– Может, и выдвинуть…

– Я сейчас! – И Сидоров удалился.

Да, в этой семье происходили какие-то чудеса. Обычно постоянно пререкающиеся, постоянно соревнующиеся и соперничающие во всем, сегодня эти двое ворковали как голубки. И не поймешь, что это: поза или любовь и согласие, бьющие через край?

– Вы прям как… – У Люды вертелось в голове сравнение, но она никак не могла его произнести.

– Как старосветские помещики? – помогла ей Галя. – Похоже, да?

В это время из Галиной комнаты раздались скрежещущие звуки, что-то с грохотом упало на пол, и снова появился сам Сидоров.

– Ты, наверное, не знаешь, Галка писала балет «Мцыри», – объявил он.

– По Лермонтову?

– Ну по Лермонтову, конечно. Но либретто мое, – скромно добавил Сидоров.

– Он мне такое либретто написал! – Галя с обожанием взглянула на мужа. – Хочешь почитать?

– Но я, наверное, ничего не понимаю в «либреттах»…

– Это ничего. Ты просто прочти и скажи, как тебе! – предложил автор либретто.

– Ну хорошо.

И Сидоров снова удалился.

– Понимаешь, у нас началась совершенно новая жизнь… – начала Галя восторженно, как только за Сидоровым закрылась дверь. – Я так счастлива! Ты только не смейся, я понимаю, что со стороны это выглядит забавно. Теперь ты видишь, что он рассуждает очень здраво?

– Да, может быть…

– А у меня ощущение, что мы только поженились и у нас медовый месяц!

– Знаешь… – Люда не знала, что ответить, и вдруг вспомнила универсальное изречение. – Как кажется, так и есть.

Галин восторг, конечно, все оправдывал. Не все ли равно, за что любить человека… Главное – любить!

– Правда? Как я рада, что ты меня понимаешь! Хватит уже деньги эти считать! Надо творчеством заниматься.

Люда вдруг поймала себя на том, что она то заражается их энтузиазмом и даже завидует им, то вся эта идиллия начинает казаться каким-то чудовищным враньем, плохо сыгранным спектаклем. Разбираться в чужих отношениях – дело неблагодарное. Если им нравится так, то пусть и делают, что хотят, и свидетели здесь, уж во всяком случае она в качестве судьи, здесь неуместны. Она стала с нетерпением ждать, когда Сидоров принесет наконец свое либретто, чтобы немедленно уйти. Но как только он появился, вскочила Галя:

– Я сейчас тебе его отсканирую!

Они остались вдвоем с Сидоровым. И тут неожиданно Сидоров уселся прямо перед ней и заговорил торжественно:

– Ты знаешь, Людмила, что я тебе скажу…

Люда даже испугалась. Сидела не шелохнувшись, во все глаза следя за Сидоровым.

– У тебя-то ни семьи, ни обязательств… – начал он.

– Я ведь… – попыталась Люда рассказать ему о Стиве, о предполагаемом замужестве.

– Что «ведь»? – перебил он ее строго. – Галка говорила, что ты в Америку собралась! Так нечего тебе там делать! – отчеканил он.

– Но я… – снова открыла она рот.

– Галка говорила, что ты на какой-то там тренинг собралась… Все! Прошло время тренингов! Пойми! Ерунда это все! – Он мгновение помолчал и как прокурор вынес окончательный приговор: – Я думаю, что тебе надо посвятить себя Богу…

Люда окаменела с открытым ртом. В горле у нее пересохло. Наконец она пришла в себя и, откашлявшись, робко заметила:

– Никита, но я ведь даже в церковь не хожу.

– А надо! – Голос его еще больше окреп. Он поднял вверх указательный палец: – В этом твое предназначение! Я понял!

Тут, к счастью, вошла Галя, отдала Людмиле экземпляр либретто, и та с радостью вырвалась из Никитиных наставлений.

Она сделала всего несколько шагов от их парадного, нога так заныла, что впору было вернуться. В бане почти не болела, а тут… Но она решила добрести до Малого и поймать машину.

Вот всегда так: когда уж совсем некуда деться или когда очень спешишь, никто не останавливается! Люда простояла минут пятнадцать, голосуя каждой легковушке. Наконец остановился «Мерседес» или какой-то фирмач, во всяком случае. Он был сосредоточен, почти не обернувшись к ней, раскрыл дверцу:

– Куда надо?

Сначала Люда даже перепугалась и в нерешительности замерла перед распахнутой дверцей. Он повторил:

– Куда едем?

Люда пролепетала адрес.

– Давай быстрей!

Люда уселась рядом и только теперь поняла, что он слушает музыку. А музыка была из той, другой жизни. «Но-вый по-во-рот… И мо-тор ре-вет…» Мотор не взревел, но прибавил оборотов. Они мчались по пустынному городу. Кажется, водитель хотел уложить весь путь в песню. Это не удалось, конечно. И он выключил радио, когда песня кончилась. Со всей скорости затормозил, взвизгнув колесами. Люда что-то пролепетала про плату…

– Да не мелочись ты… – буркнул он, протягивая руку перед ее носом к ручке дверцы, открыл ее и, только она успела выбраться из машины, с места развернулся и на прежней скорости рванул в обратную сторону. Это почему-то очень обидело Люду.

Поднимаясь по лестнице, она все думала, что же происходит с ней. Все кругом пытаются вмешаться в ее жизнь. Наставляют, поучают, опекают. Вот хоть этот дядька со своей машиной. Конечно, хорошо, что он остановился. На кой она ему была нужна, а ведь остановился и повез, куда надо ей. Как маленькую девочку. А Сидоров уж и совсем.

Наутро ее разбудил Галин звонок.

– Русова, ты мне вчера совсем мозги запудрила, – начала она с места в карьер.

– Кто кому запудрил, – отпарировала Люда.

– Ну ладно, Русик, извини. Сидоров с тобой о монастыре вчера говорил?

– Да, – насторожилась Люда.

– Ну про монастырь я не знаю.

– Хорошо, хоть ты не требуешь, чтобы я постригалась!

– Ну не знаю. Может, в этом и есть сермяжная правда. Я о другом. Помнишь, мы говорили о тренинге?

– Конечно, помню!

– Ну так я тебя записала! На завтра!

– На завтра?

– Ты чего? Не можешь, что ли?

– Да не то чтобы не могу. – Люда вспомнила о своей ноге. – У меня ведь нога…

– Что «нога»?

– Да я тебе вчера не успела рассказать. У меня ведь нога болит.

– Поскользнулась, что ли?

– Ой, тут целая история.

– Ну давай в двух словах, а то мне некогда.

– Понимаешь, меня по ошибке похитили.

– Что ты несешь! – перебила ее Галя. – Когда ты от нас возвращалась, что ли?

– Да нет! Это еще давно было, когда ты в Италии загорала.

– В общем, я ничего не понимаю, – досадливо заключила Галя. – Сейчас-то все в порядке?

– Сейчас да! Только нога еще болит.

– Ну-у я не знаю! Там очередь! Ну на тренинг. Я тебя всунула, потому что кто-то отказался. Можно, конечно, тоже отказаться, но тогда ждать придется месяца два. Может, ничего? Как-нибудь доковыляешь?

Вдруг Люда поняла, что Галя действительно занятой человек, еще все время должна заниматься ее делами. Ей стало неловко, но теперь-то что делать… И потом, Люда ведь ее не просила записывать, она сама вызвалась…

– А там-то, на самом тренинге, надо ходить? – только и спросила она.

Галя задумалась.

– В общем, я думаю, если ты туда дойдешь, то уж там-то как-нибудь справишься. Давай записывай! – И она продиктовала адрес, время. – Я ужасно спешу… Главное – ты должна все делать, что там потребуют, терпеть, даже если тебе что-то не понравится. Только тогда будет толк! Поняла? Обещаешь, что все сделаешь как надо? В общем, удачи тебе!

– Пока! Спасибо!

– Ой-ой! Не клади трубку! Там надо тысячу рублей заплатить! Есть у тебя?

Тут задумалась Люда.

– Ладно, найду! Пока! – Она уж была не рада, что согласилась на этот тренинг, но Галя так хлопотала… И потом, сколько же она действительно будет висеть у нее на шее… Надо самой вставать на ноги.

Люда еще вчера решила, несмотря на растревоженную ногу, приступить сегодня к активной жизни. Неизвестно, сколько у нее времени до приезда Стива осталось, а вдруг и в самом деле она уедет в Америку… Надо же все дела закончить. Надо, например, ехать в ГИОП по поводу сюзоровского дома. А теперь оказалось, что еще надо деньги доставать. Конечно, были эти тысячи заказчика, но брать их как-то боязно. Она стала одеваться. И тут снова звонок.