- Он-на п-права. В-в основном. Д-датчики, к-которые мы сбросили, р-регистрируют очень в-высокий уровень в-возбужения в гнезде. М-мы замеряем количество п-передвижений на акр. П-по сравнению с п-прошлым м-месяцем сейчас r-гастроподы близки к п-панике.
М-мы не знаем, чем эт-то в-вызвано - т-то ли п-продо-жающимся ростом, то ли как-то связано с н-нами или с т-тем, что случилось в К-коари. А м-может быть, они з-знают, что "Б-босх" н-находится рядом с м-мандалой? Н-но г-гастроподы определенно в-взволнованы.
Зигелю эта новость не понравилась. Ему бы и хотелось отмахнуться от нее, но он не мог. Он взглянул на меня. Я кивнул: это правда.
- Дерьмо, - констатировал он, но, надо отдать ему должное, по-прежнему стремился к цели. - Ладно, мы найдем другой путь. Может, отвлечь червей?
Каким-нибудь зрелищем, а? Может, покажем им самолеты в небе с противоположной стороны гнезда?
Он снова взглянул на меня. Я заметил это только потому, что смотрел в том же направлении. Лиз не обратила на это внимания. Бортинженер Гарри Самишима - тот самый, из японского сада - проскользнул в зал почти незамеченным и теперь тихонько сидел возле локтя капитана Харбо с блокнотом в руках. Лейтенант Зигель продолжал ждать моего ответа. Я махнул рукой, как бы показывая, что все возможно. Мы просто не знаем.
- Надо попробовать. Пошлем сегодня вечером самолеты, устроим иллюминацию, запишем реакцию червей, а завтра произведем выброску.
Никто больше этого не заметил - все по-прежнему смотрели на Зигеля, Лопец, Шрайбер и меня. Лиз взглянула на капитана Харбо, капитан Харбо повернулась к Самишиме. Самишима едва заметно отрицательно качнул головой, положил свой блокнот на стол перед капитаном Харбо, и та, быстро заглянув туда, подвинула его генералу Тирелли, которая, тоже бросив быстрый взгляд в блокнот, мягко сказала:
- Я не думаю, что у нас есть на это время.
Ее слова резко оборвали дискуссию. Все повернулись к Лиз.
Она, казалось, чувствовала себя неловко.
- Все дело… в балласте. Чтобы удерживать корабль на одном месте, требуется определенное соотношение гелия и балласта. Мы приблизились к критической точке. Необходимо сбросить оставшиеся мониторы и сняться с якоря не позже завтрашнего полудня.
Она лгала.
Когда "Босх" переоборудовали, автономность плавания увеличилась до двадцати одного дня. Кроме того, он нес дополнительные резервуары с гелием, которые могли еще неделю удерживать его в воздухе. Что-то произошло.
Дуайн Гродин тоже это заметила. На какое-то мгновение ее лицо стало пустым - она рылась в своей наращенной памяти, - затем на нем появилась смущенная гримаса. Спорить с начальством ей не хотелось, но она знала, что слова генерала Тирелли не соответствуют технической оснащенности экспедиции.
Кое-кто еще почувствовал неладное. Шрайбер.
- Политические соображения? Нам приказали возвращаться, верно?
Лиз сделала вид, что не слышит.
- Возвращаемся через Колумбию. Перебраться через Анды мы не можем, так что проследуем вдоль них к северу, пересечем Венесуэлу и оттуда - в Панаму.
Опять ложь. Я видел карты. Горы - все равно что стена для дирижабля таких размеров. Мы не могли подняться на такую высоту. Путь к Тихому океану закрыт. Лиз, собственно, признала, что возвращаться через Бразилию небезопасно. Хуже того - во всем этом ощущалась какая-то безысходность.
- Если мы решим отправиться за детьми, - добавила Лиз, - надо это сделать сегодня вечером.
- Хорошо, - сказал Зигель. - Мы отправимся вечером. Давайте попробуем сделать так…
Примерно полсекунды мои пальцы выбивали дробь по столу, а потом, не извинившись, я оттолкнул стул и встал. Никто не обратил на меня внимания, кроме Лиз. И капитана Харбо. И возможно, Гарри Самишимы. Я быстро вышел из конференц-зала.
За дверью я остановился, ожидая. Думая. Складывая одно с другим.
Холод родился внизу, поднялся к животу, заморозил дыхание в легких и вышел наружу со стоном: "О, дерьмо, как мы могли быть такими идиотами!"
Удары сердца отдавались в ушах, как литавры. Я уперся обеими руками в стену и уставился на свои ботинки. Потом потянулся вверх и стал смотреть на потолок. Мне хотелось биться головой и кричать - на себя, на весь мир, на всех тех, кто планировал экспедицию и упустил очевидное. Но я сдержался. Я сдерживался изо всех сил, ожидая… ожидая ощущения чего-то правильного, что надо сейчас сделать.
Дверь за моей спиной открылась. Я не стал оглядываться. Кто-то положил руку мне на плечо. Я обернулся. Лиз. Мы смотрели друг на друга без слов. Она выглядела испуганной. Я же чувствовал себя… невозмутимым. Страх бушевал по-прежнему, но теперь он сжигал и другого человека. Теперь не все доставалось мне одному.
- Почему ты мне не сказала? - спросил я.
- У тебя голова была занята другими вещами. Более серьезными. Не хотелось отвлекать тебя.
- Зря.
- Прости, - мягко сказала Лиз. - Мы знали, что они попробуют организовать диверсию. Нам казалось, что мы их нейтрализовали. Не могу понять, как им все-таки это удалось. Джим, мы должны воспринимать все спокойно. Не нужно, чтобы кто-нибудь ударился в панику.
- Это не диверсия. Вы не там ищете.
- Что?
Она не понимала.
Страх заставил меня почти выкрикнуть:
- Это жигалки!
Лиз посмотрела на меня скептически.
- Маленькие неразумные мошки?
Ее скептицизм превратился в прямое неверие.
- Наша маскировка оказалась чересчур правдоподобной! - И снова последовал адреналиновый взрыв. Я повысил голос: - Они принимают "Босха" за червя! Выйди на верхнюю палубу. Они облепили всю оболочку! Жалят ее!
Прогрызают путь внутрь! В эту минуту газ, должно быть, утекает через миллионы крошечных отверстий.
Я думал, что мои слова лишат Лиз последних остатков самообладания. Но вместо этого она только ахнула:
- О Боже! - и тут же вернулась в контролируемое состояние. - Почему ты мне не сказал?…
- Я сам понял это только что! Если бы ты мне сказала об утечке гелия раньше… - Я осекся на полуслове и поднял обе руки, словно сдавался. - Не обращай внимания. Сейчас не до виноватых. Теперь у нас возникла реальная проблема. Надо сказать капитану Харбо.
- Что сказать капитану Харбо?
Шкипер воздушного корабля бурей вырвалась из конференц-зала, за ней следовал Самишима. Из открытой двери выглядывали побелевшие лица.
- Что здесь, черт возьми, происходит? - потребовала она ответа. - Вы шумите на весь корабль.
- Жигалки, - удрученно проговорила Лиз.
- Что?
- Хторранские насекомые, - пояснил я. - Они кусаются. Жалят. Это москиты размером с мошку. Они прогрызают оболочку корабля. Им кажется, что это гигантский червь, и они хотят отложить яйца или что там еще они делают.
Попав внутрь, они садятся на баллоны с газом. Красный свет, просачивающийся сквозь внешнюю оболочку, заставляет их реагировать так, будто они снова попали на тело червя. Поэтому они снова жалят и будут продолжать, пока не доберутся до теплого мяса червя. Только они до него никогда не доберутся.
Попадая в газовые баллоны, где нет кислорода, жигалки дохнут, но каждая оставляет после себя крошечное отверстие. Вот почему вы теряете гелий.
Возможно, поверхность всех баллонов уже превратилась в сито. Вы ничего не заметите, потому что дырочки слишком малы. Но проверьте, что находится на дне баллонов, - там дохлые насекомые. Очень скоро вы не справитесь с утечкой. Мы тонем.
Капитан Харбо отказывалась мне верить. Самишима же поверил.
Кошмар был уже внутри корабля.
В то время, когда пишутся эти строки, с помощью дистанционных датчиков ведется интенсивное исследование двух гнезд: Колорадской мандалы, уничтоженной двумя ядерными взрывами, и западноканадского очага заражения.
Последний исследовался до и после его уничтожения комбинированным применением выжигания, замораживания и радиоактивных боевых средств с коротким периодом полураспада. С абсолютной уверенностью говорить об этом рано, но похоже, что конструкция этих двух гнезд не будет отличаться от таковой в других селениях, которые еще предстоит исследовать. На этой основе и строятся наши дальнейшие рассуждения.
Куполообразные строения, которые исходно считались хторранскими гнездами, на самом деле служат лишь входами в подземные города гастропод.
Вниз от входов ведут широкие спиральные коридоры; у каждого входа начинаются по меньшей мере два коридора. Позже, когда поверхностное гнездо перестраивается, чтобы лучше соответствовать расширившемуся комплексу под землей, от поверхности к основному поселению проводят сразу несколько главных каналов. Независимо от того, по часовой или против часовой стрелки они закручиваются, их ответвления всегда идут в противоположном направлении, и, таким образом, подземная колония напоминает скелет пружинного матраса.
В центре этих совокупностей пружин можно обнаружить широкое разнообразие камер и помещений, каждое из которых служит только своим специфическим целям. Многие комнаты используются как хранилища, другие являются резервуарами для различных жидкостей - воды, отходов, секрета с консистенцией меда; некоторые помещения явно используются для жилья или в качестве выводковых камер, тогда как другие похожи на инкубаторы или места кормления или то и другое одновременно.
Некоторые комнаты имеют необычное строение, и их предназначение пока неясно. Например, для какой цели служит маленькая камера на дне вертикального туннеля? Если гастропода заползет в такое помещение, то не сможет оттуда выбраться - и на самом деле, в нескольких таких камерах были обнаружены мумифицированные тела маленьких червей.
"Красная книга" (Выпуск 22. 19А)