Они уже перешли к десерту. Розмари оглядела стол. Пламя свечей освещало знакомые лица. Она снова чувствовала себя надежно защищенной. Прошла безудержная, неуправляемая страсть, и пережитое заставляло ее еще больше ценить мир и спокойствие, царившие отныне в ее душе. Теперь она вспоминала только хорошее, что было в ее романе с Беном, слегка жалела, что все это кончилось, но мысль о том, что он может снова появиться, по-прежнему ее пугала.
– Пока он держится от меня подальше, все будет хорошо, – говорила она.
С Рождества она похудела, отрастила волосы, в ней появилась былая уверенность в себе. Иногда она думала: «Хотела бы я, чтобы ты меня сейчас видел, Бен Моррисон. Ты бы снова в меня влюбился». Но она сразу же отбрасывала эти мысли.
К ней наклонился Том.
– Твои новости насчет Лос-Анджелеса – это просто здорово. Когда приедешь?
– А как ты думаешь, кому бы я сказала первому, если бы сама знала? – шутливо ответила Розмари.
Он с улыбкой в глазах погладил ее по щеке.
Зазвонил телефон.
– Я возьму трубку в холле, – сказала Розмари, взглянув на часы. Было половина двенадцатого, слишком поздно для звонков. – Это, наверное, Элла.
– С днем рождения, Рози.
Когда она услышала голос Бена, то почувствовала радость – радость более полную, чем в начале любви, более глубокую, чем когда они в первый раз поцеловались. Как будто все хорошее, что когда-либо с ней случалось, слилось в одном мгновении.
– Бен? – понизив голос, проговорила она. – Это ты, Бен?
– Давай встретимся. – Он говорил так тихо, что ей приходилось задерживать дыхание, чтобы его слышать.
– У меня гости, – ответила она.
– Давай встретимся, – повторил он умоляющим голосом. – Рози, любовь моя, я чувствую, что не проживу дня, если не смогу тебя обнять.
Наступило молчание – долгое и напряженное. Тишина нарушалась только потрескиванием и тяжелым частым дыханием человека на другом конце провода.
Разлюбить – это все равно что выпасть из окна и остаться в живых.
– Ничего не получится, – сказала Розмари. Без страха, без волнения, не ощущая ничего. И положила трубку.
