Казначей кивнул:

— Конечно, Нарран ваш, только вы ему и приказываете. Я уверен, что Великий Тан не желает задержки его возвращения.

— Надеюсь, что он и не желает этого, и не задержит, — ответил Кросан.

Бихоман улыбнулся.

По очень оживленной южной дороге из Андурана приятно было путешествовать. Оризиан, Рот и Килан проезжали мимо пастухов и земледельцев, мимо повозок с овечьей шерстью, шкурами и деревянной мебелью, направляющихся в гавань Гласбриджа. Поздним утром они обогнали обоз из шести груженных лесом телег, их с трудом тащили тяжеловозы, огромные лошади, выращенные лесорубами земель Ланнис.

Недалеко от Андурана они пересекли Глас, и теперь дорога, защищенная низкой насыпью, пошла вдоль северного берега. Хотя вода в реке, вобравшей в себя все дожди, прошедшие за пределами земли Ланнис-Хейг, была высокой, но до того, как она зальет дорогу, было еще очень далеко. Открытые с юга поля такой защиты не имели и уже украсились водоемами, предвестниками зимних наводнений.

Спустя некоторое время дорога начала забирать к северу от Вод Гласа. Огромное болотистое пространство поглощало реку, и русло терялось среди многочисленных озер, каналов и болот. Вскоре все дно огромной долины зальет водой, и ее непроходимая, тусклая толща будет стоять здесь в течение одного-двух месяцев. Проезжавший вдоль границ этого дикого места Оризиан видел неясные в тумане очертания развалин башен старого Кан Эвора. Разбитые башенки и шпили затопленного города поднимались из воды, напоминая своим видом призрачные корабли на морском горизонте. Он как всегда вздохнул, и вздох расшевелил в нем слабую тревогу. Он когда-то, еще ребенком, побывал там со старшим братом. Это было в разгар необычно засушливого лета, вода стояла довольно низко, и они смогли проехаться верхом по пустынным улицам города. Из засохшей корки тины и водорослей над ними, загораживая солнце, поднимались руины. Оризиану это место показалось настолько страшным и опасным, что он не повернул назад только из-за добродушных насмешек Фариля над его страхами. Впрочем, Фариль никогда особо не осторожничал.

— Надо это разрушить, — сказал Килан, проследив за взглядом Оризиана. — Нехорошо оставлять такое дурное место. Тем более что там пропадает прекрасная почва для земледелия.

Рот проворчал:

— Люди нуждаются в напоминаниях. Темный Путь все еще там, на севере. Без этих развалин, этого памятника, прошлое слишком скоро забудется. А для беспамятства и так уже многое делается.

Килан пожал плечами:

— Нельзя винить людей за нелюбовь к такому месту. Со дня последней битвы прошло уже почти тридцать лет.

— Винить людей придется, если они поверят, что мир — это навсегда. Те, за Долиной Камней, каждый день просыпаются с мыслью о том, что Боги вернутся, если только они сумеют обратить нас всех в их драгоценную веру. Или ты воображаешь, что раз они последние тридцать лет не пытались вернуть себе эти земли, то уже и не хотят этого добиться?

Здесь, почти на краю Вод Гласа, дорога была в самом плохом состоянии, иногда колеи были такими глубокими, что кони с большим трудом пробирались по ним. Вдруг, когда они преодолевали очередное такое препятствие, Килан вскрикнул от удивления и довольно рискованно свесился с седла, а выпрямившись, предъявил находку: часть человеческой челюсти.

— Одно из сокровищ Вод Гласа, — улыбнулся он Оризиану. — Знаешь, кое-кто из пахарей считает, что найти что-нибудь подобное — это к счастью.

Оризиан поморщился.

— Я слышал, — признался он. — Хотя не думаю, что нам прямо сейчас нужна удача.

Испачканная землей кость от древности была вся изрыта ямками. Килан с притворным любопытством рассматривал ее.

— Как думаете, герой или злодей? — поинтересовался он.

Здесь, под туманными и угрюмыми Водами Гласа, скрывались тысячи могил тех, кто погиб на полях Кан Эвора в последнем сражении войны, оттеснившей врага в самый глухой северный угол Каменной Долины. Тогда последователей Темного Пути вела Кровь Гир, чьим оплотом в те дни был Кан Эвор. После битвы костры горели здесь повсюду и днем, и ночью, и все равно не все трупы удалось сжечь.

После изгнания Гиров брошенный хозяевами Кан Эвор медленно приходил в упадок, но окончательно был разрушен, когда управление Водами Гласа перешло в награду к Крови Ланнис. По одному из первых распоряжений Сириана, первого тана, город был сожжен и затоплен. Медленное заболачивание и загнивание Кан Эвора должно было служить постоянным напоминанием о решимости нынешнего правления утвердить свою власть в новых владениях.

— Злодей, думаю, — решил Килан в ответ на собственный вопрос. — Снова и снова Темный Путь.

— Он довольно небрежно откинул кость прочь. — Не годится тебе путешествовать в компании племянника Тана Ланнис.

День уже угасал, начался мелкий, но плотный дождик, когда они добрались, наконец, до южной границы Вод Гласа и в поле их зрения появилась кучка низких домиков.

— Ночь проведем на Дамбе Сириана? — спросил Килан.

— А почему нет? — согласился Оризиан. — Завтра в Гласбридже мы особо задерживаться не будем. Хорошо бы за выпивкой и игрой в кости не остаться совсем без сна.

Килан приложил руку к груди.

— Оризиан, ты же знаешь, я не из тех, кто сдается перед соблазнами.

Ехавший чуть впереди Рот насмешливо фыркнул, но ничего не сказал.

Дамба Сириана, по мнению Оризиана, была глухой деревней: тридцать — сорок небольших домиков, между которыми кое-где были высажены деревья, впрочем, плохо прижившиеся на очень влажной почве. Среди домов более или менее выделялся размерами постоялый двор, и свет в его окнах обещал хоть какое-то тепло и еду. Примыкающие к дому сооружения — конюшня, кузница, колесная мастерская — цеплялись за его стены, как дети, ищущие защиты возле нянькиной юбки. Над всей деревней господствовала огромная, суровая линия самой Дамбы Сириана. Сплошная перемычка выше человеческого роста из деревьев, камней и земли протянулась от края до края деревни. Именно с ее помощью Сириан пожелал затопить Кан Эвор. По воле нескольких, сменявших друг друга, танов Ланнис местные жители из поколения в поколение трудились над тем, чтобы возвести этот бастион, который заставит реку против своей воли удерживать Кан Эвор в водяном плену.

Поставив лошадей на ночь в конюшню, Оризиан, Рот и Килан вошли в гостиницу. Не успели они выбрать себе стол, как появился хозяин. Он поклонился Оризиану.

— Добро пожаловать, добро пожаловать. Такая честь видеть вас гостем, мой господин.

Постоялый двор посещали не только путешествующие, но и деревенские жители. Когда вошли и сели за стол Оризиан и его щитники, в комнате на некоторое время установилась тишина, но длилась она недолго: в этом месте родственники тана были не такой уж редкостью.

Оризиан плюхнулся на свое место и немного посидел, наслаждаясь теплом и густыми запахами с кухни, потом стащил обувь и пошевелил уставшими ногами. Он безуспешно попытался припомнить, что ел, когда останавливался в этой гостинице в прошлый раз (было вкусно, да к тому же он был голоден). К столу подошла служанка и сделала реверанс. Она улыбнулась ему так же тепло, как пышная кровать. Он улыбнулся в ответ и ждал, пока она спросит, что он хочет заказать. Но она ничего не говорила, и они пару секунд просто рассматривали друг друга. Ее улыбка становилась все шире, глаза повлажнели. Килан рассмеялся.

— Эль и еду, — вмешался суровый Рот. — Все лучшее, что у вас есть.

Девушка взглянула на щитника, будто озадаченная его словами, и улыбка почти исчезла с ее лица, но все же не совсем, словно ей было не справиться с собственной улыбкой.

— Да, сэр. — Девушка кивнула Оризиану и ушла.

— Вина и воды, пожалуйста, — вслед ей крикнул Оризиан, и еще раз, когда она оглянулась через плечо, на миг увидел сияющее личико.

— Ужасное впечатление ты производишь на женщин, — посмеиваясь, заметил Килан.

Рот бросил на товарища по оружию сердитый взгляд, но его неодобрение осталось без внимания, потому что Килан уже глазел по сторонам, высматривая то ли игроков, то ли общительную женщину.