Лидеры страны или группа людей, действующих совместно, как один лидер, считали своей обязанностью все больше и больше вмешиваться во все аспекты жизни страны и везде дать свое ценное указание. Но для этого нужно было знать, что происходит в стране. Сведения об этом лидерам поставлял аппарат (чиновники, ученые, пресса), которые так их препарировали, что у лидеров создавалось нужное аппарату мнение. Затем лидерам нужно было решение. Его тоже готовил аппарат (чиновники, ученые), и тоже в нужном себе ракурсе.

Лидеры, считая, что исполняют свой долг, на самом деле становились марионетками в руках бюрократии, которая сама создавала проблемы, для их решения набирала чиновников и ученых, те создавали новые вопросы и новые проблемы, для решения которых снова набирали бюрократов... Все было хорошо, одно только плохо. Даже будучи марионетками в руках бюрократии, лидеры страны все-таки были ни от кого не зависимы. А независимый лидер народа лучше ли, хуже ли, но служит народу.

На этом, кстати, основана ностальгия по монарху. Он представляет для бюрократии большие неудобства, так как, защищая права народа, ущемляет ее желания.

Например. Долгие годы средний рабочий получал от государства больше, чем средний бюрократ, и это не могло не возбуждать озлобленности. «Как, – возмущался бюрократ, – я пять лет учился в институте, а получаю меньше Ваньки?» При этом, разумеется, тот факт, что Ванька деньги делает, а бюрократ их только прожирает, во внимание не принимался.

Поэтому стратегической целью и окончательной точкой революции бюрократов была не власть как таковая, а замена не зависимого ни от кого лидера (каким было Политбюро ЦК КПСС) на полностью зависимое от себя руководство.

Поскольку в стране наметился и полным ходом пошел возврат к допотопному капитализму, лидерам бюрократии приписывают капиталистический статус, а тех из них, кто перебежал из КПСС, называют ренегатами, то есть по-русски – предателями. Это неправильно.

Окраска бюрократии не имеет никаких других оттенков, кроме желтого. Бюрократия существует и при капитализме, существовала и при рабовладельческом строе. Она вся вне строя. Правда, при социализме для нее особенно хорошие условия.

Она, разумеется, развалит социализм, но не потому, что понимает и убеждена в его неэффективности: сейчас ей удобно верить в это – это для нее просто очередная макакавка. Капиталистам не стоит сильно радоваться: будет другая макакавка – и бюрократия национализирует всю собственность.

Поэтому те, кто перебежал из КПСС в другие группировки, – не ренегаты, они своей главной жизненной цели не изменяли. Они и в коммунисты записались, чтобы урвать из государственной казны кусок побольше, и выписались потому, что вне КПСС появилась возможность в эту казну запустить руку поглубже.

Тактикой предреволюционной борьбы бюрократии являлись, разумеется, любые действия, ведущие к достижению стратегических целей – увеличению бюрократических мест в государстве и наращиванию их доходности.

В этот период были и особенности – началась борьба с КПСС, которая стала приемом, дающим целый комплекс очевидных преимуществ.

Во-первых. КПСС определяла людей в бюрократический аппарат страны, и хотя на первом месте тут стояла политическая благонадежность, но и деловые качества были не на последнем месте. Устранение КПСС давало место тем миллионам, кто не имел ни первого, ни второго.

Во-вторых. КПСС, обюрокраченная снизу доверху, тем не менее сохраняла функции защиты рабочего класса и трудового колхозного крестьянства, не давая преимуществ другим прослойкам. И здесь устранение ее давало существенные выгоды бюрократии.

В-третьих. Придя к власти, КПСС вместо руководства идейной направленностью общества начала руководить государством и расплодила огромный и уникальный по тупости аппарат. Это ведь он превращал неглупые идеи в абсурд. Он заставлял сеять кукурузу в тундре, пахать целину до пыльных бурь; а чего стоит его борьба с пьянством? Этот аппарат – идеальная мишень для того, чтобы с помощью его критики завоевать популярность и пролезть к власти на выборах.

Кроме того, Политбюро никому не подчинялось и, следовательно, так или иначе служило всему народу. Устранение его от власти позволяло бюрократии получить полностью зависящего от себя руководителя.

И, наконец, для революционера-бюрократа КПСС была базой контрреволюции, и потому в ней подлежал уничтожению не ее аппарат (который можно заменить или усовершенствовать), а вся она полностью. В своей борьбе с КПСС были абсолютно едины и нацисты и макакавочники.

Второй тактический прием, характерный, кстати, только для бюрократии – отсосать из пальца проблему и нанять бюрократов якобы для ее решения. Тут и национальные языки или такая благостная для бюрократов мыслишка: мы бедны не потому, что мало производим, а потому, что плохо распределяем. Миллионы и миллионы бюрократов кормились и кормятся этой паршивой макакавкой.

Началось с простого. До перестройки правительство строго следило, чтобы количество выдаваемых на зарплаты и пенсии денег соответствовало стоимости товаров и услуг для населения. Скажем, строился новый завод, который выпускал телевизоры с прибылью в 100 миллионов рублей в год. Соответственно зарплата, допустим, учителям поднималась правительством на 100 миллионов рублей. Но поскольку так не бывает, чтобы у нас в карманах или на книжках не было денег, то и товары до перестройки лежали в магазинах.

С ее началом наукообразные мудраки подбросили руководству страны макакавку: дескать, у нас в экономике потому все плохо, что распределяет все Госплан, а надо чтобы производители распределяли сами. Это называется оптовая торговля. Но ведь СССР – плановое государство, у него нет резервов мощностей «на всякий случай», как на Западе. Следовательно, производитель мог пустить в свободную продажу только то, что обязан поставить плановому потребителю. И этот плановый потребитель без данного товара останавливался, работники его теряли работу, а он сам — деньги.

Возьмем конкретный пример (цифры условны). Леспромхоз поставляет фабрике 100 кубометров леса по 40 рублей за куб, а та делает из него 1000 табуреток. С отменой части госзаказа он получил возможность поставлять уже на 100, а скажем, 90 кубометров. А 10 кубометров смогли купить кооператив, ассоциация, коммерческий центр, или Бог знает какая контора, которые моментально на идее «распределения» расплодились и наполнились ранее малооплачиваемыми бюрократами. Купил этот кооператив лес уже не за 40, а за 50 рублей, но продал все той же фабрике, только уже по 100 рублей за куб. А что ей остается делать? Не увольнять же рабочих. Далее фабрика, чтобы покрыть убыток, обязана связаться с такими же махинаторами, прошу прощения – кооператорами и так далее, и так далее. При этом и леспромхоз, и фабрика могут даже несколько увеличить зарплату. Но главные деньги оседают в карманах этой торговой бюрократии. Она кидается в магазины и раскупает товары, которые в идее своей предназначались тем, кто их производит, а не тем, кто на производстве паразитирует. А ведь количество товаров ни на штуку не изменилось: как было 1000 табуреток, так и осталось. Могут сказать, что коммерсанты оказали фабрике услугу – поставили ей так необходимые 10 кубов леса! Да, но раньше Госплан делал это бесплатно, а не за 60 рублей куб, да и бюрократов там было меньше, чем сейчас во всех этих коммерческих конторах.

А представьте, что тот же леспромхоз поставляет древесину на экспорт, где она стоит 100 долларов за куб. Предположим, он продавал через государственную внешнеторговую организацию 1000 кубометров. На эти деньги чиновники покупали 500 видеомагнитофонов и продавали их в магазинах за 1 500 000 рублей. Как говорилось выше, на эту сумму кому-нибудь в стране поднималась зарплата.

А теперь организуется, например, кооператив программистов во главе с Тарасовым с правом торговли за рубежом и комплектуется более находчивой бюрократией. Та берет в банке 50 000 рублей, идет к директору леспромхоза и говорит: «Зачем тебе этот экспорт! Продай мне эту тысячу кубов, а я леспромхозу продам 100 компьютеров, всего по 100 000 рублей за штуку. А тебе лично за труды по отдельному трудовому соглашению 1000 рублей». Экспорт директору ничего не дает, кроме головной боли, а тут 100 компьютеров, да еще кое-чего! Он продает лес программистам-коммерсантам. Они идут в ту же государственную организацию, которая торговала тем же лесом за рубежом, и говорят ее директору. «У нас есть лес, продай его за границу, а мы тебе – 1000 рублей по трудовому соглашению». А у того, во-первых, план, а, во-вторых и ему 1000 рублей нелишние. Тогда коммерсанты идут к тому внешторговцу, который покупает за рубежом компьютеры: «Купи нам 100 компьютеров за наши доллары, а мы тебе – 1000 рублей по отдельному соглашению». Он покупает. И наши программисты-коммерсанты продают их в леспромхоз и кладут в карман 10 000 000 рублей, что было очень большими деньгами в 88-89-м годах.