— Никакие женщины мне не были нужны! — заявила она жалобно. — Я не хочу их общества!

— Возможно, это и так. Но вырастут наши дети, и они ощутят это отсутствие женщин в твоем окружении, Сара.

Она на несколько мгновений опустила голову, а когда подняла, по ее щекам безудержно бежали слезы.

— Но Элисон… — прошептала она. — Она никогда так не поступит. Она не захочет меня…

Он отмахнулся от ее возражений.

— Элисон сделает все, что ей велит муж, чтобы ему угодить, она сделает абсолютно все. А им нужны деньги, они им позарез нужны, если только они хотят вести образ жизни, хоть сколько-нибудь напоминающий им привычный. И Элисон ничем не отличается от любой другой женщины, влюбленной в человека, в котором она не уверена. Она скорее умрет, нежели допустит, чтобы Ричард увидел ее в платье, которое бы его не ослепляло. Когда женщина настолько влюблена и настолько боится — нет ничего, на что бы она не пошла.

— Ты заметил это в Элисон?

— Только дурак может этого не заметить, — ответил Эндрю резко. — Когда я это обнаружил, я понял, что в этом кроется мой самый большой шанс на успех. С самим Ричардом проще простого: несмотря на его вид светского льва, он доверчив и… жаден. Элисон — другое дело. Существуют вещи, которых не купишь, и я боялся, что ее содействие — как раз одна из таких вещей. Но влюбленная женщина необычайно уязвима. Она тщеславна. Она не в силах вынести мысль о том, чтобы жить или одеваться иначе, чем подобает тому нежному драгоценному созданию, на котором женился Ричард. Ей нужна прислуга, исполняющая все ее прихоти, и все привычные удобства. Неужели ты думаешь, она позволит солнцу коснуться этой лилейно-белой кожи? Или что она будет выходить на улицу, когда дует суховей? Только не Элисон! Она-то обязательно найдет способ избежать этого! Поверь мне, Сара, — сказал он, нежно поднимая пальцем ее подбородок, — Элисон отчаянно любит своего мужа. И поэтому у нее нет ни гордости, ни защиты — ничего. Она сделает все, что велит Ричард. Я уверен в этом.

Он обнял Сару, мягко покачивая, чувствуя, как рыдания сотрясают все ее тело. Слегка прижав губы к ее лбу, он мягко говорил:

— И мне наплевать на то, что кто-то страдает, когда я могу хоть как-то сделать тебя счастливее, любимая.

Яркий осенний день угасал над гаванью. Покрытые зарослями берега отдаленных мысов, казалось, отплыли назад, слившись с темной зеленью позади. На западном побережье залива тени мягко выступали из-за коричневых скал, придавая воде густой масляный отлив. За пределами тихого заливчика во владениях Маклеев было видно, как легкие порывы ветра морщат водную поверхность. Сара различила два пятнышка вдали и решила, что это две туземные пироги, которые направляются к поселку. Она долго следила за ними, придерживая за пояс Дункана, чтобы он не встал и не качнул лодку. Ее задумчивый взгляд наблюдал, как увеличиваются две темные фигуры, как они становятся более четкими, затем победоносный возглас Дэвида возвратил ее внимание к себе.

— Мама, смотри: еще одна!

На конце лески болталась маленькая рыбешка, и малыш, удостоверившись, что мать должным образом восхитилась добычей, вытащил крючок жестом, который должен был быть таким же беспечным, как у лодочника Тэда. Он бросил рыбку туда, где на дне лодки лежал весь его дневной улов — три других рыбешки.

Сара весело улыбнулась ему.

— Вы с Дунканом сможете съесть их на завтрак.

Дункан изогнулся, чтобы посмотреть ей в лицо. У него были нахальные синие глаза, смелее даже, чем у Эндрю, и, несмотря на малый возраст, он был необычайно уверен в себе.

— А Себастьян тоже будет есть ее, мама?

Она отрицательно покачала головой.

— Себастьяну нельзя — он еще слишком мал.

Дункан задумался над этим, затем спросил:

— А сколько Себастьян будет расти?

— Ммм… думаю, столько же, сколько и ты, — ответила Сара осторожно.

Он провел рукой, сильно пахнущей рыбой, по своим светлым волосам, и отвернулся, видимо, удовлетворенный.

— Тэд!

Лодочник взглянул через плечо на свою хозяйку.

— Мэм?

— Думаю, нам нужно возвращаться. Становится прохладно. Ветер переменился — он теперь дует с того мыса.

Тэд козырнул, коснувшись своей бесформенной кепки, быстро вытащил удочку, смотал леску Дэвида и похвалил мальчика своим грубовато-добродушным голосом за улов. Тэд О'Мелли прибыл в колонию после восстания в Ирландии в 1798 году. Он был рыбаком из Корка; от него исходило такое спокойствие, что Сара часто недоумевала, чем могло привлечь его восстание. Он как-то упомянул, что у него есть два собственных сына, и порой ей было грустно наблюдать, как он по-отечески относится к Дэвиду и Дункану.

Он быстро греб к маленькому пляжу Маклеев, который был расположен за резко выступающим леском. Дальше по берегу, сквозь деревья, виднелась крыша Гленбарра. В ней было что-то вселяющее уверенность и спокойствие, от нее исходил дух надежности, который начинал появляться в Сиднее. Местность по эту сторону залива резко шла под уклон и была скалистой, негодной для обработки и, как Сара думала про себя, неподходящей для террасного сада, который затевал Эндрю. Склон густо зарос, и пляж представлял собой лишь узенькую полоску светлого песка между торчащими скалами.

Дэвид, сидя на корме, вдруг указал рукой:

— Смотри, мама, там какой-то джентльмен на берегу!

Не отпуская Дункана, Сара обернулась, чтобы взглянуть на пляж. Сначала она ничего не увидела — только беловатые стволы эвкалиптов и скалы. А потом, ближе к тропинке, ведущей к дому, она разглядела высокую фигуру, сидящую в небрежной позе, подтянув колени к подбородку, на плоском валуне. Человек поднял руку и помахал. Она без особой радости махнула в ответ.

— Кто это, мама?

— Думаю… это капитан Барвелл, Дэвид.

Дэвид с интересом рассматривал далекую фигуру.

— Это тот, кто был вчера на обеде? Тот, которого ранило на войне?

Сара рассеянно кивнула.

— Он нам расскажет о сраженьях, как ты думаешь, мама?

— Наверное, Дэвид… как-нибудь… если ты его попросишь вежливо. Но не теперь. Он в колонии всего несколько дней и, возможно, устал от расспросов о войне.

— А он с Наполеоном сражался, мама?

— Нет, когда капитана Барвелла ранили, Наполеон еще почти не был известен.

Интерес Дэвида поугас. Он взглянул на рыбу, лежавшую под ногами, и начал сравнивать свой улов с уловом Тэда. И к тому моменту, когда днище проскребло по песку, он решил, что неплохо поработал.

Ричард поджидал их у самой воды. Он радостно улыбнулся Саре и мальчикам, наклонился, чтобы помочь Тэду втащить лодку на берег.

— Я пришел с вечерним дружеским визитом, — сказал он, вынимая Дункана из лодки и ставя его на сухой песок. — Мне сказали, что вы на рыбной ловле, и я пришел сюда за вами. Сидя на этом камне и глядя на вас в лодке, я вспомнил наше детство, Сара.

— Я теперь часто катаюсь на лодке, — она ответила невпопад. — Эти мальчики…

Он взглянул на двух ее сыновей с улыбкой и протянул руку.

— Рад с вами познакомиться, Дэвид, Дункан. Я знал вашу маму давным-давно, еще до того, как она приехала в Новый Южный Уэльс.

Он посмотрел на Сару через голову Дэвида.

— Да… это было давно.

— А у нас есть маленький братик, — провозгласил Дункан. — Он все время спит и еще говорить не умеет.

— Себастьян, — пробормотала Сара, поясняя. — Он такой темноволосый, в отличие от этих двух, как мой отец. Мне показалось правильным назвать его Себастьяном.

— Отец был бы счастлив узнать об этом, Сара. Особенно, если он вырастет таким же, как эти двое. А ты помнишь, как твой отец… — Ричард замолчал, пожав плечами. — Ну, это все в прошлом.

Он снова взглянул на детишек, а затем — на Сару.

— Вы, наверное, хотите пойти домой?

Она поколебалась: Ричард предложил ей выход из ситуации, но она знала, что он не хочет, чтобы она приняла его предложение.