Алекс не сводила с него глаз. Что произошло? Что, черт возьми, случилось?

– Вы сможете найти дорогу обратно? К шоссе? Сразу же поверните направо.

– Благодарю вас, отче… э-э-э… преподобный… э-э-э… – сказала она.

Капеллан одарил ее улыбкой:

– Звоните мне. Следующие несколько недель я буду очень занят. Может быть, когда-нибудь в июне?

– Благодарю вас, – сказала она. – Вы были очень добры.

Но мысли священника были уже где-то далеко.

– Он не позволил мне оставить у себя фотографию.

Филип Мейн полулежал, закинув ноги на письменный стол. Он скрестил их, снова развел, положил пятки на груду бумаг, заваливших стол, после чего, приподнявшись на локтях, переместил тяжесть тела на подлокотники кресла. И задумчиво уставился на телефон.

– Этот тип, Босли, явно из ряда вон. Значит, так и оставил ее?

– По-видимому.

– Приковав к стене погреба?

Алекс, побледнев, кивнула.

– И бросил ее одну?

– Да.

– Никому ничего не сказав?

Она промолчала.

– Он испытывал недобрые чувства… к женщинам?

Алекс покрутила в пальцах сигарету.

– Она обманула его.

– Из ряда вон. Совершенно из ряда вон. Врач должен бы быть разумным парнем… по крайней мере, так считается… – Мейн развел руками. – Но людям свойственны экстраординарные поступки.

– Почему, Филип?

В комнате внезапно потемнело, и она услышала шум хлынувшего дождя. Алекс представила себе холодный погреб, женщину в цепях, которая, рыдая и дрожа, прислушивается к капели. Она передернулась.

Мейн сунул сигарету в густые заросли усов и забыл прикурить.

– Как ты пришла к этой мысли?

– К какой?

– Повидаться с капелланом.

Она пожала плечами:

– Не знаю. Я позвонила в Бродмур – выяснить, могу ли я увидеться с Босли. – Алекс слабо улыбнулась. – Когда мне ответили, голос был такой, словно я позвонила в гостиницу.

– Но встретиться с ним тебе не позволили?

– Необходимо письменно обратиться в управление тюрьмы. Я спросила, с кем бы я могла поговорить по этому поводу. – Она снова повела плечами. – Меня соединили со священником.

Алекс обвела взором привычный хаос; на диване спал Блэк. Секретер, письменный стол, каталожные шкафы – каждый квадратный дюйм пола завален грудами бумаг. Бумаги погребли под собой старую электрическую пишущую машинку и принтер с клавиатурой компьютера. Бумаги были повсюду.

– Напоминает твою машину, – заметила она.

– Мою машину?

– Ну да. И как ты тут работаешь?

– Справляюсь.

Она улыбнулась:

– Мне пришло в голову, что раньше я не была ни в одном из кабинетов моих авторов. Это открытие.

Он обвел взглядом комнату, кивнул:

– Здесь ты в самом деле не была.

– А ты бы хотел, чтобы я тут обосновалась?

– Нет, господи, да нет же. Я считаю, это только к лучшему, что при тебе Дэвид.

– Он пытается излечить меня.

Порывшись в кармане, Мейн извлек спичечный коробок.

– Ты собираешься… ты собираешься вернуться к нему? – несколько смущенно спросил он.

Алекс качнула головой.

Чиркнув спичкой, Мейн закурил и пристально посмотрел на нее. Алекс покраснела.

– Он очень добр ко мне; у него много сил. Мне кажется, что в данный момент я в нем нуждаюсь, хотя мне этого и не хотелось бы – не хочу снова причинять ему боль. – Алекс помолчала. – Он заслуживает кого-нибудь получше.

– Не стоит себя недооценивать, девочка.

У нее увлажнились глаза, на мгновение она смежила веки и склонила голову.

– Я так боюсь, Филип.

– А что думает Дэвид?

Алекс уставилась на мрачную заднюю стену дома напротив.

– Он хочет, чтобы я обратилась к психиатру.

Мейн покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Только не это.

– А что, по-твоему, я должна делать? Ты разрываешься в противоречиях, не так ли? А мне нужна помощь, Филип, мне требуется поддержка. – Она снова посмотрела на него. – В последний раз, когда мы говорили, ты сказал, что порой души хотят вернуться, потому что у них остаются незавершенные дела.

– Это теория. Всего лишь теория.

– У тебя только и есть что твои чертовы теории.

Он обиделся и стал беспомощно озираться вокруг.

– Прости, – сказала она. – Я не хочу злиться. Но все, что ты делаешь, – это потчуешь меня всякими предположениями, так же как и все остальные. Прошлым вечером я три часа выслушивала теории Дэвида: как я эмоционально измотана, как мне нужна помощь психиатра. Несколько дней назад свою теорию изложил мне младший викарий – мне, мол, нужна пасторская поддержка. Есть у меня и теория Моргана Форда о влиянии темных сил зла. И еще ты со своими рассуждениями о генах. Что мы заложники наших генов, так? – Алекс оторвалась от жесткой спинки стула и наклонилась к нему. – Капеллан тоже дал мне понять о существовании генов, что, мол, шизофрения передается по наследству. И Форд толковал о генах. Он поведал мне, как они важны в потустороннем мире, мол, и там гены представляют собой нечто вроде чертежа личности.

Мейн медленно склонил голову:

– Так оно и есть.

Зазвонил телефон. Потянувшись, Мейн снял трубку.

– Алло? – задумчиво сказал он.

Алекс наблюдала за ним. Здесь она чувствовала себя в безопасности – клубы дыма, мятый пиджак, надежная, прочная мебель… Здесь обитало знание; он многое знал, и у него были ответы чуть не на все загадки и тайны. Жизнь мира не доставляла ему особых хлопот.

За одним исключением. Она вспомнила, как его била дрожь, когда в последний раз он был в ее гостиной.

Филип взял ручку и что-то нацарапал на обороте ближайшей страницы.

– Боже милостивый. – Он помолчал, потом долго что-то писал. – Ясно, – сказал он наконец. – Ужасно. До встречи. – Повесив трубку, он повернулся к Алекс. Взгляд его помрачнел, в комнате повисло неловкое молчание. – Это мой… м-м-м… приятель, тюремный психиатр.

– Да?

Филип разгладил усы.

– Тот, что работал в Бродмуре.

– Быстро же он дал знать о себе.

Мейн пододвинул исписанную страницу и посмотрел на нее, потом пристально взглянул на Алекс, в его взгляде читалось беспокойство.

– Капеллан говорил тебе что-нибудь о… – он замялся, – о визите Фабиана?

Алекс побледнела.

– Когда?

– Примерно год назад.

Алекс покачала головой:

– Ничего, кроме… – Она помолчала. – Он хотел было что-то мне сказать, но, по-видимому, передумал, может быть, потому, что у нас было мало времени, хотя я так не думаю. Значит, Фабиан приезжал туда? Зачем? Чтобы повидаться с Босли?

– И там возник большой переполох. – Он потушил сигарету и вытащил из пачки другую. – Очень большой. – Не сводя глаз со своих записей, он прикурил сигарету.

Алекс уставилась на два черных ботинка на письменном столе – каблуки были основательно стоптаны.

– По всей видимости, священник находился тогда в отпуске. Его временно замещал викарий из Сэндхерста… у него есть допуск… и его помощники, младшие викарии. – Филип вертел в руках сигарету. – Фабиан договорился с одним студентом-теологом, и тот ухитрился провести в тюрьму его и еще одного парня как младших викариев. – Филип бросил на нее осторожный взгляд.

Алекс удивленно смотрела на него.

– Зачем?

– Они проводили обряд экзорцизма.

В комнате как-то сразу потемнело, и она испугалась.

– Ну и что случилось?

– Это стало известно слишком поздно.

– Слишком поздно?

Он пожал плечами.

– А ты не думаешь, – медленно начала она, – что Фабиан руководствовался самыми благими намерениями? Возможно, ему казалось, будто он поступает правильно? Разве ты не попытался бы помочь своему отцу?

В комнате стало холодно, пронизывающе холодно, ей показалось, что она сидит на сквозняке.

Блэк уселся на диване и угрожающе зарычал.

Мейн глубоко затянулся сигаретой.

Она смотрела на него, испуганно дрожа.

– Он был добрым мальчиком; я уверена, он пытался помочь ему. – Алекс представила себе холодный темный погреб, плачущую женщину в цепях, сжавшуюся на полу, которая, дрожа, слушает звуки падающих капель. – Так кто там был?