Все, о чем я пишу, касается загрязнения открытых вод: неутомимые труженики – морские течения и ветер, – те самые, которые помогают нам пересекать Тихий океан, далеко разносят нефтяные пятна. Однако для человечества, пожалуй, может оказаться еще более опасным нарушение равновесия в зоне континентального шельфа. Признаки такого нарушения можно видеть уже сегодня – в виде прилипающего к ногам мазута или расплавленного асфальта на пляжах, грозных нефтяных приливов у берегов. Смерть проникает с поверхности воды в глубину, гибнут рыба, водоросли, моллюски и т. д.

Заинтересованные государства и научные институты давно уж разрабатывают способы борьбы с нефтяным загрязнением моря. К сожалению, до настоящего времени не создано ни одного эффективного с экологической точки зрения метода. Обработка нефтяных пятен детергентами[35] также опасна для жизни океана. Пятно исчезает, но внесенный химикат начинает свое зловещее дело.[36] Простое, безвредное механическое удаление нефти все еще невозможно на больших площадях. Как же быть? Остается одно: предварительная борьба, профилактика, предохранение, увеличение гарантий и надежность защиты. И сотни конгрессов, совещаний, докладов…

Я не берусь предсказывать, но полагаю, пора уже нам взглянуть правде в глаза: не надо называть случайностью неизбежные аварии и кораблекрушения. Человечество располагает тысячами танкеров, а в сообщениях, следуя закону больших чисел, катастрофы с ними все еще называют «случайностью». Уже многие государства добывают нефть с морского дна. В 1977 году все мы были свидетелями крупной аварии с платформой «Браво» в Северном море, на месторождении «Экофиск». За несколько дней в море выплеснулись десятки тысяч тонн сырой нефти. И произошла авария почти у самых берегов Европы. Шум вокруг этой истории в прессе поднялся невероятный. Впервые об этом так много писали. Англичане, французы и скандинавы горевали о треске, которая исчезнет с их столов, датчане и норвежцы – о загрязненном побережье, и весь мир смог наглядно представить себе бедствие, которое касается, по существу, каждого.

Естественно, эта катастрофа насторожит промышленников. Они, разумеется, примут соответствующие меры, повысят гарантию безопасности добычи нефти со дна моря, затратят новые средства, и вероятность аварий в будущем, конечно, уменьшится. Но не исчезнет! Авария на платформе с нелепым названием «Браво», работающей на опасном с экологической точки зрения месторождении, уже вторая или третья по счету.

Снова с прискорбием заявляю: по известным и неизвестным причинам катастрофы на морских нефтяных месторождениях будут совершаться и впредь, и всегда несчастья, факторы и обстоятельства так переплетутся, что найти виновных будет трудно. Для нас эти аварии – закономерны, неизбежны.

К сожалению, танкеры будут сталкиваться и в дальнейшем. И самым неожиданным образом давать трещины. И садиться на рифы, разбиваться о скалы. И самопроизвольно воспламеняться. А значит, нефть будет продолжать разливаться и поражать все большие площади.

По сообщениям «Нью-Йорк таймc», в первые девять месяцев 1976 года установлен мрачный рекорд: затонуло 13 танкеров общей грузоподъемностью 940 тысяч тонн (815 тысяч тонн в 1975 году). За тот же период зарегистрированы 604 крупные аварии танкеров, в том числе 10 столкновений и 50 пожаров. В результате в море вылилось рекордное количество нефти – 198 277 тонн.

Я ненавижу критиканов. Меня всегда раздражали те люди, которые лишь указывают на недуги, с упоением говорят об ущербе, несчастье, хаосе и предсказывают мрачное будущее, однако не предлагают ни одного способа избавления от бедствия. Убежден, что открыть и объяснить данное явление – это шаг к его познанию. Но вот уже лет десять сотни авторов только и делают, что со злобным удовольствием созерцают разрушение природы.

Я экономист. Передо мной стоит простой вопрос:

«Может ли человечество отказаться от использования богатств океана?» Ответ короткий: «Нет».

Но спрашивается: до какой степени на данном этапе человечество может ограничить эксплуатацию некоторых видов ресурсов морей, с тем чтобы сохранить их до того времени, когда оно достигнет большего научно-технического прогресса, когда станет богаче и научится внимательнее, бережнее относиться к окружающей среде? Может быть, именно здесь должна проявить свою активность Организация Объединенных Наций? Ведь есть все возможности правильно оценить природные ресурсы и рационально их использовать. «Экофиск» – не внутренний вопрос Англии и Норвегии и остальных прибрежных государств. Если со стола англичан исчезнет треска, они, конечно, с голода не умрут, заменят ее чем-нибудь другим, например телятиной. Но килограмм телятины можно получить, израсходовав до 15 килограммов зерна – этого порой единственного продукта питания ряда развивающихся стран. Но мысль об этом не придет в голову ни английскому служащему, ни даже голодающему где-нибудь в Нигерии. И уж, конечно, не подумают о том, что излившаяся в Северное море нефть и голодная смерть тысячи малолетних курчавых африканцев – это события, которые тесно связаны между собой.

Может быть, потребуется еще пятьдесят крупных аварий, чтобы мы наконец спохватились и вплотную занялись изучением данной проблемы. Когда океан начнет погибать, неизбежно возникнет паника, спешно будут приниматься скоропалительные решения. Спустя годы окажется, что мы снова жестоко просчитались и пришли к иному виду кризиса. По крайней мере так было до сих пор – из одной крайности ударялись в другую. Когда встает проблема нефти, всегда проводятся переговоры, а в результате есть и обманутые, и обиженные. И, несмотря на широко разрекламированную добронамеренность, проблема остается нерешенной.

Одна из самых важных проблем нашего времени – борьба за сохранение мира и переговоры о разоружении. Большая часть городов расположена на побережье. От взрыва нескольких атомных бомб в океане поднимется колоссальная волна, более гибельная, чем страшные цунами. Береговые поселения будут стерты с лица земли. С таким же губительным эффектом можно вызвать искусственные землетрясения и непрерывные ливни.

Огромная победа прогрессивных сил в наши дни – это заключение международных соглашений о запрещении всех видов оружия массового уничтожения, всяких способов использования природы в военных целях.

Я же хочу обратить внимание еще на одну сторону процесса разоружения – его непосредственное воздействие на сохранение окружающей среды.

Значительная часть топлива, металлов и пластмасс идет на производство и. усовершенствование обычного оружия. Многие отрасли промышленности, производящие сырье и материалы для военной индустрии, – активные загрязнители природной среды. Если сократить производство оружия, то существенно снизится потребность в сырье, а это в свою очередь благоприятно отразится на чистоте воды, воздуха, почвы и т. д.

Я часто задаю себе вопрос, можно ли сократить общественное производство, исходя из интересов охраны окружающей среды? Не явится ли этот шаг препятствием на пути прогресса? И есть ли смысл делать его, когда уже известны методы полного очищения отходов производства от вредных примесей? По-моему, есть смысл. Особенно если он – результат соглашения о сокращении и запрещении производства оружия.

Переговоры об охране окружающей среды не менее важны, чем переговоры о разоружении. Всеобъемлющий экологический кризис столь же опасен, как и ядерная война.

Войны начинаются с большой помпой, иногда их даже торжественно объявляют. Они – напоказ. Человечество их боится и тысячи лет старается от них уберечься. Экологический кризис – нечто новое. Мы еще не научились, еще не умеем уберечь себя от этой беды. Кризис наступает тихо, без шума и трескотни, часто вводит в заблуждение первоначальным изобилием и потому застает нас врасплох – потрясенными и беспомощными. А пока мы опомнимся, он уже набрал силу, бушует вовсю. Начинается цепь страшных, непоправимых бедствий. Загрязнили море, а получили засуху. Вырубили леса, а погубили водоемы. Эти факты знакомы каждому, кто читает газеты, слушает радио, о них знает любой государственный служащий. И что с того? Помогает ли знание? Нет! До каких же пор забота о грядущих поколениях и ответственность перед ними будут стоять на коленях перед сиюминутной, временной, формальной экономической выгодой?