«Но что в том плохого? – думала она, повернувшись на бок и прижимаясь спиной к Ричарду. – Просто поужинать – и все. Нет, этим я обижу Ричарда, а я не должна обижать его. Но он же хочет, чтобы я была счастлива, он сам много раз говорил мне об этом».

Эллен приподняла голову и поправила подушку. «Нет, я не могу принять приглашение Кэвина, не могу предать Ричарда. Но разве я не совершаю предательства уже сейчас? Почему я ничего не говорю Ричарду о Кэвине? – в который раз спрашивала себя Эллен и тут же отвечала: – А с какой стати? Зачем мне волновать его из-за какого-то поклонника?» Она попыталась успокоиться и уснуть, но внезапно страшная мысль пронзила ее сознание: «Хант, он здесь, в Лондоне. Поэтому мне еще рано думать о выходе в свет», – она тяжело вздохнула. Ей хотелось иметь мужа, детей, но Ричард постоянно говорил, что еще не пришло время устраивать свою жизнь. «Время, на все нужно время», – повторяла Эллен.

Она закрыла глаза и попыталась прогнать навязчивые мысли. Вскоре Эллен успокоилась. Страх от увиденного сна прошел, уступив место усталости. «Ричард прав. Я верну Кэвину его следующий подарок. Обязательно верну», – решила Эллен, закутываясь в одеяло.

– Здр-р-равствуйте… Здр-р-равствуйте… Кр-р-расавица… – Попугай почистил перышки и снова закричал: – Какая кр-р-расавица…

Собравшиеся у столика Эллен актеры весело хохотали и хлопали в ладоши.

– Эллен, расскажи, откуда у тебя такая прелесть? – сыпались вопросы.

– Пр-р-р-релесть… Пр-р-р-релесть… – проголосил попугай, встряхивая ярким оперением.

– Он, наверное, из Африки, – мечтательно произнесла одна из актрис. – А кто научил его говорить?

Люси, с которой Эллен часто менялась ролями, тронула пальцами тонкие золоченые прутики клетки.

– Я слышала, что у леди Дюмуа тоже есть говорящий попугай. Только он говорит по-французски. Сколько леди ни билась, глупая птица так и не научилась произносить ни единого английского слова, – Люси презрительно фыркнула. – Какая бескультурщина, – не знать английского.

Попугай похлопал крыльями и перевернулся вниз головой. Повисев так немного, он вспорхнул на прутья клетки и, косясь на Люси, важным голосом прокричал:

– Сэр-р-р-р Кэвин… Кэвин… Сэр-р-р-р…

– Ах, так вот откуда эта птичка, – улыбнулась Люси. – Совсем не из Африки. Тогда откуда же?

Эллен, не отрывая глаз, смотрела на попугая, на его синие и зеленые перышки, на смешной с золотым отливом хохолок. Клюв у попугая был желтый, изогнутый, а глазки – черненькие, словно бусинки. Клетку принес какой-то мальчишка. Записки на этот раз никакой не было, но Эллен не составило труда догадаться, кто прислал подарок.

– Согласитесь поужинать со мной? – вдруг деловито спросил попугай.

– Ну так кто же тебе прислал этого сэра Кэвина? Наверное, все тот же прекрасный Ричард? – Люси насмешливо смотрела на Эллен.

Попугай попрыгал сначала на одной ноге, потом на другой и забормотал:

– Сэр Кэвин… сэр Кэвин… сэр Кэвин… Кр-р-расавица… пр-р-росто кр-р-расавица…

– Это подарок от одного знакомого, – ответила Эллен и набросила на клетку накидку из пурпурного бархата.

Птица замолчала, и актеры начали расходиться. Эллен подождала, пока все они не ушли, задернула ширму и начала снимать грим. Она уже почти привела себя в порядок, когда за ширмой раздался мужской голос:

– Тук-тук.

Эллен сразу узнала его, но ничего не ответила. Разумеется, она сейчас же отдаст подарок, он слишком дорог даже для очень богатого человека.

– Выходит, что, кроме попугая, здесь никого нет? – удивленно спросил все тот же голос.

Эллен рассмеялась и, немного отодвинув ширму, увидела улыбающееся лицо сэра Кэвина.

– Благодарю вас, но я вынуждена отказаться от вашего подарка, – сказала она. – Попугай необычайно красив, но не стоило вам его присылать, – сухо произнесла Эллен.

– Почему же? – удивился Кэвин. – Разве он вам не понравился? Странно, я надеялся, что он немного позабавит вас.

Улыбка этого мужчины была такой естественной и заразительной, что Эллен, сама того не желая, тоже заулыбалась.

– Где вы его отыскали? – спросила она.

Кэвин вздохнул.

– Один мой хороший приятель только что приплыл с островов и привез с собой эту милую птичку. Однако жена не разрешила ему принести домой нашего бедненького попугайчика. Так что он круглый сирота. Попугайчик сирота, не приятель, – шутливо пояснил Кэвин.

Эллен дотронулась до пурпурной накидки.

– Давайте я вам заплачу за него, – предложила она.

– Я согласен, – с готовностью ответил Кэвин.

Эллен подняла глаза. Он стоял так близко, что протяни она руку, могла бы дотронуться до его лица. С трудом сдержав вспыхнувшее желание, она встала. Глаза их встретились.

– Тогда назовите цену. Я не ношу с собой денег, но я вам дам записку, и мой ювелир отсчитает вам столько золота, сколько вы запросите.

Кэвин дотронулся до выбившегося из прически Эллен длинного локона, покрутил его и задумчиво произнес:

– Меня не интересуют деньги, Эллен. Вы хотите знать мою цену? Но вы же ее знаете – всего один ужин. Разве такая птица не стоит того?

Девушка повернулась к зеркалу.

– Вы заставляете меня повторяться. Это невозможно, я не могу пойти с вами.

Кэвин взял ее за плечи и повернул к себе.

– Всего один ужин, – настойчиво прошептал он. – Всего один, и после я навсегда исчезну из вашей жизни.

– Почему вы не хотите взять деньги? Не бойтесь, я щедро заплачу вам.

Кэвин прижал к своим губам ее ладони и начал покрывать их поцелуями.

– Только один ужин, и после вы меня никогда не увидите. Соглашайтесь, для вас сделка очень выгодная.

Эллен почувствовала, как дрожь томительного желания пробежала по всему ее телу. Поцелуи Кэвина заставили трепетать ее сердце.

– Сегодня я не могу пойти с вами, – тихо ответила она. – Сейчас за мной заедет Ричард, и мы отправимся в таверну поужинать. Если только завтра…

– Полагаю, что мне лучше не заезжать за вами? – Кэвин вопросительно посмотрел на Эллен.

– Я вольна ехать куда угодно и с кем угодно, но мне бы не хотелось оскорбить чувства Ричарда.

Услышав фразу «оскорбить чувства Ричарда», Кэвин почувствовал внезапный приступ ревности.

– Хорошо, мисс, – ответил он. – Я буду осмотрителен и осторожен.

Эллен взяла плащ и клетку с птицей. Ей следовало поторопиться, Ричард уже наверняка ожидал ее внизу.

– Я покидаю вас, – сказала она. – Скажите, куда мне приезжать?

– В «Шесть пенсов». Знаете, где находится эта таверна? – торопливо заговорил Кэвин.

– Знаю, на Кинг-стрит. Она недавно открылась.

– Совершенно верно, – Кэвин отступил, давая Эллен пройти. – Я буду ждать вас ровно в семь. Договорились?

– В восемь, – поправила Эллен.

Кэвин снял шляпу и, галантно поклонившись, произнес:

– Ваш верный раб ждет вас ровно в восемь.

Эллен погрозила ему пальчиком:

– И помните свое обещание. Это будет наш первый и последний ужин. После него вы оставите меня в покое. В моем сердце нет места для Кэвина Меррика.

– О да, конечно же, – насмешливо ответил он. – Клянусь более не докучать вам.

Пытаясь скрыть улыбку, Эллен отвернулась и, покачивая клеткой, заторопилась к выходу.

Кэвин вытянул обутые в ботфорты ноги, откинулся на спинку удобного кресла и взял со стола бокал с бургундским. Через десять минут он поедет в таверну «Шесть пенсов», где его ждет встреча с прелестнейшей из женщин – Эллен Скарлет.

Прямо напротив кресла, где сидел Кэвин, у стены, стоял портрет, тот самый, что он привез из Хаверинг-хауза. Он задумчиво разглядывал картину.

Поиски невестки, убившей его брата, зашли в тупик. Леди Вакстон исчезла, словно в землю канула. Друзей у нее не было, родственников – тоже. «Куда она могла скрыться? Кто дал ей приют? – мучительно раздумывал Кэвин. – Она ускакала из Хаверинг-хауза ночью, одна, практически в никуда. И тем не менее она нашла убежище, и очень надежное». Расспросы Кэвина ни к чему не привели, Каролина Вакстон пропала, не оставив и следа. Словно ее никогда и не было.