Чарли, бормоча какие-то распоряжения, направился к кухонной плите. Двое его телохранителей двинулись в сторону Кэрри с Аароном, и те, видимо поняв, что сейчас произойдет, вместе с Люз поднялись на ноги.
Кэрри все еще пыталась отговорить Аарона:
– Что ты делаешь? Ты же знаешь, он просто…
Аарон рявкнул:
– Заткнись, ладно? – И поцеловал ее в губы. – Я люблю тебя. Держись.
Потом он поцеловал Люз, и телохранители поволокли его в компьютерную.
– Помни, Ник, – со смешком произнес он, – викинг всегда викинг. Есть вещи, которые никогда не меняются.
И он скрылся за дверью, бормоча какие-то извинения по-испански.
Люди, остававшиеся на веранде, получили несколько приказов. Кэрри и Люз загнали в спальню девочки и закрыли за ними дверь.
Чарли вернулся ко мне.
– «Солнечный ожог» – я хочу получить его обратно. Ты знаешь, сколько ваши за него заплатили? Двенадцать миллионов долларов. Я думаю перепродать его. Полагаю, КРА не упустит возможности купить эту систему, ну, скажем, на случай, если американцы пошлют для поддержки своих войск авианосец. – Он улыбнулся.
Меня подтолкнули к спальне Люз, и, когда дверь открылась, я увидел девочку и Кэрри, обнявшихся на кровати. Дверь за мной захлопнулась. Я подошел к кровати и присел, приложив палец к губам.
– Нам нужно исчезнуть отсюда, прежде чем эти ребята как следует во всем разберутся.
– Что он наделал? – прошептала Кэрри. – Джордж не скажет ни…
– Не знаю, ш-ш-ш… – До меня только сейчас начало доходить, что именно задумал Аарон, но говорить ей об этом я не собирался.
Я встал, подошел к окну, защищенному снаружи рамой с проволочной сеткой. Двустворчатые окна открывались вовнутрь. Рама держалась на закрепленных шурупами деревянных колышках.
Я вгляделся в джунгли, до которых было метров двести. Слева, с веранды, доносилась безостановочная болтовня. Аарон не выходил у меня из головы. Он оказался не таким простаком, как я думал. «Викинг всегда викинг». Они резали, жгли и грабили. И ничто не могло их изменить. Аарон сам мне это сказал. Он пришел к тому же выводу, что и я: Чарли ни за что не выпустит нас отсюда живыми.
Я склонился над кроватью:
– Вот что мы сделаем. Вылезем в окно и скроемся в лесу.
Люз резко повернулась ко мне:
– А папа?
– За ним я вернусь попозже. Сейчас на это нет времени. Надо уходить сию же минуту.
– Мы не можем, – сказала Кэрри. – Не можем бросить его. Что будет, когда они обнаружат наше исчезновение? Если мы не станем ни с кем препираться, все обойдется. Мы же ничего не знаем. Зачем им нас трогать?
Послышался вой двигателя «джет-рейнджера», скоро он заработал на полных оборотах. Дождавшись этого, я прошептал Кэрри на ухо:
– Аарон понял, что нас убьют в любом случае – даже если Джордж скажет ему, где ракета. Понимаешь? Мы все умрем.
Вертолет взлетел, голова Кэрри упала на грудь Люз. Я продолжал шептать ей в ухо:
– Он просто выторговал время, чтобы я спас вас обеих. Надо уходить, ради Люз и ради Аарона. Это то, чего он хочет.
До наступления темноты оставалось еще больше часа, но решение я уже принял. Следует убраться отсюда как можно быстрее.
Со стороны входа в дом все еще доносилось бормотание. Если кто-то сидит на перилах веранды, мы будем отлично видны ему на протяжении всех двухсот метров. Это расстояние мы покроем самое малое за девяносто секунд, а этого времени более чем достаточно, чтобы взять человека на прицел М-16. Однако кто знает, что может случиться с нами в ближайший час? Нас могут разлучить, убить или бросить в оставшийся у дома «хью» и куда-нибудь увезти. Дожидаясь неведомо чего, мы попросту потеряем шанс, который предоставил нам Аарон.
Сквозь стекло и сетку на окне мне не составило труда определить наш маршрут – вперед и направо к вырубке, а от нее к джунглям.
Добравшись до леса, мы окажемся в относительной безопасности. Придется, правда, провести ночь в джунглях, а потом весь следующий день пробираться по ним. Кладбище деревьев мы пересечем ночью, дневное время проведем на его краю и, наконец, к ночи достигнем Чепо. А куда дальше? Об этом я подумаю потом. Что касается Аарона – я сомневался, что после восьми тридцати он долго останется в живых.
Я склонился над кроватью и прошептал:
– Нужно добраться до деревьев. Бежать надо по отдельности друг от друга, понятно? Так нас будет труднее заметить.
Кэрри подняла голову и нахмурилась. Она понимала, что разделиться необходимо совсем по другой причине: чтобы уложить всех троих, довольно одной очереди из М-16, а если мы разделимся, в нас будет сложнее попасть.
Я видел, что Люз еле сдерживает слезы, и положил ладонь ей на плечо:
– Я вернусь за ним, не беспокойся. Он сам хотел, чтобы сначала я спрятал в джунглях вас. Хотел быть уверенным, что вы в безопасности.
Девочка неуверенно кивнула.
– Когда мы разделимся, – негромко продолжал я, – бегите к деревьям без меня, потом доберитесь до дальнего правого угла вырубки и ждите меня там. – Специально для Люз я добавил: – Если кто-то позовет тебя, даже твой папа, не выходи – это может оказаться ловушкой. Только на мой голос, хорошо? Когда вы будете в безопасности, я вернусь за ним. Готовы?
Теперь кивнули обе. Я взглянул на Люз:
– Я первый, потом ты, идет? – и подошел к окну.
Кэрри последовала за мной. Она вглядывалась в джунгли, прислушиваясь к смеху, доносившемуся со стороны входа.
– Они снаружи, на веранде. Как мы доберемся до леса?..
– Просто будь наготове.
И действительно, как? Этого я не знал. Я знал только одно: времени на составление хитроумных планов у нас нет. Остается только действовать.
Я открыл окно, и долетавшие с веранды звуки разговора стали громче. Деревянные колышки, которые я выкручивал, чтобы освободить раму с сеткой, поскрипывали. Сама рама, когда я надавил на нее, задребезжала. Я замер, ожидая, что бормотание сменится криками. Нет, обошлось. Я надавил еще, и рама подалась. Я осторожно опустил ее на землю.
Выбравшись наружу, я поманил за собой Люз, теперь уже не прислушиваясь к голосам, – если меня заметят, я очень быстро узнаю об этом. Кэрри помогла дочери вылезти, и я пригнул ее к земле, а другую руку протянул Кэрри. Молодцы на веранде загоготали, смакуя только что рассказанный анекдот.
Скоро и Кэрри оказалась рядом со мной. Я поставил ее у стены бок о бок с Люз и указал на деревья справа от нас. Сделал ободряющий жест и, не получив ответа, набрал в легкие побольше воздуха и побежал.
Уже через несколько шагов вязкая грязь превратила нашу пробежку в подобие быстрой ходьбы. Мы бежали, инстинктивно пригнувшись, словно бы уменьшившись в размерах. Я раз за разом махал им обеим рукой: рассыпьтесь. Не помогло. Люз бежала рядом с матерью, а потом они даже взялись за руки.
Мы покрыли первые сто метров. Справа показался вертолет. Рядом с ним никого вроде бы видно не было.
Первые выстрелы я услышал, когда до деревьев оставалось метров тридцать.
– Бегите! – завопил я. – Не останавливайтесь!
Я не оглядывался, все равно это не поможет. Стрельба уже шла прицельная.
– Вперед, вперед!
Они нырнули в джунгли, чуть впереди и справа от меня. И почти сразу я услышал крик.
Пули щелкали по стволам деревьев. Я, задыхаясь, упал на четвереньки.
– Люз! Отзовись – где вы?
– Мама, мама, мама!
– Люз! Ляг! Держись поближе к земле! Я сейчас!
Когда я пополз к ним, единичные выстрелы сменились очередями. М-16 лупили по тем местам, где мы влетели в лес. Надо было сдвинуться вправо.
Я нашел их в нескольких метрах от себя. Кэрри лежала на спине, слезы стояли в ее широко открытых глазах, на правом бедре проступила кровь и что-то там бугрилось, что-то очень похожее на кость, натянувшую ткань. Правая ее нога казалась короче левой. Видимо, пуля попала в бедренную кость. Люз склонилась над матерью, не понимая, что делать.
Взяв Кэрри под мышки, я поволок ее к вырубке. Люз, плача навзрыд, на четвереньках последовала за нами. Кэрри вскрикивала, когда раненая нога поворачивалась или обо что-то ударялась. По крайности, это означало, что боль она чувствует – хороший знак. Но только Кэрри с Люз производили столько шума, что рано или поздно нас непременно должны были услышать.
