Нахмурившись, Тесса наблюдала за удаляющимися родственниками. Что именно хотел сказать Гарольд? Она никогда не слышала, что в факте ее рождения было что-то необычное или непристойное. Но если бы и было что-то, отец не рассказал бы об этом ни ей, ни кому бы то ни было. Все знали, как он дорожит честью семьи.

Впрочем, Гарольд мог все это выдумать. Ее дядя не настолько недальновиден, чтобы не понимать, что малейшая негативная информация могла очернить имя ее матери – его сестры. Однако кузен намекнул, что Энтони все знает, и Тесса решила спросить у мужа.

Энтони с облегчением заметил, что Эмери ушли с другими гостями. И не только потому, что эта парочка едва не вывела его из себя своими полунамеками, а еще и потому, что ему хотелось поскорее оказаться наедине с Тессой.

Его жена – Господи, как же ему нравилось называть ее так! – обняла на прощание отца, прежде чем Тор и Раш внесли его в экипаж. Энтони помог кучеру закрепить на крыше инвалидное кресло своего новоиспеченного тестя.

– Я напишу, как только приеду в Лондон, папа, и постараюсь побыстрее вернуться. Мы с Энтони не хотим пропустить большую часть охотничьего сезона.

Сэр Джордж улыбнулся, чего и добивалась Тесса. Однако от Энтони не ускользнула тревога, мелькнувшая в глазах ее отца.

– Не беспокойся, доченька, со мной все будет в порядке, и я отвечу на все твои письма.

Девушка наблюдала за удаляющимся экипажем с облегчением, смешанным с сожалением.

Когда они поднимались по ступеням крыльца, Энтони подумал, что теперь ничто не сможет помешать ему отвести Тессу наверх. Солнце не зайдет еще пару часов, но он не собирался ждать наступления темноты – он и так слишком долго ждал.

На самом деле эта мысль могла бы показаться кому-то другому смехотворной, ведь с того момента, как он впервые увидел Тессу, прошло всего несколько недель. Однако Энтони чувствовал себя так, словно прошла целая вечность.

– Идем, – тихо позвал он. – Пришло наше время.

Дрожь пробежала по телу Тессы от чувственного прикосновения его руки к ее талии, хотя они все еще были окружены гостями.

– Идем наверх, – прошептал Энтони на ухо жене, когда они вошли в гостиную Айви-Лодж.

– Сейчас? – шепотом переспросила девушка, оглядываясь на леди Киллерби, оставшихся гостей и убиравших со столов посуду слуг. Несмотря на нервозность, Тесса не испытывала нежелания оставаться с мужем наедине, даже наоборот.

– Они не будут возражать, – заверил жену Энтони и. обратился к леди Киллерби: – Я собираюсь проводить жену в ее комнату, чтобы она немного отдохнула перед ужином.

«Моя жена». Энтони произносил эти слова с гордостью! И Тесса почувствовала, как по ее телу разливается приятное тепло. Леди Киллерби кивнула, тактично заметив, что Тесса, должно быть, невероятно устала после такого напряженного и наполненного событиями дня. Однако при этом глаза ее блеснули, и Тесса залилась краской стыда. Она знала – все они знали, – чем на самом деле займутся наверху молодожены.

Взяв жену под руку, Энтони направился наверх.

– Видишь? – пробормотал он. – Никто нас не осудил.

– Никто не осудил… Но ведь они, должно быть, ожидают, что ты вернешься, разве нет?

Энтони засмеялся:

– Сомневаюсь.

Тесса еще больше покраснела; но не сказала ни слова.

Спустя мгновение Энтони распахнул дверь своей комнаты и пропустил девушку вперед. Тесса с любопытством оглядела чисто мужскую, но очень уютную спальню с золотисто-зеленой драпировкой кровати и окон и гостеприимной облицовкой камина, украшенной лепными цветами того же цвета, что и драпировка на окнах.

Энтони напряженно следил за выражением лица жены и почувствовал облегчение, когда та, наконец, улыбнулась.

– Какая чудесная комната, – произнесла она, и на лице Энтони появилась широкая улыбка. – Я как раз такой ее себе и представляла. Кроме облицовки камина. Это сделано специально для меня?

Энтони кивнул.

– Я кое-что переделал здесь и обновил за последнюю неделю и очень рад, что тебе понравилось. Леди Киллерби опасалась, что комната покажется тебе слишком мрачной.

– Мрачной? Вовсе нет. Она уютная и веселая. Как ты.

Чтобы скрыть внезапное смущение, Тесса перевела взгляд на картину на противоположной от окна стене. На картине была изображена охота.

– Тебе не нравится? – спросил Энтони. – Она висела в моей спальне, которую я делил с братьями в Лондоне, и я перевез ее сюда совсем недавно. Если хочешь, прикажу снять.

Тесса была благодарна мужу за заботу. Хотя на картине не было крови, она тем не менее не соответствовала спокойной обстановке спальни. Изображенные на ней охотники и собаки во весь опор мчались за убегающей от них лисицей. Девушка понимала, почему эта картина висела в спальне Энтони в Лондоне. В городе ему не хватало связанных с охотой острых ощущений.

– Не стоит, – тепло ответила девушка. – Она прекрасно передает атмосферу этой стороны жизни. И если мы когда-нибудь надолго остановимся в каком-нибудь другом месте, я с удовольствием возьму картину с собой.

Энтони улыбнулся, пинком захлопнул дверь и заключил жену в объятия.

– Мне кажется, я самый счастливый мужчина на земле, – сказал он. – Ты неповторима, Тесса.

Девушка с бешено колотящимся сердцем взглянула на мужа и его губы, находящиеся всего в нескольких дюймах от ее лица.

– Это хорошо, милорд?

– Очень, миледи, – ответил Энтони и накрыл своими теплыми губами губы жены. Он еще крепче стиснул объятия, прижав девушку к себе. Ощущение крепкого тела мужа доставило Тессе необыкновенное удовольствие, и ей захотелось еще теснее прижаться к нему.

Поцелуй Энтони стал глубже. Потом он слегка отстранился, но лишь для того, чтобы провести губами по щеке жены и спуститься к ее шее. Волосы Тессы были высоко заколоты на затылке, и теперь губы Энтони беспрепятственно скользили по ее нежной коже.

Зарывшись лицом в ложбинку у основания ее горла, Энтони медленно расстегнул крошечные жемчужные пуговицы на спинке платья до самой талии, а когда пальцы коснулись обнаженной кожи над линией корсета, Тесса запрокинула голову и судорожно втянула в себя воздух, восхищенная новым для нее ощущением. Энтони с улыбкой взглянул на жену.

Теперь, когда все до единой пуговицы были расстегнуты, Энтони медленно и осторожно потянул платье жены на себя. Он вновь накрыл губы Тессы своими, и через секунду платье лежало у ее ног переливающимся облаком атласа и бархата. Теперь его пальцы неспешно и осторожно развязывали корсет.

В этот момент Тесса подумала о том, насколько умело расправляется Энтони с крошечными пуговицами и лентами на корсете, даже не глядя на них. Это говорило о его искушенности в подобного рода делах. Мысль причинила девушке боль, но потом снова возникли манящие губы Энтони, и Тесса забыла обо всем на свете.

Вскоре корсет утонул в облаках атласа, лежавшего у ее ног, и Тесса осталась в одной лишь сорочке. Девушка судорожно сглотнула и осторожно положила руку на широкую грудь Энтони, вздымающуюся под тончайшим темно-синим сукном сюртука и белоснежной тканью сорочки. Она с трепетом ждала, что же случится дальше.

– Я был бы рад, если бы ты помогла мне освободиться от одежды, – пробормотал Энтони, потеревшись кончиком носа о чувствительное место за ухом жены.

Девушка снова сглотнула, а потом, робко взглянув на мужа, принялась развязывать дрожащими пальцами его шарф, в то время как он гладил ее обнаженные руки, чтобы согреть их. У Тессы ушло на это несколько минут, потому что в отличие от Энтони она никогда не делала ничего подобного.

Справившись наконец с замысловато завязанным шарфом, Тесса расстегнула три пуговицы на рубашке мужа, а потом остановилась, ощутив неловкость.

– Я… я думаю, тут мне понадобится твоя помощь. – Голос ее дрогнул.

Усмехнувшись, Энтони вытащил рубашку из штанов, быстрым движением снял ее и швырнул на кучу белеющей на полу одежды. Глаза Тессы слегка расширились, и она несмело коснулась кончиками пальцев жестких завитков волос на груди мужа. Ее муж был великолепен.