– Знаю. Думаю, я готова предстать перед публикой, если можно так выразиться.

Фрэнсис закурила очередную сигарету.

– Ключ от твоей двери по-прежнему находится у него.

Это прозвучало как утверждение.

– Я забыла забрать его. – Он хочет обосноваться у тебя, дорогая. А как настроена ты?

– Сначала он должен рассчитаться с прежним. Я ему об этом говорила. Более или менее открыто. Он обещал обрубить концы.

– Бедная… как ее там… Джил, да? Любопытно, какова она собой.

– Молодая.

Они обе уставились в огонь. Розмари нарушила безмятежную тишину комнаты. Голос ее был еле слышен за потрескиванием дров в камине.

– Я хочу его, Фрэнни. Мне самой это кажется ужасным. Но я хочу его. Ты когда-нибудь видела меня такой пылкой?

Фрэнсис покачала головой.

– Нет. Но ты никогда не была слабой. Ты всегда твердо знала, чего хочешь, и обычно добивалась своего.

– А сейчас?

Фрэнсис пристально смотрела на нее с непривычно серьезным выражением.

– Не знаю, золото мое. Просто какое-то предчувствие, звоночек в ушах. Я хочу, чтобы ты забрала свой ключ.

Вечер завершился безмятежно, в разговорах на другую тему, и Бен всплыл на поверхность гораздо позже – когда Розмари отправилась спать.

Уик-энд закончился. Мысли о Бене неотступно преследовали Розмари. Радость при воспоминании о его объятиях сменялась глубоким унынием, порожденным растерянностью и жаждой узнать наконец, что же он в действительности представляет из себя. Розмари все еще не теряла надежды, что он позвонит, но как она ни заклинала телефон, это не действовало.

Фрэнсис отвезла Бетти домой поздно вечером в воскресенье.

– Ляг в постель и почитай, – сказала она Розмари, усадив в машину свою пассажирку и прикрыв ей колени пледом.

Они расцеловались в обе щеки, на секунду прижавшись друг к другу.

– Постарайся извлечь из этого хоть какое-то удовольствие, душа моя. Не ищи огонь там, где нет дыма, ты уже большая девочка. Я уверена, что он без ума от тебя.

– Спасибо, Фрэнни. Не знаю, чтобы я без тебя делала.

– Постоянно влезала бы в колоссальные неприятности, радость моя. Смотри, что случилось, как только я уехала в последний раз!

Розмари рассмеялась и обхватила себя руками за плечи, стараясь согреться.

– Иди, иди, – сказала Фрэнсис, направляясь к водительской дверце. – Не стой здесь, замерзнешь. Позвони мне, если будут новости из Барселоны. До пятницы я буду в Бирмингеме. Позвоню сама, если не получу от тебя известий.

Розмари помахала рукой, чмокнула мать и побежала в дом, растирая руки, застывшие на мартовском ветру. На следующей неделе в свои права вступал апрель. Начиналось британское лето. Скоро появятся первые почки на рано зацветающих вишнях, а ей осталось записать всего одно шоу, и потом можно будет расслабиться. Испания манила. Ей следовало бы рассказать о Бене матери прежде, чем та прочтет о них в желтой прессе.

«Я обдумаю это позже», – произнесла она мысленно, разбирая постель и ощутив себя вдруг до смешного похожей на юную Скарлетт О'Хара.

Розмари спала плохо и проснулась в семь с опухшими и покрасневшими глазами – от усталости и от выпитого за уик-энд спиртного.

– У Фрэнни никогда не бывает красных глаз, – пробормотала она, поглядев на себя в зеркале ванной и обнаружив темные круги под глазами, – а пьет она как сапожник.

Она сделала быструю и энергичную зарядку, словно желая изгнать Бена из своих мыслей посредством физического напряжения. Приняв душ, накрасившись и одевшись, она уже могла встретить утро лицом к лицу.

«Никакого завтрака», – подумала она, нащупав утолщение на пояснице, появившееся после двух последних разгульных недель.

Она начала день с черного кофе и апельсинового сока. Пришла Пат, а в полдесятого появилась Дженни, как всегда, пунктуальная. Они понесли свой кофе в кабинет.

– Не давай мне печенья в одиннадцать, – через плечо бросила Розмари Пат.

Когда она шла через холл, слишком полная чашка накренилась, и кофе выплеснулось на пол.

– А, черт! Пат, я пролила кофе на ковер. Совсем чуточку. Смой, пока не впиталось. О печенье я сказала серьезно. Сажусь на диету.

– Осталось только «джефе-кейкс», – сказала Пат.

– Отлично. Напомни мне, чтобы я другого не покупала.

В десять позвонил Дерек. Уточнив состав приглашенных на запись в четверг, он спросил, понравилось ли ей вчерашнее шоу. Розмари поняла, что впервые забыла посмотреть его, – как и Фрэнсис и, что всего удивительнее, мать.

– Дерек, ради Бога, извини. Я его не видела. Пришлось отлучиться. Все прошло нормально?

– Изумительно. Мы оставили ровно столько, чтобы пощекотать публике нервы. Выйди и купи прессу. Ты отлично справилась. Все говорят, что никто не берет интервью лучше, чем ты.

– Газеты у меня уже есть. Я перезвоню, когда прочту их.

Она уже собиралась повесить трубку, когда Дерек произнес:

– Тут в «Сан» есть кое-что о тебе и об этом молодом актере. Как его… Бен… Бен Моррисон. Вас кто-то видел в ресторане.

Сердце у Розмари ухнуло вниз.

– О, Господи.

– Неплохая реклама, девочка, без паники. Может, впихнем его в четверговое шоу?

«Только через мой труп он попадет в шоу», – подумала Розмари, а вслух сказала:

– Он в Испании, Дерек. Слушай, дай я прочту газеты. Позже поговорим.

Положив трубку, она повернулась к секретарше.

– Дженни, сходи за газетами. Они в холле, на столике, я полагаю. И спроси Пат, покупала ли она «Сан» и читала ли уже?

Дженни торопливо вышла. Телефон снова зазвонил. Это был Бен.

– Ты где? – спросила она.

– В аэропорту. С тобой все о'кей?

– Да. А что такое? – нервно спросила она.

– Мы попали в бульварную прессу. – Голос его звучал совершенно бесстрастно.

– Знаю. Очень жаль. Вероятно, ленч в пятницу?

– Не терзайся, Рози. Я уже покончил с прежним. Можно рассказывать хоть всему свету.

Сердце у нее снова екнуло.

– А ты не хочешь рассказать мне, как у тебя дела? – спросила она, улыбаясь ему в трубку.

– Из Барселоны. Я позвоню тебе оттуда и скажу, как обстоят дела. Когда ты прилетишь?

– В любое время после ближайшего уик-энда. Я должна поставить игровое шоу к следующему воскресенью. В Манчестере.

– Боже, какая тоска. А ты не можешь плюнуть на все и приехать в пятницу?

Она заколебалась, но, прежде чем успела ответить, он сказал:

– У меня кончились монетки. Я еще позвоню. Не забывай меня.

– Как я могу забыть? – воскликнула она, но он исчез. Их разъединили, и только частые гудки звенели в ее ушах.

В одной из колонок «Сан» ей было посвящено всего несколько строк. Пат пропустила это и теперь, злясь на себя за то, что не смогла лично сообщить подобную новость с утра, с нарастающим раздражением громко и медленно зачитывала газетное сообщение вслух: «Пятидесятилетняя Розмари Дауни была замечена поздно вечером за столиком известного ресторана вместе с подающим надежды актером Беном Моррисоном. Они держались за руки, и было не похоже, чтобы она брала у него интервью».

– О Господи, – сказала Дженни.

– Чертовская наглость, – сказала Пат. – Почему они все время поминают ваш возраст?

– Это был просто ленч, – произнесла Розмари, не обращая внимания на ярость Пат.

Она перечитала заметку еще раз и попыталась вспомнить, кто был в ресторане. Речь шла не о «Каприсе», поскольку там они были вместе с Фрэнсис.

– Всего-навсего ленч, – сказала она, швырнув газету на кухонный стол. – Завтра это превратится в кулек для картофельных очисток, – направляясь в кабинет, бросила она через плечо обеим женщинам. – Я бы выпила еще кофе, Пат. Без молока. Мне нужно позвонить матери. Она всегда читает «Сан».

Но телефон зазвонил прежде, чем она сняла трубку.

– Розмари?

– Слушаю, ма.

– Ты уже прочла газеты?

– Под газетами ты имеешь в виду «Сан»?