая политика иконоборческих императоров, толкнувших пап в объятия франков, сделала папство западным институтом, связанным с Каролингской монархией, вначале бывшей орудием папства, а затем ставшей его непримиримым соперником в стремлении к власти над централизованным и культурно унифицированным западным христианством…

Примечания

31. Тогда этот термин значил независимость архиепископа от местного митрополита – т.е. в данном случае римского – и его прямое подчинение Константинополю.

Литература: Meyendorff, Imperial Unity; Карташев; Ostrogorsky, History of the Byzantine State; Vasiliev; Previte-Orton; Runciman S. A History of the Crusades (3 vols.). Cambridge, 1980.

1. Вернемся к положению в Константинополе после смерти Маврикия (602 г.), друга и покровителя персидского царя царей Хозроя II, который уступил своему византийскому тестю значительные территории в Армении и заключил вечный мир с ним. После убийства Маврикия Хозрой, женатый на его дочери, объявил себя отмстителем и начал войну против Византии. Почти сразу он добился самых серьезных успехов. Фока (бывший полковник-центурион) оказался полной бездарью и ничего не мог предпринять, кроме пьянства, насилия и кровавого террора.

Византийские войска терпели одно поражение за другим. Фока, сознавая слабость духа своих войск, пытался вынудить у собора епископов особую меру поощрения воинам. Он просил заранее объявить мучениками и канонизировать тех, кто падет в этой войне. Добиться этого не удалось. Знаменитый канонист Феодор Вальсамон (XII в.) сообщает о спорах епископов по этому вопросу. Многие ссылались на 13-е правило Василия Великого: "Как мы причтем к мученикам тех, которые убивали на войне, тогда как Василий Великий не допускал их, как имеющих нечистые руки, к причащению в течение трех лет?" А когда многие священники и один епископ соглашались с императором и признавались, что они сами участвовали в сражениях и убивали, то собор по 43-му правилу Василия Великого хотел запретить их в священнослужении. Но многие, которые были и сами на военной службе, возражали против этой строгости отца Церкви и утверждали, что воины, наоборот, достойны даже награды. Спор кончился ничем. Едва ли бы кончился иначе, даже и в наше время… [32].

Негодование на Фоку прорвалось на очередном празднике на ипподроме в 609 г. Упрекая тирана в пьянстве, народ кричал: "Опять ты нагрузился из кувшина! Опять потерял разум!" Фока распорядился отомстить. Префект одних обезглавил, других побросал в мешках в море, третьих лишил отдельных членов тела. Озлобленный народ ответил поджогами и бунтом. В конце концов восстал полководец из Африки Ираклий и прибыл с флотом в Константинополь.