Она не знала, сколько времени пролежала на полу, касаясь головой твердого подножия ванны, глядя на засохшие брызги зубной пасты на коврике. Когда рыдания утихли, она машинально соскребла пятнышко пальцем – под сломанным ногтем остался засохший белый порошок.

Вдруг снизу раздался голос Эллы, со стуком распахнулась входная дверь.

– Мама! Мама! – отчаянно звала Элла. В голосе звучали слезы.

Потом Розмари услышала, как Джоанна сказала:

– Успокойся. Ну, успокойся же, я сейчас позвоню.

В холле сняли телефонную трубку, послышались шаги Эллы в кухне и низкий голос Джоанны, говорившей по телефону. Розмари попыталась встать, но эмоциональное опустошение, казалось, обездвижило все тело.

Элла поднялась наверх и, продолжая рыдать, открыла дверь спальни.

– Ма! Ма, ты здесь?

Розмари с трудом поднялась на колени, потом встала.

– Что случилось, дорогая? Я здесь. – Говорить было больно – в горле пересохло, глаза опухли от слез.

Элла бросилась к ванной.

– Бен! Ма, его переехало машиной! Мы принесли его сюда. У него судороги.

У Розмари остановилось сердце, потом часто заколотилось, руки взметнулись к лицу, зажав готовый завопить рот. Скорчившись, опираясь о ванну, в которую все еще текла из крана вода, она прохрипела:

– Бен? Бен?

За спиной Эллы появилась Джоанна.

– Розмари, успокойтесь. Она имеет в виду кота. Я вызвала ветеринара.

Комната закачалась. Кто-то довел Розмари до постели. Потом она услышала вопль и поняла, что кричит она сама.

– Извини, ма, я не подумала. – Слезы Эллы мешались со слезами матери. Они сидели на краю все еще не заправленной, в пятнах кофе, кровати и рыдали.

Джоанна присела перед ними на корточки.

– Розмари, что с вами? Что-нибудь еще случилось?

Розмари в первый раз за это время нормально вздохнула, убрала с лица растрепанные волосы.

– Все в порядке. Все в порядке. Где кот?

– В корзинке. Ветеринар уже выехал.

– Я пойду к нему.

Они втроем спустились в кухню. Бен лежал на боку в своей обитой тканью корзинке, ободранной за долгие годы кошачьими лапами. Он не двигался. Изо рта стекала струйка крови, он почти не дышал. Розмари наклонилась, потрогала его, девушки стояли рядом и смотрели. Потом Джоанна поставила чайник.

Элла присела на край кухонного стола. Лицо у нее было несчастное.

– Он же никогда не ходит на дорогу, – сказала она. – И почему он оказался не дома? Он терпеть не может дождя.

Розмари не убирала руки с неподвижного тельца. Кровь все еще текла изо рта, глаза были открыты, но он ничего не видел. Она понимала, что он умирает. Все, что она могла сделать, – это только нежно почесывать его за ухом. Он всегда любил, чтобы ему чесали уши, и в ответ мурлыкал и извивался, а потом кусал руку. «Так он говорит спасибо», – объясняла Розмари детям, которых это поражало.

– Как это случилось? – спросила она.

– Машина не остановилась. – Джоанна поставила чайник на стол. Три чашки, три пакетика с заваркой.

– Все произошло прямо у нас на глазах. Мы как раз заворачивали к дому. Ма, почему он оказался на дороге?

Розмари перевела взгляд на лицо дочери.

– Он всю ночь провел на улице, – тихо сказала она, переполненная чувством вины. – Лаз был забит.

Обе девушки обернулись и посмотрели на дверь, а Элла возмущенно воскликнула:

– Какого хрена?

– Он везде пачкал. Бен забил лаз прошлой ночью. Чтобы его наказать. – Она беззвучно заплакала, слезы катились по еще мокрым от недавних рыданий щекам.

– Я убью этого гада! – Элла стукнула кулаком по столу. – Убью! Этот сволочной, поганый…

Джоанна положила ей руку на плечо, в наступившем молчании поставила перед ней чай и положила в кружку две ложки сахара.

Кот Бен умер за несколько минут до приезда ветеринара.

– Я ничем не смог бы ему помочь, мисс Дауни. Внутренние кровоизлияния.

Розмари кивнула.

– Мне забрать его? – спросил врач.

Розмари покачала головой.

– Нет, мы похороним его в саду. Он так долго жил с нами.

Элла с Джоанной бережно положили кота в обувную коробку, завернули ее в полиэтилен. Тело уже закоченело.

– Теперь он переловит всех кроликов на свете, – пробормотала Розмари. Она в спешке натянула на себя джинсы и старую рубашку Бена, которая попалась ей в гардеробе. Они стояли втроем под деревом, где Джоанна вырыла могилу.

– Да, ты всегда говорила, что он мечтает поймать кролика, когда мы были маленькие, – вспомнила Элла.

Мать и дочь улыбнулись друг другу. От осеннего дождя стало еще холоднее. Розмари поежилась. Вот почти и прошел день.

Девушки ушли к себе в комнату, а Розмари – в кабинет. Рядом с телефоном лежал номер двоюродной сестры Бена, у которой, по его словам, он часто останавливается в Лондоне.

Ей ответил женский голос.

– Бен у вас? – спросила Розмари, боясь, что он там окажется.

– Нет. – В голосе прозвучало удивление. – Мы с ним давно не виделись. А кто его спрашивает?

– Приятельница. – Она немного помолчала. – Это насчет работы. А нет ли у вас номера Джил?

– Подождите минутку.

Через некоторое время женщина ответила:

– Извините, ради Бога, но я никак не могу его найти. У меня есть какой-то другой телефон. Кажется, это где-то в Южном Лондоне. – Она продиктовала номер. Розмари поблагодарила ее и попрощалась.

Она тупо смотрела на нацарапанные цифры и не могла заставить себя позвонить. Пока она так стояла, раздался звонок. Это была Фрэнсис.

– Радость моя, я подумала, что могла бы приехать и переночевать у тебя. Идет?

– Да, приезжай, пожалуйста. У нас был кошмарный день, Фрэнни. Кот попал под машину. Он умер.

– Розмари, какой ужас. Я тебе очень сочувствую.

Потом Розмари долго простояла под душем. От рубашки Бена все тело пропиталось его запахом, от которого невозможно было избавиться. Казалось, и вся спальня пропахла его яростью.

Она нашла в шкафу «дипломат» Бена, открыла его и вытряхнула содержимое на кровать. Какие-то бумаги, старые билеты метро, счета за стоянку рассыпались по белоснежному покрывалу. Записная книжка – черная, как она и ожидала, несколько фотографий. Розмари разглядывала их, держа на расстоянии вытянутой руки, потому что у нее не было сил подняться и найти очки. С одной из фотографий улыбались женщина и маленький мальчик. Потом – Бен, высоко поднявший мальчика, который от восторга закинул голову. Казалось, Бен играет роль счастливого отца в каком-то фильме. Потом снимки Бена в разных костюмах, Бен с девушкой-китаянкой, которая с улыбкой смотрит на него, в то время как он сам глядит прямо в объектив. Лицо Бетси, потом Бетси с Беном, обнявшиеся и улыбающиеся в камеру. Еще одна фотография: Бетси – лицо и плечи. Внизу на фотографии Розмари увидела надпись: «Дорогому Бену от его Бетси».

Она долго смотрела на кровать, на пустой «дипломат», потом перевела застывший взгляд на записную книжку. С чего начать? Как фамилия Бетси?

Зазвонил телефон. Это был Джонатан. Все еще сжимая книжку дрожащей рукой, она изо всех сил старалась, чтобы голос звучал как обычно.

– Как вы там все, дорогой?

Она тут же услышала ответ сына, который говорил совсем как его отец – слишком быстро, не разделяя слов. Потом он сказал:

– Мама, я на следующей неделе буду в Лондоне. Мы увидимся?

– Прекрасно, дорогой. Вы приезжаете все вместе?

– Нет, только я. – Он ненадолго замолчал. – Ничего не случилось? Ты как-то странно говоришь.

– Кот погиб, Джонатан. Как раз сегодня. Мы все немного не в себе.

– Что ж, он свое отжил.

Розмари стиснула зубы.

– Так когда мы увидимся? – спросила она.

– Как насчет среды?

Она случайно поймала взглядом свое отражение в зеркале. Странное существо смотрело на нее покрасневшими, усталыми глазами. Можно ли встречаться с сыном в такое неподходящее время? Разве мало того, что во всем этом участвует Элла? Она сказала: