ул. Пушечная, 7/5, стр. 2
Открылась выставка, посвящённая 200-летию со дня рождения Н.В. Гоголя, «Книжная графика. Экслибрис. Миниатюрная книга».
Переделкино, осень…
Литература
Переделкино, осень…
ПОЭТОГРАД
Владимир КОСТРОВ
ЛИРА
Мне так приснилось: я не вру,
На грани города и мира
Над Волгой в вековом бору
Лежит некрасовская лира.
Над ней шумит другая жизнь,
И мы поднять её пытались,
Иные даже ей клялись,
Но малодушно отказались.
Да, не гремит она, как встарь,
В эпоху нашу озорную,
Не украшает наш букварь,
Не возвещает «Речь родную».
Не очищают наших дней
Её высокие заветы.
Мы все, пожалуй, перед ней
Почти паркетные поэты.
Но жалит в сердце, как пчела,
И песням требует размаха.
Да гибким шеям тяжела
Она, как шапка Мономаха.
***
Видно, кровь у меня остывает…
Полыхают бульвары Москвы.
Верно, осень моя отступает,
За собою сжигая мосты.
Но душа ничего не боится,
Принимает порядок такой,
Может, в зимней морозной больнице
Ей обещаны мир и покой.
Ей не жалко болящего тела,
Жалко сущность утратить, семью.
Ей хотелось, чтоб маменька спела
Колыбельную песню свою.
***
Всё тяжелее стал я засыпать,
Всё чаще стал я ночью просыпаться,
Всё реже стал стихи свои писать,
И всё трудней мне в новый век вписаться.
Друзей осталось мало на земле,
Люблю смотреть, когда играют дети.
Стоит жара. Флаг новый на Кремле.
Кровит экран. Мне холодно на свете.
***
Завершается жизни пленительный круг,
Уходящее время уже не сберечь.
Мой последний амур улетает на юг.
Отгуляла друзей Запорожская Сечь.
Дует ветер эпох, до костей просквозив,
С перемен поседела моя голова.
Я не смел и подумать, что я эксклюзив.
Мне такими казались Е.Е. и А.А.
В чёрной бане крещён деревенским попом,
Как петух воспевал я родимый насест.
И молюсь об одном, чтоб родные потом
Надо мной православный поставили крест.
***
И опять потешается хам,
Если дух мы в истории ищем…
Я вхожу в переделкинский храм
Над известным смиренным кладбищем.
Доживаю свой век не спеша
И ударам судьбы не переча.
Как-то истово хочет душа
Зажигать поминальные свечи.
Государственных скреп и опор
И могильный покой не нарушит
Тот почти экстатический хор
Из простых привокзальных старушек.
Мимо храма спешат поезда
На просторы великой равнины.
Да ночами кричат иногда
В патриаршей вольере павлины.
***
Коньячок, лимон и сигарета…
Близорука и почти глуха,
В ЦДЛ сидит «мечта поэта» —
Бабушка любовного стиха.
Жизнь прошла, а пуще пролетела.
Замолчала общая молва.
Непослушное страдает тело,
А душа в глазах ещё жива.
А мои глаза почти нелепо
Заволок лирический туман:
Не её ль поэты в годы НЭПа
Окликали: Любка Фейгельман.
Покатилось яблочко раздора
По паркету чувства моего.
…А быть может, это Айседора
Ждёт в кафе поэта своего?
И уже не делая различий,
Вижу покорительниц сердец:
Виардо, Лауру, Беатриче,
Анну Петровну, наконец.
Снова вспоминаю ту и эту,
И в окне, в чердачном этаже,
Вижу обнажённую Лизетту,
Сладкую подругу Беранже.
Боже, как стремительны столетья,
Памятью их только позови.
И сверкает искорка бессмертья
В тонкой сигаретке визави.
***
Ликующей листвы крутая распродажа,
Медлительный исход
реки текущей всклень.
Здесь я всего лишь часть