— Что они делают? — с отвращением оглядываясь, спросил Кейнин.
Эглисс проследил за его взглядом:
— Кин'тин. Теперь нет возврата назад, — безрадостная улыбка тронула губы Эглисса. — Вы, конечно, не поймете. Видите ли, Наследник Крови, у всего того, что мы привели в действие, должен быть итог. Будет война с Лисами, какой не было уже несколько поколений.
Кейнин с недоверием уставился на на'кирима:
— Война с Лисами? — воскликнул он.
Эглисс явно не замечал настроения Наследника Крови.
— Вы наблюдаете, как здесь куется внушающая ужас история. Отмеченных подобными знаками воинов уважают, хотя они еще и не заработали этой чести. Но теперь ни один из них не может вернуться из земли Лис, не пролив крови врага. Так много их не ходило на войну со времен образования Кровей, и каждый из них должен убить. Мы налетим как буря.
Кейнин соскочил с седла. Ему понадобилось некоторое усилие, чтобы отцепить пальцы от поводьев и ограничиться только одним шагом в направлении Эглисса. Что-то в том, как он двигался, наконец насторожило на'кирима, на лице у которого мелькнула тревога.
— Три Белых Совы были убито у реки. Лисами, — сообщил Эглисс. — За это должно быть заплачено. Я убедил их, что мы должны воспользоваться моментом, сейчас, когда собралось много копий, и ударить по Лисам так, чтобы те никогда этого не забыли.
— И ты думаешь, меня все это волнует? — прошипел Кейнин.
— Ну… если бы здесь не было Белых Сов в таком количестве, вы не покорили бы Андуран. Они…
Кейнин сделал еще одни шаг вперед. Шире. Эглисс замолчал. Наследник Крови почувствовал, как вокруг них сгущается напряжение; все кирининские головы были повернуты в их сторону, все глаза устремлены на них.
Кейнин сказал:
— Твои твари должны отправиться на юг. Они должны быть в Анлейне, на фланге любого наступления против нас, а не исчезать в Кар Крайгаре для сведения старых счетов с Лисами.
— Вряд ли годится отпрыску Крови Гир принижать значение улаживания старых споров, — проворчал Эглисс, но некоторая неуверенность тона размыла резкость слов.
Не сводя глаз с на'кирима, Кейнин сделал стремительный, широкий жест рукой и в ответ услышал, как задвигались лошади. Его Щит выстроился вокруг него широким полукругом.
— Что случилось у Водопада? — строго спросил он.
Эглисс сразу отвел глаза, потом бросил взгляд на землю и опять на него. Этого было достаточно, чтобы сразу убедить Кейнина, что все сказанное дальше будет ложью, или в лучшем случае полуправдой.
— Иньюрен умер. Остальные — не знаем. Мы нашли одного Иньюрена. Другие исчезли, поднявшись в горы.
— Что другие? — нажал Кейнин и еще на шаг приблизился к полукровке. Несколько ближайших Белых Сов поднялись. По виду они были спокойными, бесстрастными наблюдателями, но Кейнин не был в этом уверен. Эглисс немного отодвинулся от Наследника Крови. Он попятился и почти уперся спиной в подвешенную тушу коровы.
— Вы прекратили преследование, как только нашли метиса? Был там мальчишка? Сын Кеннета из Колгласа?
Эглисс развел руками:
— Этого я не знаю.
Его голос сразу захватил Кейнина. В голове Наследника Крови на долю секунды погасли все пылавшие костры. Он слышал только неторопливый, успокаивающий шепот.
— Там были еще другие, но не могу сказать, был ли среди них мальчишка. Я бы продолжал преследование, если бы мог, но Белые Совы нет.
Кейнин не мог двинуться. Его рассудок плавал бесполезными кругами. Весь гнев был сразу забыт. Ну да. Конечно.
— Я сомневаюсь, что Белые Совы повернули бы назад, если бы ты хотел иного, — раздался голос Шревы, резкий, отчетливый и холодный.
Он врезался в Кейнина и проколол окутавший его туман. И Кейнин ударил Эглисса по лицу; вся его ожившая ярость была вложена в этот удар. На'кирим врезался в почти разделанную коровью тушу и отлетел в сторону. Он тяжело упал, откатился на бок и вздернул руки, чтобы защититься от дальнейших ударов. На губах выступила кровь. Кейнин взялся за меч.
— Правитель, — тихо, но настойчиво окликнул его Игрис.
Кейнин поднял глаза и увидел сгрудившихся вокруг Белых Сов. Киринины медленно надвигались на них. У половины была на лицах татуировка; кровь и смерть смешались на бледной коже.
— Вероятно, не стоит испытывать лесных тварей, — посоветовала Шрева. — Мы не знаем, кем они его считают. — Инкаллим продолжала спокойно сидеть на коне, руки легко лежали на шее животного. Она чуть криво улыбнулась Кейнину.
Наследник Крови с проклятием опустил меч, выпрямился и крикнул на весь двор:
— Я с ним покончил. Отныне он для меня ничто, так же, как и его обещания вам. Если он сделал их вам от моего имени, он лгал.
Валявшийся у его ног Эглисс застонал и попытался что-то сказать, получилось нечто невнятное.
— Он — пес, — кричал Кейнин. — Хуже пса. Вы поняли? Кто из вас знает мой язык? Кто переведет?
Киринины не шевелились. Они не сводили с Кейнина серых глаз, но никто не откликнулся. Никаких признаков того, что они поняли сказанное, никакого интереса. Только эти равнодушные, нечеловеческие глаза.
— Собаки! — выкрикнул Кейнин и вскочил в седло.
* * *
Они возвращались в Андуран в молчании. Тяжелые небеса давили на землю. У Кейнина было мрачное настроение, которое распространилось и на сопровождавших его воинов. Он жалел, что сорвался, особенно на Эглисса. Но потеря Эньяры, а теперь оказалось, что и ее брата тоже, терзала его. А этот полукровка еще осмелился играть с его мыслями, с его рассудком и чуть не сделал из него дурака, что было… невыносимо. Нет, нетерпимо.
В конце концов он, вопреки собственным соображениям, сказал Шреве:
— Мне давно следовало от него избавиться.
— Возможно, — ответила она.
От столь явного равнодушия тлеющие угольки его гнева на мгновение вспыхнули опять.
— Этого не случилось бы, если бы твои вороны еще тогда, в Колгласе, сделали бы свое дело должным образом.
— Как и в том случае, если бы твои воины сумели бы без неприятных происшествий доставить молоденькую девчонку из тюрьмы в замок.
Кейнин в самый последний момент удержался от ответа. Кроме кратковременного облегчения, оскорбительная перепалка со Шревой принесла бы мало пользы. Он — сын Тана, но даже это не спасло бы его от клинков инкаллимов. Они за многие годы убили немало могущественных и влиятельных. Все, разумеется, во имя веры.
* * *
Кейнин нашел Кенека в конюшне андуранского замка. Инкаллим-охотник смотрел, можно ли в них разместить собак. Кенек с двумя товарищами сидел на соломе и скармливал огромным зверям большие шматки мяса. Кейнин с трудом подавил инстинктивный страх перед этими существами. Псы Охоты, как и сами инкаллимы, очень жестко натаскивались для выслеживания и убийства человека. Кейнин сам видел, как в его фамильных землях дюжина Охотников со своими собаками совершила набег на деревню тарбенов в наказание за воровство рогатого скота. Это было зрелище, способное смутить даже самых закаленных воинов.
Кенек взглянул на приближавшегося Наследника Крови. Он почесал шею ближнего пса и сунул пальцы под ошейник. Животное не спускало бездушных глаз с Кейнина, и в глотке его клокотало ворчание.
— Он вам ничего не сделает, — успокоил инкаллим.
— Я хочу знать, как идет преследование девчонки Ланнис, — сказал Кейнин.
Кенек поднялся на ноги. При этом у него предательски хрустнули колени. Он отряхнул с кожаных штанов солому.
— Я ничего не слышал. Но вам не следует беспокоиться. Две наших ищейки идут по следу. Они не бросят дело так легко, как это сделали Белые Совы.
Кейнин хмыкнул:
— Я уже начинаю не доверять обещаниям всех, кто имеет отношение к Крови Ланнис-Хейг.
— Вот как. Ваш разговор в лагере кирининов прошел не совсем гладко?
— Я уверен, что Шрева расскажет тебе все в подробностях, если ты ее об этом спросишь. Куда повели следы после водопада на Снежной?
Кенек пожал плечами. Даже это простое движение вышло у него обоснованным и уважительным: