Арналду вытолкал Лауру из кабинета и сделал внушение Марселу, который сидел в углу и тяжело дышал.

– Ромеу отвезет тебя домой, – сказал Арналду. – Самому тебе ни в коем случае нельзя сейчас садиться за руль. И оставаться здесь тоже. Я боюсь, что ты разнесешь вдребезги всю нашу фирму, если еще хоть на полчаса останешься здесь.

Марселу не возражал. Ему самому хотелось закатиться куда подальше. Все ему осточертели. Он никого и видеть не хотел.

Отправив Марселу домой, Арналду вздохнул посвободнее. Он мечтал о Буэнос-Айресе, где он позабудет обо всем, что творится тут. Унылая дождливая зима всегда действовала на него угнетающе, а в этом году особенно. Им владело чувство надвигающейся катастрофы. И было отчего. Дела фирмы шли все хуже и хуже. Если она развалится, разбирательства с Бранкой не миновать. Но, желая угодить Изабел, он соглашался на одну авантюру за другой и чувствовал: скоро наступит расплата, но остановиться не мог. Наоборот, хотел насладиться всем сполна, чтобы было за что потом расплачиваться. А в том, что расплата неизбежна, он уже не сомневался.

Но пока все еще разыгрывал хозяина положения и не собирался, пока возможно, уходить за кулисы.

Единственное, что он должен был уладить перед отъездом, это отношения с Атилиу. Он позвонил ему и договорился о встрече в ресторане, где они привыкли решать важнейшие дела. Мужской разговор за рюмкой коньяка всегда приносил положительные результаты.

Встреча не обманула ожидания Арналду: Атилиу не был обижен и не собирался ссориться. Он честно и напрямик сказал:

– Имей в виду, старик, никаких скидок Марселу не будет. В следующий раз спущу штаны и дам дюжину шлепков по голой заднице. Тоже мне, вице-президент!

Арналду рассмеялся:

– Пощади его самолюбие. Ты же знаешь, он – парень хороший, но у каждого бывают срывы.

– У Марселу они бывают чаще, чем у других. Поэтому позаботься, чтобы он оставил меня в покое. И перестал оскорблять Элену и Эдуарду, иначе плохо будет и ему, и фирме.

– Я это понимаю лучше всех, – со вздохом согласился Арналду, – ты уж не уходи от нас. Твой уход может потопить нашу посудину. Она и так еле держится.

– Выправится. Вспомни, мы и не из таких переделок выбирались! – Атилиу похлопал Арналду по плечу: прожитая бок о бок жизнь кое-что значила!

Арналду с благодарностью похлопал в ответ по плечу Атилиу. Они понимали друг друга, и это было главное.

Занятый мыслями о Буэнос-Айресе и совсем неделовыми мыслями, Арналду не вникал в смысл той суеты, какая царила у них в доме.

Будь он повнимательнее, он бы заметил, что дом будто разделился на два лагеря, и каждый из них к чему-то готовился. И Милена, и Бранка говорили по телефону полунамеками, обе время от времени счастливо смеялись, радуясь каким-то полученным вестям. День ото дня они становились доброжелательнее друг к другу, приветливее, любезнее. Но зависело это доброжелательство от успешности, с какой продвигались их тайные, никому не ведомые дела, где-то там вдалеке.

Милена была счастлива оттого, что день ее свадьбы приближался. Что Орестес нашел им квартиру, что Лидия, хоть и скрепя сердце, но подписала поручительство. Милена понимала, что будущая свекровь не доверяет ей, считает ее любовь к сыну прихотью балованной девчонки, но не обижалась. У них с Нанду впереди была целая жизнь, и она была уверена, что сумеет переубедить Лидию. Обе они так любили Нанду, что рано или поздно непременно должны были стать друзьями, иначе и быть не могло! Зато Орестес уже в Милене души не чаял, и ее очень трогала его привязанность. Если честно сказать, ей очень недоставало в жизни людей, которые бы ее любили.

Пребывая в состоянии блаженства, Милена не сомневалась, что сумела передать его частичку и матери. Ей казалось, что Бранка наконец разделила ее душевное состояние и поэтому стала так тепла с ней.

Бранка и впрямь потеплела к дочери. Она искренне сочувствовала маленькой дурочке, глупому слепому котенку, которого намеревалась извлечь из разверзшейся перед ним пучины бедствий. Она всегда становилась щедрее, теплее, благожелательнее, когда забирала все бразды правления в свои руки, а сейчас именно это она и делала.

Бранка убедилась: стоит отпустить вожжи, как все в доме идет наперекосяк. Больше она не желала потворствовать опасному и губительному своеволию, которое грозило разрушить как ее семейное благополучие, так и созданную ее трудами фирму.

Делами Арналду она собиралась заняться во вторую очередь. Пока пусть он съездит в командировку, где за ним присмотрит Изабел и не даст ему наделать особых глупостей. Она, Бранка, сумеет воспользоваться его отсутствием. Оно развяжет ей руки, и она многое успеет выяснить.

А пока, до отъезда Арналду, на первом плане у нее была Милена. Тут все обстояло наилучшим образом. Роза, можно сказать, просто носом землю рыла. Бранка не ошиблась в помощнице, на нее можно было положиться. На нее, на Олаву. И по мере того как задуманная операция продвигалась к успешному концу, все щедрее становилась Бранка на улыбки и все искреннее была расположена к окружающим – ведь ради них и только ради них она старалась, не жалея сил.

Она съездила посмотреть магазин Милены. Название «Милена – мужчинам» несколько покоробило ее: не слишком ли вызывающе? Но Милена, смеясь, успокоила ее:

– Ты что, шуток не понимаешь? Такие шутки в моем стиле. Разве нет?

Что рискованные шутки в стиле Милены, Бранка успела убедиться на примере ее желания выйти замуж за Нанду. Сама она не любила рискованных шуток, а любила обдуманные действия. В остальном магазин ей понравился – помещение, место, эскизы оформления. Со временем может получиться недурной бизнес. Но лучше всего то, что дел тут невпроворот, а когда человек занят, у него остается куда меньше времени на переживания.

Арналду наконец улетел в Буэнос-Айрес. Все дни накануне отъезда он являлся домой вовремя и клялся жене в верности. Бранку это насторожило. На следующий же день за завтраком, пока за столом не было ни Леу, ни Милены, она попросила Марселу хорошенько проверить счета.

– Да у нас все в порядке, мамочка, – уверил ее сын. – Просто отец – человек несобранный, можно подумать, ты его не знаешь? И потом, ты же веришь Изабел, а счетами занимается она.

– Я ее упустила после того, как кончился ее роман с Атилиу, – задумчиво сказала Бранка. – Хотела бы я знать…

Она не докончила своей мысли.

– Вот от кого бы я хотел избавиться, так это от Атилиу, – сразу же закипел Марселу.

Бранка с изумлением посмотрела на сына: с каких это пор они стали врагами? Да, во многом ей предстояло разобраться. Вот только помощников было маловато, ведь и Марселу не слишком-то рвался ей помочь.

По сияющему лицу Нанду нетрудно было заметить, что у парня все ладилось. Не огорчало его и то, что Фаусту, его начальник, поглядывал на него словно бы искоса и слишком часто стал назначать в рейсы. Покладистый Нанду не любил спорить с начальством, хотя с рейсами получался явный перебор. Вот и на этот раз, только он вернулся, как Фаусту назначил его в следующий.

– Полетишь через час, – распорядился он.

– У меня не жизнь, а бесконечный полет, – попробовал было возразить Фернанду. – Дал бы передохнуть чуток!

– Лети, лети, – оборвал его начальник. – Рассуждать потом будешь!

Фернанду пожал плечами: четвертая поездка за день, это уж слишком! Если бы он знал, что ждет его по возвращении, он бы улетел на своем вертолете на край света.

В отсутствие Фернанду приходила сеньора Роза, они пошептались о чем-то с Фаусту у него в кабинете, и тот убрал небольшой сверток в стол.

Фернанду и после третьего полета прилетел еле живой от усталости. Полет за полетом без передышки кого хочешь умотает. Он забрал из вертолета сумку и направился в раздевалку, но Фаусту перехватил его по дороге, попросил зайти в кабинет и минут десять пудрил мозги, утрясая расписание будущей недели. У Фернанду от этих утрясок голова совсем пошла кругом, он даже сумку в кабинете забыл. Только потом опомнился. В раздевалке они с полчаса болтали с Валтером, и он опять забыл сумку. Пришлось за ней возвращаться. Но в вертолете собрался: работа есть работа, за спиной пассажиры. А когда прилетели, на выходе их стала проверять полиция. Что-то искали. Фернанду, еще находясь в воздухе, заметил на летном поле полицейскую машину, но отнесся к проверке спокойно. Ему-то что? Чего ему волноваться? У него все в ажуре. Заволновались пассажиры, двое мужчин и женщина, они все спрашивали: в чем дело, в чем дело?