Утром ко мне в комнату вошла мать; она выглядела мрачной и озабоченной.
– У короля жар. Думаю, ему не стоит продолжать это путешествие, – промолвила королева.
Я не верила, что она беспокоится за самого Людовика… Они не любили друг друга. Это стало ясно после смерти маршала д'Анкра. Но смерть Людовика или его долгая болезнь могли ввергнуть страну в жестокую смуту. Законного сына и наследника у короля не было, и я не знала, как мать относится к моему брату Гастону, который был ближайшим претендентом на престол. Короче, по каким-то одной ей известным причинам она была искренне озабочена здоровьем моего брата.
– Я сделаю так, как скажут доктора, – продолжила она. – Если они посоветуют ему остаться здесь, то придется решать, ждать ли нам его выздоровления или ехать дальше, хотя я считаю, что тебе необходимо попасть в Англию как можно скорее.
Я склонила голову. Я не понимала, зачем мать мне это говорит. Вряд ли она собиралась считаться с моим мнением. Но я забыла… Ведь я стала теперь королевой!
– Итак, – продолжила моя мать, – если доктора решат, что ему лучше остаться в Компьене, все прочие отправятся в путь.
– Да, мадам, – ответила я.
– Возможно, крепкий сон исцелит короля…
Но этого не произошло. На следующий день было решено ехать дальше без Людовика.
В Амьене моя мать призналась, что путешествие крайне изнурило ее. Она очень устала… Дело было не только в обычных неудобствах, подстерегающих путников в дороге, но и в бесконечных празднествах – а их устраивали во всех городах и весях, мимо которых мы проезжали. Мать выглядела очень бледной, а когда мы прибыли в замок, где должны были заночевать, она упала в обморок.
Было ясно, что королева занемогла. Мы позвали докторов, и те сказали моей матери то же, что и Людовику. Нужен покой – и только покой.
Все мы стали думать, как быть дальше. Герцога Бэкингема, вовсю обхаживавшего королеву Анну, наверняка обрадовала внезапная остановка в пути, и милорд заявил, что особая спешка ни к чему. Он пошлет гонцов к королю Карлу, дабы тот знал, что именно нас задержало. Но без королевы-матери нам двигаться дальше не следует, ибо мы и так уже оставили в Компьене короля. И если вслед за венценосным братом новобрачной кортеж покинет теперь и ее мать, то может сложиться впечатление, что над поездкой молодой жены к мужу навис злой рок.
Граф Голланд горячо поддержал предложение Бэкингема. Оба они твердили одно и то же, но герцог Бэкингем был более настойчив, ибо граф Голланд ехал в Англию вместе с герцогиней де Шеврез, и скорая разлука любовникам не грозила. С герцогом же Бэкингемом все обстояло по-другому: когда мы сядем на корабль, королева Анна останется на берегу, а Бэкингем, по-видимому, еще только собирался завоевать ее сердце.
– По крайней мере, – прокомментировала Мами, – мы надеемся на то, что герцог еще не покорил Ее Величество. Не хотелось бы думать, что следующим королем Франции станет кукушонок… даже если в жилах этого птенчика и будет течь благородная кровь английского герцога.
– Какой позор! – вскричала я.
Мами засмеялась. После моей «свадьбы» ее отношение ко мне изменилось. Мами часто обращалась ко мне «Ваше Величество», называла королевой и вела себя так, будто я внезапно повзрослела и стала искушенной женщиной, что, конечно, совершенно не соответствовало действительности.
Мы остались в Амьене, и без строгого надзора королевы-матери придворные стали вести себя куда свободнее, чем обычно.
Дамы и кавалеры разделились на пары, далеко не всегда связанные супружескими узами. Мы заняли большой особняк; места вокруг были прекрасными, а рядом с особняком зеленел обнесенный высокой стеной сад. Он был довольно запущенным, но меж деревьев вились тропинки, и вскоре каждая парочка облюбовала себе в этом саду укромный уголок.
Одна из почтенных матрон, состоявших при моей матери, довела это до ее сведения, и королева немедленно приказала запирать по ночам сад на замок. Этим легко было положить конец любовным похождениям придворных; ведь в сад вели одни-единственные ворота. Ключ от них моя мать вручила капитану охраны, который обязан был убедиться, что с наступлением темноты сад закрыт, и ни в коем случае не отпирать ворот до утра.
Не знаю точно, что уж там произошло, но однажды вечером королева Анна в присутствии нескольких своих дам приказала капитану охраны отдать ей ключ от сада. Бедняга совершенно растерялся. Королева-мать велела ему держать ключ при себе, но молодая королева требовала отдать этот ключ ей. Анна то упрашивала капитана – а мольбы ее могли тронуть любое сердце, то угрожала несчастному – а ее угрозы могли напугать кого угодно. Бедный капитан! Он поступил так, как и любой другой на его месте: он отдал Анне ключ.
…В ту ночь в саду находилось несколько дам со своими кавалерами, и среди них – шаловливая герцогиня де Шеврез с графом Голландом. На самом деле это именно она подала Анне мысль отобрать у капитана ключ. Герцогиня вела рискованную жизнь, но собственных похождений красавице было мало, и она устроила все так, чтобы и другие последовали ее примеру. Думаю, это она убедила королеву Анну поощрить Бэкингема, в то время как граф Голланд делал все возможное, чтобы помочь герцогу добиться успеха.
Меня тогда в саду, разумеется, не было. С чего бы я стала бродить в темноте меж деревьев? Я мирно спала в своей постели, а о происшедшем узнала потом – от Мами, естественно. Однако я уверена, что она рассказала мне все как было, ничего не утаив.
– События развивались так, – начала Мами. – Дамы и кавалеры пробирались по садовым дорожкам в укромные уголки, чтобы провести часок-другой наедине. Королева Анна тоже прогуливалась во мраке – и вскоре обнаружила, что к ней присоединился герцог Бэкингем. Представьте себе эту пару… блуждающую в темноте. Герцог взял королеву за руку и стал превозносить ее красоту, упомянув о том, что король возмутительно невнимателен к ней и, по-видимому, совсем не замечает ее дивного очарования.
– Анне, наверное, это понравилось, – задумчиво проговорила я.
– Как и любой молодой даме – особенно если муж к ней равнодушен, – подтвердила Мами. – Королева еще так юна, а милорд Бэкингем… ну, в общем… уже далеко не юн. Ему ведь тридцать три, и он весьма искушен в любви… Я слышала, что нет таких страстей, которым бы он не предавался… Поэтому можно было ожидать, что в данном случае он поведет себя умнее. Но он явно недооценил нашу королеву… Мне так и хочется назвать ее невинной жертвой… но, возможно, это было бы проявлением неуважения к Ее Величеству.
– О, продолжай! – в нетерпении воскликнула я.
– Ну так вот. Внезапно во мраке раздался пронзительный крик. Вы только вообразите! На миг все замерли – а потом бросились туда, где стояла королева… В широко раскрытых глазах – испуг, руки судорожно прижаты к груди… а рядом с бедняжкой – милорд Бэкингем… И кто бы мог подумать, что столь надменный господин может выглядеть так глупо!
– И как ты это объяснишь? – спросила я.
– А тут и объяснять нечего. Наш герцог допустил ошибку. Видимо, он слишком уж поторопился. Он не понял, что все, в чем нуждается королева, – это нежные слова… пылкие взгляды… но уж никак не решительные действия. Я вот что скажу Вашему Величеству: это был конец их мимолетной интрижки. Возможно, оно и к лучшему, что интрижка оказалась мимолетной. Королевы, Ваше Величество, должны быть вне подозрений, – твердо заявила Мами.
На следующий день все обсуждали эту историю. Я была рада, что никто не упомянул о ней моей матери. Если бы королева-мать обо всем узнала, что сталось бы с капитаном охраны, отдавшим Анне ключ от сада?
Здоровье моей матери немного улучшилось, но доктора считали, что дорога в Кале будет для нее слишком утомительной и королева может снова расхвораться, поэтому было решено, что дальше она не поедет. Гастон был единственным членом моей семьи, который должен был оставаться со мной, пока я не покину Францию.
Выходило, что останавливаться в Амьене нам было незачем, поскольку моя мать поднялась с постели, проводила нас до городских ворот, а затем распрощалась со мной.
