Алекс задернула шторы и обвела взглядом комнату. Интересно, что такое увидела Айрис Тремьян? Может, она психопатка или… Закурив, Алекс с силой затянулась; у сигареты был неприятный вкус паленой резины. Фабиан терпеть не мог, когда она курила, и при нем она старалась этого не делать; ей показалось, что она обманывает его, и, чуть ли не с отвращением сделав еще одну затяжку, она сморщила нос от неприятного запаха и растерла сигарету в пепельнице.

Алекс пошла в кухню, стараясь не обращать внимания на шорохи наверху. Снова разыгралось воображение, сказала она себе, но перед глазами стояло испуганное лицо Айрис Тремьян, глядевшей на потолок. Скорее всего, опять бойлер. Она открыла дверцу холодильника и покопалась среди замороженных пакетов, прикидывая, что бы приготовить Филипу, затем нетерпеливо захлопнула дверцу. Взглянула на часы: семь, скоро он будет здесь. Филип все и решит. Она сунула пакет в микропечь.

Подняв глаза к потолку, она прислушалась. Тихо. Что себе вообразила та идиотка? Алекс поднялась по лестнице и, остановившись на площадке, снова прислушалась. Внезапно ее охватило беспокойство, на мгновение ей захотелось, чтобы кто-нибудь был рядом. Вдалеке завыла сирена «скорой помощи». Открыв дверь своей спальни, Алекс включила свет – все нормально. Проверила ванную – и тут ничего особенного. Пройдя по коридору, она остановилась у комнаты Фабиана и снова прислушалась. Рывком открыв дверь, она включила свет, и кровь застыла у нее в жилах.

Перевернутый чемодан валялся на полу, содержимое его было разбросано по всей комнате.

У Алекс закружилась голова, и, чтобы устоять на ногах, она ухватилась за стену, но та качнулась, и ей пришлось ухватиться за ручку кресла. Закрыв глаза, она сделала глубокий вдох, снова открыла их, огляделась и в совершенном смятении вылетела из комнаты. Промчавшись по коридору, она ворвалась в ванную. Неужели в доме кто-то есть? Нет, невозможно; все окна надежно закрыты. А может быть, чемодан упал сам по себе, может, она положила его на самый край кровати? Нет, и этого не могло быть. Так как же? Как же?

Алекс вернулась в комнату и уставилась на разбросанные по полу вещи: одежда, книги, дневник, мятое соломенное канотье, затем перевела взгляд на портрет. Как?

Звонок. Она выключила свет, прикрыла за собой двери и спустилась вниз.

– Сидеть! – услышала она приказ, за которым последовало злобное рычание. – Сидеть!

Алекс, дрожа, открыла дверь – на пороге стоял Филип Мейн в поношенном грубошерстном пиджаке с измятым бумажным пакетом под мышкой и Блэком на поводке, которого он удерживал с некоторым трудом.

– Сидеть, Блэк! – Мейн глянул на нее. – Прости, если я явился несколько рановато, не мог точно вспомнить время. – Он повернулся к собаке: – Сидеть!

– Вроде я не называла точного времени.

Он протянул ей бумажный пакет.

– Не знаю, что мы будем есть, поэтому купил и белого и красного.

– Спасибо. – Она взяла пакет.

Блэк дернул поводок, чуть не опрокинув Мейна на спину.

– Сидеть!

Пес издал низкое рычание – ну просто мотоцикл на холостом ходу.

– Заходи.

Мейн с силой натянул поводок, и Блэк удивленно заперхал.

– Он… э-э-э… не в самом лучшем настроении сегодня… не нагулялся. – Собака заскребла когтями по бетонным ступенькам и неохотно приблизилась к Мейну еще на несколько дюймов. – Блэк! – Бультерьер обиженно посмотрел на него и с явной неохотой последовал за хозяином в дом; оказавшись в холле, он сразу же сел.

– Привет, малыш. – Алекс погладила его, но пес не обратил на нее ровно никакого внимания и подозрительно уставился себе под ноги.

Мейн отстегнул поводок.

– Он в плохом настроении.

– Должно быть, трудно держать собаку в Лондоне.

– Временами. – Он скатал поводок и сунул его в карман. – Но мы справляемся.

Они вошли в гостиную.

– Что тебе налить?

– Выглядишь ты ужасно.

– Вот уж спасибо, – улыбнулась она.

– Бледная как простыня.

– Шотландского?

– Нет ли у тебя пэдди?

– Пэдди?

– Ирландского виски.

Она покачала головой.

– Прости. – Он внимательно смотрел на нее, и Алекс стало неловко. – Возможно, я немного устала.

Он сел и неторопливо вытащил из кармана пачку сигарет.

Она протянула ему выпивку.

– У меня в самом деле был сумасшедший день. А как у тебя дела?

– Отлично. – Наклонившись, он вдохнул запах виски.

– Как идет работа? Скоро ли я увижу книгу?

– Продвигается понемногу. – Он опять понюхал виски. – Совсем понемногу.

– Если бы все мои клиенты были такими, как ты, я бы не смогла заработать себе на жизнь: три года, а я еще не знаю, о чем твоя книга.

– Ты прекрасно справилась с моей последней работой, девочка.

Алекс улыбнулась; последняя его работа была опубликована в пятнадцати странах, переведена на двенадцать языков, и ни на одном из них понять ее было невозможно.

– Я хоть смогу понять этот твой труд?

– Весь мир сможет его понять, девочка. Но ему это не нужно. – Он чиркнул спичкой и закурил.

– Ты полон решимости, не так ли?

– Решимости?

– Доказать, что Бога не существует.

Он потряс спичкой, гася огонек.

– Дешевый обман, девочка; в мире полно таких обманов.

– Ты уверен, что это не вендетта?

– Вендетта?

– Против своего отца. Он же был священником, не так ли?

В облаке дыма он помотал головой и грустно уставился на ковер.

– Он потерял веру; он решил, что заблуждался и не имеет права быть викарием.

– И кем же он стал?

– Медиумом.

Алекс уставилась на него:

– Ты никогда не говорил мне об этом.

– Ну, есть вещи, о которых не говорят.

Она пожала плечами:

– Почему? Это не имеет значения. Он что, втягивал тебя в эти дела?

– Господи, конечно же, все время.

Она рассматривала сидевшего перед ней человека: высокий, неловкая поза, неуверенно, как старик, держит стакан обеими руками. В его присутствии она чувствовала себя уютно и спокойно. Ей всегда казалось, что Филип со всеми его тайнами и ответами, с его знаниями таит в себе истину о сути бытия, она известна только ему, и в один прекрасный день, если она проявит достаточно настойчивости, он раскроет ей эту тайну.

– Во что именно?

Он покраснел и уставился на свой стакан, словно старался прочесть текст, зашифрованный в виски.

– Спасение души – вот как он это называет.

– Спасение души?

– Гм! – Он неловко двинулся в кресле.

– Расскажи мне об этом.

Филип смущенно огляделся, как бы желая убедиться, что никто больше его не слышит, затем с извиняющимся видом улыбнулся ей.

– Мечтает приобщить меня… что-то вроде… – он пожал плечами, – экзорцизм, спасение заблудших душ и все такое.

– Не понимаю.

– Около Гилфорда есть участок дороги, на котором, как считают люди, появлялся призрак: прямо посреди дороги бродил какой-то тип. Его видели и несколько патрульных полицейских. Мой папаша отправился туда, прихватив меня с собой, потому что я не псих и духи на меня не действуют, я пашу по прямой. – Он сунул сигарету в рот и затянулся. – Выяснилось, что на этом месте несколько лет назад погиб в аварии водитель грузовика; так и не поняв, что он мертв, парень все бродил и бродил в поисках своей жены и детей. Мой отец объяснил ему, что произошло, что он мертв, а также связал его с духовными наставниками, те забрали его, и он обрел счастье. – Мейн робко посмотрел на Алекс, затем перевел взгляд на стакан с виски и повертел его в руках.

– А ты видел этого человека?

– Господи, да нет же. Только слышал, как отец разговаривал с ним.

– И что ты об этом думаешь?

Он сделал глоток и поднял на нее взгляд.

– Я думаю, у моего папаши крыша поехала.

Алекс в упор посмотрела на него, какое-то время они сидели молча.

– Вот уже не думала, что и ты к этому приобщился, – наконец сказала она.

Филип смущенно поерзал на месте.