– Куда ты уходишь? – спросил Кэвин, вставая.

– Домой. Уж не думаешь ли ты, будто я собираюсь сидеть здесь всю ночь и спорить с тобой? Нет уж, спасибо, вправлять тебе мозги я не намерен. У меня есть чем заняться.

Кэвин проводил Юлиуса до края селения.

– Начинает темнеть. Останься здесь на ночь, Юлиус. У меня есть бренди. Посидим, разопьем бутылочку…

– Нет, мне нужно идти, – упрямо повторил Юлиус, сдвигая на затылок матросскую шапочку. – Да и не по вкусу мне будет сейчас твое бренди, Кэвин, – он махнул рукой и зашагал в лес, в сторону «Руки судьбы». – Давай, Кэвин, приходи в себя и возвращайся, – бросил он через плечо, поворачиваясь к другу. – А если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня можно найти. И не волнуйся за Эллен, я послежу за ней, пока тебя нет. Надеюсь, мне недолго придется исполнять обязанности сторожа, – он хмыкнул и вошел в лес.

Звенящая тишина вдруг обрушилась на Кэвина. Он смотрел вслед уходящему Юлиусу. Тот еще не успел скрыться, как Кэвин вдруг позвал его, но старый моряк не повернул и головы. Он притворился, что не слышит голоса Кэвина.

Сложив руки на животе, Эллен стояла у окна в библиотеке. Тяжелые капли дождя стучали по стеклу. Но Эллен, погруженная в свои мысли, словно не замечала их. Слабая лампа освещала комнату тусклым светом. Эллен отвернулась от окна и начала рассматривать портрет, который Кэвин привез с собой.

Эллен и сама не могла понять, что заставило ее принести сюда портрет, мирно стоявший в чулане. Внутренне посмеявшись над своим странным желанием, она поставила его у стены и сняла ткань, в которую была завернута картина.

Рассматривая нарисованную на портрете девушку, Эллен чувствовала, как спокойствие начинает обволакивать ее. Она уже не боялась своего прошлого, потому что оно перестало быть ее тайной. Каролина утратила свою мрачную загадочность.

Мысль о том, что она, возможно, навсегда потеряла любовь Кэвина, неотступно преследовала Эллен. От этой мысли сердце ее отчаянно сжималось и ей хотелось разрыдаться. И в то же время Эллен ощущала, что, облегчив душу, обрела покой. Она иногда даже радовалась, что открыла Кэвину свое прошлое. Она не могла стать матерью ребенка Кэвина, оставляя его в неведении относительно своей жизни в Англии. Эллен считала, что обман и рождение ребенка несовместимы. Новая жизнь должна зарождаться в чистоте.

Неожиданно ее внимание привлек лист бумаги, едва заметный под одной из книг, лежащих на столе. Она взяла его и улыбнулась. Это был перечень материалов, необходимых для постройки новой пристани на реке. На нем же была и записка, оставленная Эллен в один из дней. Ничего не значащая, довольно глупая, но для Эллен она была еще одним напоминанием о муже. Словно величайшую на свете драгоценность, она прижала к груди помятый лист бумаги.

Сквозь шум дождя она услышала гулкие удары копыт. Эллен снова повернулась к окну. «Кэвин», – радостно подумала она, всматриваясь в ночную темень. Но за окном было тихо, лишь капли дождя стучали по стеклу да пронзительно выл ветер.

Эллен неожиданно испугалась. Схватив со стола лампу, она выбежала из библиотеки.

– Мэри! – позвала она.

– Что, хозяйка? – раздался мягкий голос экономки. Эллен облегченно вздохнула.

– Вы не слышали за окном какой-нибудь шум? – спросила она.

– Шум дождя? – улыбнулась Мэри.

– Нет-нет, – замотала головой Эллен. – Какой-то странный шум. Будто кто-то проскакал рядом с домом.

– Нет, ничего такого я не слышала, – ответила экономка. – Только храп мальчишки на кухне. – Эллен осмотрела полутемную залу. Юлиус спал недалеко от конюшни, поближе к лошадям. Старый моряк постоянно говорил, что привык к свежему воздуху и не может спать в доме.

После их разговора в библиотеке Юлиус куда-то пропал, затем через три дня вернулся. У Эллен было такое ощущение, что он виделся с Кэвином. Она неоднократно подходила к нему с расспросами, но моряк отмалчивался, говоря лишь, что ей следует набраться терпения. Сегодня прошла уже целая неделя со дня возвращения Юлиуса, и Эллен чувствовала, что ее терпение на исходе.

– Разбудите Роба, – сказала Эллен экономке. – Что-то у меня неспокойно на душе. Пусть пройдет вокруг дома да посмотрит, все ли в порядке.

– А что у нас может быть не в порядке? – удивленно спросила Мэри.

– Не знаю, – ответила Эллен. – Только я действительно слышала какой-то странный шум. И это тревожит меня. Может быть, это и глупо, – жалко улыбнувшись, она посмотрела на Мэри. – Ты понимаешь меня?

Экономка понимающе кивнула.

– В такую ночь, как эта, к нам приходят духи наших предков. Они наполняют наши сердца холодом, – сказала Мэри. – Люди нашего племени в такую непогоду предпочитают сидеть у огня и молиться.

Эллен рассмеялась и направилась к лестнице на второй этаж, где находилась спальня.

– Нет, Мэри, меня беспокоят не призраки.

«А люди, – подумала она. – Точнее, один человек». Эллен и сама не понимала, почему ей вдруг вспомнился Хант. Его-то как раз и не следовало бояться. Герцог был далеко. Их разделял целый океан. Во всяком случае, Эллен хотелось бы верить в это.

Она вошла в спальню и накинула на плечи теплый шерстяной плед.

Дождь усиливался. Эллен вслушивалась в дикие завывания ветра и удары веток по стеклу. Непонятно почему, но с каждой секундой у нее на душе становилось все тревожнее и тревожнее. Она на цыпочках подошла к окну и стала всматриваться в темноту. Капли дождя барабанили по стеклу, сверкала молния, гремели раскаты грома.

Внезапно молния озарила и дом, и прилегавший к нему сад. Эллен показалось, что она увидела внизу силуэт всадника. Она приникла к холодному стеклу, пристально всматриваясь в темноту. Еще раз сверкнула молния, осветив все вокруг, но на этот раз в саду уже никого не было. «Мне просто показалось, – прошептала она испуганно. – Это тени деревьев», – она попыталась улыбнуться и успокоиться.

Внизу скрипнула входная дверь, это, наверное, Роб вышел на улицу. «Наконец-то», – вздохнула Эллен. Ей все больше и больше нравился этот мальчик своей исполнительностью и покладистым характером. Если бы не его молодость, он был бы ей хорошим защитником.

Внезапно она услышала звук выстрела. Звук повторился. «Но кто бы это мог там стрелять?» – подумала она. Эллен не на шутку перепугалась и снова бросилась к окну.

– Может быть, Роб? Или Юлиус? – бормотала она. – Но зачем им стрелять? Да нет, на плантации полно людей, кто-то мог и выстрелить, – успокаивала себя Эллен. – Только работники живут далеко. Если б кто-нибудь из них и стрелял, я бы едва ли услышала звук выстрела.

Эллен продолжала всматриваться в темный сад за окном. Она никого не видела, но теперь уже интуиция, чутье подсказывали ей, что там прячется кто-то чужой. Она подняла лицо к небу и произнесла молитву. Теперь уже Эллен не удивлялась суеверности индейцев – в такую бурю все, что угодно, может привидеться и послышаться. Но она никак не ожидала такого странного поведения от себя.

Взяв лампу, она направилась вниз, к Мэри, но не успела она ступить на лестницу, как услышала ее истошный вопль.

– Мэри! – закричала Эллен. – Что случилось?! – она перегнулась через перила, пытаясь разглядеть, что же происходит внизу.

То, что она увидела, настолько напугало ее, что она на какой-то миг остолбенела. Верзила-матрос, обхватив визжащую Мэри, тащил ее куда-то за собой. Она изо всех сил отбивалась от него, но матрос крепко держал ее.

В дверях дома стоял Хант. Его белые, как снег, волосы длинными прядями свисали с головы. Тощий, с горящими красными глазами, в полутьме зала он был похож на дьявола, явившегося из преисподей.

– Бегите, хозяйка! Спасайтесь! – закричала Мэри.

– Мэри! – воскликнула Эллен.

– Спасайтесь! – снова послышался ее истошный крик. – К нам пришел сам дьявол!

– Каролина? – Хант усмехнулся. – Где ты, дорогая? Спускайся и принимай гостей.

Эллен отпрянула от перил и побежала. Она бы наверняка бросилась на помощь Мэри, но сейчас ей прежде всего нужно было спасать своего ребенка.