Вместо ответа Розмари указала рукой.

– Следующий поворот.

Они подъехали к дому, и она уже собиралась пригласить его выпить кофе, но тут заметила у дверей потрепанную машину Бена. Она взглянула наверх – дом был погружен в темноту, и только в ее спальне за опущенными шторами горел свет. Был час ночи.

– Ты не возражаешь, если мы попрощаемся здесь? – Голос у нее дрожал.

Том внимательно посмотрел ей в лицо. Мотор еще работал. Вдруг, словно ему в голову пришла какая-то новая мысль, он заглушил мотор и быстро поцеловал ее в бесчувственные губы.

– Нет, – прошептала она. – Нет, Том.

– Не пугайся, Розмари. Это самый дружеский из всех поцелуев. Я ничего от тебя не требую.

– Спасибо. И спасибо за прекрасный вечер. Действительно прекрасный.

Он вышел из машины, открыл для нее дверцу. Она медлила – ей хотелось остаться и еще посидеть, набраться смелости, которая стремительно улетучивалась вместе с парами шампанского. Том не задавал вопросов – держал ее сумочку и молча смотрел, как она ищет ключи и открывает дверь.

– Спокойной ночи, Том.

Он сел в машину, помахал рукой и резко рванул с места, так что гравий полетел из-под колес. Ее охватило глупое желание окликнуть его, попросить подняться наверх, чтобы помочь ей встретиться с человеком, который сидел в ее спальне, но она знала, что эту схватку ей придется провести одной.

На кухне ее не встретил, как обычно, кот, который всегда начинал радостно тереться о ноги при ее возвращении. Из мусорного ведра торчали пустые упаковки из «Мак-Дональдса», в раковине стояли грязные кофейные чашки, стол был заляпан кетчупом.

– Ох, Элла… – пробормотала Розмари, выключила свет, сняла туфли на высоких каблуках и, крадучись, стала подниматься по лестнице, держа их в руке вместе с сумочкой. Она почти хотела, чтобы Элла проснулась и стояла рядом во время предстоящего сражения с Беном Моррисоном.

Розмари открыла дверь спальни. На постели лицом к ней сидел Бен, держа в руке листок с ролью. На столике стояла чашка кофе. Горела только настольная лампа. У него был такой вид, словно он никогда никуда не уходил, как будто это она вторглась в чужой дом. Он не улыбнулся ей, и у нее сразу же вылетело из головы все, что она собиралась ему сказать.

– Хорошо провела вечер? – Он не отрывал взгляда от ее лица, а голос его звучал так глухо, что она с трудом разбирала слова.

Она бросила сумочку на стул, сняла жакет и стала искать вешалку, ощущая дрожь в коленях.

– Оставь его, – приказал он. – Просто оставь на стуле, и все. – Он говорил раздраженным тоном, и она вдруг тоже разозлилась. Вечер с Томом придал ей некоторую уверенность в себе, Она бросила жакет поверх сумочки и повернулась к Бену лицом.

– Что ты здесь делаешь? – ровным тоном спросила она, надеясь, что ее голос звучит достаточно твердо.

– У меня же есть ключ. – Теперь Бен улыбался. – И я подумал, что тебе будет приятно.

– Нет, не приятно, – быстро проговорила она и тут же отвела взгляд в сторону. Было слышно, как хлопнула дверь в комнату Эллы и кто-то прошел в ванную. Розмари повторила:

– Почему ты здесь, Бен? Неужели ты считаешь, что можешь запросто явиться ко мне домой после трехнедельного отсутствия и рассчитывать на теплый прием? Где ты был?

Он начал что-то говорить, но Розмари его перебила.

– Нет, помолчи. Дай мне сказать. – Он пожал плечами и молча стал наблюдать за ней, потом улыбнулся. Розмари продолжала: – Ты должен был позвонить. Мы расстались в ссоре, и за то время, что тебя не было, многое могло измениться.

– Я уж вижу. – Он кивнул в сторону окна, и Розмари поняла, что он видел, как она прощалась с Томом.

– Это просто приятель. – Слова вылетели сами собой, и она с раздражением поняла, что он снова заставил ее почувствовать себя виноватой. Она смешалась, потом поспешно проговорила: – Нет, я не это хотела сказать.

– Значит, не просто приятель, – улыбнулся Бен.

– Нет, приятель, но… Ради Бога, Бен, это не твое дело. Моя жизнь принадлежит мне. Зачем, зачем, зачем ты приехал! Уходи. – Получалось совсем не то, что так долго рисовалось ее в воображении. – Уходи, – повторила она снова, неуверенно, с запинкой.

С его лица не сходила улыбка. Розмари подняла глаза.

– Я соскучился, – сказал Бен и похлопал рукой по постели. – Иди сюда.

Она не двинулась с места. Она хотела, чтобы он понял, как ей больно, хотела объяснить свою внезапную ярость, но не находила слов.

– Кот погиб, – неожиданно сказала она.

Он смотрел на ее губы. Опять похлопал рукой по постели. Откинул одеяло. Вызывающая, дразнящая нагота.

– Иди в постель.

– Я не хочу.

– А почему тогда ты разделась, Рози? – спросил он. Она действительно разделась. Машинально. Одежда лежала на стуле. Она не помнила, как это произошло, и с ужасом оглядывала себя, пораженная предательством собственного тела.

– Уходи, – опять повторила она, полностью потеряв контроль над собой. Она говорила, как испуганный ребенок.

– Что это за человек? – спросил Бен после минутного молчания.

– Какой?

Он вздохнул.

– Не пытайся играть со мной в игрушки, Рози. Кто привез тебя домой? – Он схватил ее за руку, когда она потянулась к халату. – Пусти, Бен. Я хочу одеться.

Он не обратил на ее слова внимания и крепче сжал руку. Она стояла обнаженная, прикованная к месту и вдруг ощутила страх, от которого перехватило дыхание и взмокли ладони.

– Скажи мне.

– Ты с ним незнаком. – Розмари беспомощно пыталась освободиться, тогда он взял ее за вторую руку. Ей пришлось расставить ноги, чтобы удержать равновесие. Бен подтащил ее к себе, заставил нагнуться.

– Я очень хочу с ним познакомиться, – мягко проговорил он, приблизившись к ее лицу и не отрывая взгляда от ее губ. – Я хочу знать всех, с кем ты знаешься, Рози. Неужели ты не понимаешь, что принадлежишь мне? Я всегда буду сюда возвращаться. Ты же знаешь, что я тебя люблю.

– Нет… Нет…

Улыбка исчезла, и на лице его появилось выражение, от которого на нее накатила волна ужаса. Она с усилием выпрямилась, внезапно вырвалась и бросилась к халату. Он молча вскочил с постели, вырвал халат и швырнул ее на постель лицом вниз. Пригвоздив ее руки к матрасу, вдавив лицо в подушку, он овладел ею. Это было вторжение, насилие, война, объявленная ее телу. Он взял ее молча, без любви или хотя бы желания, он просто осуществил свое право обладания. И хотя Розмари пыталась сопротивляться, но не кричала – она не вынесла бы унижения, если бы на ее крик вдруг пришла Элла. Слышно было только тяжелое дыхание Бена. Потом все кончилось. Он повернулся на бок и натянул одеяло. Никто из них не произнес ни слова.

Она отвернулась от него и лежала на боку, сжавшись от унижения, надеясь, что только страх удерживает ее в этой постели, где голова касается его головы, а подушка кажется прохладной по сравнению с его горячей щекой.

Он заснул, положив руку на ее спину. Утвердив свою власть. Засыпая, он сказал только: «Спокойной ночи, Рози». И все. А она лежала, свернувшись в позе зародыша, и ей хотелось засунуть в рот большой палец, как она всегда делала ребенком, когда ей бывало плохо. Его рука лежала на ее спине. Она не шевелилась, слишком измученная, чтобы выскочить из постели, бежать к дочери, выгнать Бена, вопить от ярости. Потом она заснула. Рядом с человеком, который только что овладел ею, потому что ему так захотелось.

Когда несколько часов спустя она проснулась, он еще спал. Солнечный свет бликами ложился на безмятежное, красивое лицо. Она смотрела на его полуоткрытый рот, на вздрагивающие во сне веки. И ей хотелось его убить. Теперь она понимала, почему женщины убивают своих любовников. На ее теле не было никаких следов недавней борьбы. Его сила напугала ее, лишила способности кричать и по-настоящему сопротивляться. Никаких синяков на теле – только небольшой след на руке, в том месте, где он держал ее.