Пока светло, решил залить в топливный бак канистру горючего, чтобы твердо знать, что его хватит на всю ночь. Только стал лить его в бак, как налетела огромная волна. Я мельком увидел ее за спиной. Она перекатила через плечи, за ней – вторая, третья.

Палуба на ладонь в воде. Вода попала в топливный бак. Заливное отверстие находится на палубе, и я не успел его закрыть: волной меня отшвырнуло к борту. Но все же остался в лодке. Вцепился в шкот. Канистра с горючим улетела за борт.

Двигатель продолжает работать. Видимо, попавшая в бак вода осела на дно. В голове промелькнуло: если бы двигатель вот так же работал перед Самоа, мы не попали бы в то отчаянное положение, когда совершенно беспомощные летели прямо на рифы.

Минуты через три-четыре мотор заглох. Без всякого предупреждения.

На мгновение я ощутил зловещую тишину. И лишь потом услышал, как ярятся волны, шипит и свистит ветер. Нас снова понесло на ближайшие рифы. Ветер дул все в том же направлении, и ставить паруса было бессмысленно.

Наша жизнь зависела от двигателя. Нужно любой ценой заставить его работать. Гребной винт должен вращаться. Нам надо бежать от опасных рифов.

И я вступил в битву. Когда в дизельный двигатель попадает вода – дело плохо. Особенно перед рифами, когда волны бушуют, а у тебя считанные минуты. Я лихорадочно стал отвинчивать гайки, продувать трубки и соединения. Вода попала даже в камеру сгорания. Там, откуда поступает горючее, собралась лужица морской воды. В жиклерах, в насосе – всюду вода. Работал как сумасшедший. Знал, что быстрота – решающий фактор. Но время летело. Незаметно прошло двадцать минут, затем полчаса. Джу подавала инструменты и тревожно всматривалась в сумерки. В любой момент ждали появления рифов.

До заправки двигатель работал около получаса, и мы удалились от рифа менее чем на милю. Ветер сильный, да и дрейф велик. Течение тащит нас как Раз на риф. Я прикинул: в нашем распоряжении было самое большее около полутора часов. Если за это время мотор не заработает, остается лишь надеяться на невероятную встречу с каким-либо судном.

Все мои мысли заняты двигателем. Ничто другое сейчас не волнует. Вокруг все залито горючим. Без передышки кручу заводную ручку и слежу, когда же наконец из насоса начнет поступать горючее.

Волны швыряют лодку, я больно ударяюсь в тесноте моторного отсека, но не выпускаю рукоятки. Думаю, тогда я уже был сильно зол. В довершение всего требовалось отвинтить соединения. И, как это всегда бывает, нужный ключ от шестигранных гаек выскользнул из рук и ушел под воду на дно лодки. Он изготовлен по английскому стандарту, а другие, что находились под рукой, сразу же сминали грани гаек. С помощью молотка и отвертки мне удалось-таки отвинтить и самые неподдающиеся гайки.

И опять сражение с заводной рукояткой.

Джу отвечает за волны. Оберегает меня от них. Скорее даже – от крышки моторного отсека, которая то и дело захлопывается и бьет по голове. Но главная обязанность Джу – вычерпывать воду из лодки.

Решил, что теперь-то уж все в порядке. Подсоединил аккумулятор, включил стартер. И… ничего! Будто я и не возился с мотором. Две или три минуты пытался завести двигатель с помощью аккумулятора. Никакого результата. Едва не посадил его. Он и без того при последнем издыхании. Снова, уже в который раз, завинтил все крепления и бросился к заводной рукоятке. От усталости пересохло в горле. Едва перевожу дыхание. В груди все горит, будто вдыхаю раскаленный пар. Руки слушаются с трудом, но нет на свете силы, которая смогла бы оторвать меня от рукоятки. Я буду ее крутить до тех пор, пока двигатель не заработает. И тут я вспомнил о тюбике со старт-палом. Перед самым отъездом из Болгарии его принес наш друг – начальник ремонтной мастерской ВМФ Господин Тодоров. Я несколько минут впрыскивал содержимое тюбика через фильтр и пытался, включая аккумулятор и стартер, завести мотор. Двигатель несколько раз чихнул, послышались глухие удары детонации, словно кто бил молотком. Перестал впрыскивать, и дизель заглох. Я смотрел на него с жгучей ненавистью. Явно, горючее в камеру еще не поступает, но мотор уже подал признаки жизни. Снова перекрыл поступление воздуха. И опять – аккумулятор, стартер, старт-пал.

И мотор заработал!

Мы спасены.

Обрадовался ли я? Хорошо ли мне было? Нет! Я абсолютно ничего не чувствовал. По крайней мере в ту минуту. В такие моменты превращаешься в автомат.

Не воспринимаю тяжелых ударов крышки моторного отсека по голове. Не ощущаю боли окровавленных пальцев.

Ветер бешеный. Чтобы избежать встречи с рифами, нужно двигаться точно против ветра. И мы бросились ему навстречу. Снова на нас обрушилась огромная масса воды. Часть ее скатывалась обратно в океан, другая уходила под палубу. И снова мы схватились за ведра. История, случившаяся с нами перед Папеэте, повторяется, но здесь, я знаю, битва продлится всего три часа. Именно столько, сколько необходимо, чтобы уйти от рифов и войти в зону маяка. Как бы вода ни поливала меня, но у румпеля я все-таки отдыхаю. Это куда спокойнее, чем биться с двигателем.

Еще немного – и поднимем паруса.

Льет дождь, видимость – хуже некуда. Волнуюсь, потому что ночью надо обязательно увидеть спасительный свет маяка. Это единственный надежный ориентир на нашем пути. Облачно, и я не могу определить наше местоположение.

Что с нами станет, если мы не обнаружим маяка? Окажемся во власти бесчисленных рифов и островов? Третий раз в жизни осознаю большое значение маяка. Об этих районах океана можно говорить много добрых слов, но только не о береге как спасителе. Ведь перед ним вас подстерегают рифы. А ночью они для мореплавателей – верная гибель.

Волнение усиливается. Снова всюду вода. Лодку веду без желания. Не верю в пеленг. Быть того не может, чтобы я ошибся на столько миль. И Джу ему не верит. Ругает. Она тоже опирается больше на опыт и интуицию.

Мысль о маяке не выходит из головы. Он действует в радиусе пятнадцати миль. Но в данный момент видимость всего лишь около одной мили. Чтобы попасть в освещаемую маяком зону, нам надо пройти еще мили четыре. Но маломощный двигатель еле тащит лодку против ветра и волн. Потребуется еще около трех часов. Лодку давно заливает. Один из нас сидит у руля, под потоками воды, другой ведром вычерпывает воду из лодки. Видимость ухудшается. Плохо, когда ты, не зная точно, где находишься, ищешь некий призрачный свет как дар судьбы. Рев двигателя помешает нам вовремя услышать шум прибоя у рифов. Эх, был бы выбор! Стихия снова поставила нас перед свершившимся фактом. Объявила нам шах…

Заглушил двигатель. Ставлю паруса, и мы отдыхаем.

Направляю лодку к предполагаемому месту острова Вити-Леву. На нем Сува, столица Фиджи.

В эту ночь в который раз наши спутники – кромешный мрак и тревога. Остерегаемся тысячи вещей. Каждую минуту может произойти непоправимое.

Глаз не смыкаем. Всю ночь напряженно вглядываемся в темень. Знаем, что окружены рифами, островами. Но никакого маяка. Дождь не прекращается. Ждем, вот-вот окажемся в зоне прибоя. Снова надели спасательные жилеты. Снова собрали мешки с документацией, вложили пенопласт, чтобы их выбросило на берег. Молчим. Джу следит за появлением скал с левого борта, я – впереди и справа. Нервы натянуты до предела: когда увидим риф, в нашем распоряжении останутся буквально секунды.

Скверно на душе, когда знаешь, что со всех сторон тебя подстерегает опасность. Как ни стараешься проникнуть взглядом в темноту, видишь лишь метров на десять вперед. Напряжение растет. Нет и следа от прежней усталости. Нынешняя ночь – последняя схватка со стихией. Нам и нужно-то немного, совсем мало – увидеть маяк. Или дождаться дня. Но маяка нет. Нет и рифов. Почти физически ощущаю опасность и близость земли. Мы в западне. Если бы можно было убрать паруса и подождать до утра! Но течение здесь сильное, и если нас выбросит на рифы, то и сам черт не спасет. Остается одно – двигаться под парусами с малой скоростью. Если лодка потеряет ход, она станет неуправляемой, сколько ни двигай тогда румпель.