– Говорят, от любого спирта пьянеют, – засмеялся старик и пригрозил Маше пальцем, – так что смотри мне! Больше не дам.

Алкоголь начинал действовать. Генетик лишь надеялся, что сумеет дойти до лаборатории прежде, чем умрёт от радиации или от отравления.

Он задремал и едва не свалился с табуретки.

– Вставай, как тебя там, хорош уже спать! – она растолкала старика, который глупо засмеялся.

– Да, иду, уже иду, – он поднялся на ноги и посмотрел ей в глаза, – Ну давай, не шали.

– Послушай, – она сглотнула, – Тогда.

Учёный ждал, давая женщине собраться с мыслями.

– Тогда ты подарил нам самое лучшее, что у нас было, – она обняла его и страстно поцеловала в губы, – Это тебе на прощание. Беги, друг. Спеши.

Он покинул зал управления реактором.

Шаги давались ему с трудом. Он путался, поглядывал на часы и видел, что не успевает. Осмотрелся по сторонам и заметил в отдалении неглубокий овражек.

Раздался громкий полицейский свисток.

– Сюда, это он, быстрее!

Старик не обернулся, бросился бежать к оврагу, уронил автомат. Остановился, решил нагнуться, чтобы поднять. Ведь из оврага можно будет отстреливаться.

Частые громкие хлопки разрезали воздух. Он почувствовал тупой удар, потом ещё один. Через несколько секунд накатила жгучая боль и старик закричал.

Идти он не мог, но все еще мог ползти. Последний рывок – и он повалился в овраг. Старый металлический мусор в кровь изодрал лицо и руки, беглец опять закричал от боли, и ему казалось, что даже сквозь крик он слышит топот погони.

А потом всё застлал ослепительный белый свет.

Старик не знал, сколько времени провел без сознания. Он очнулся и удивился тому, что жив и может видеть. Но зрение быстро мутнело.

Она задрожал, и его вырвало прямо на простреленные брюки, но выпитый спирт был причиной. В голове у старика гудело, перед глазами плыли цветные круги, но опьянение как будто отпустило. Мужчина стер с ладоней липкую красную грязи и посмотрел на обожженные ладони.

– Вот ведь, – прошептал он, опять почувствовал тошноту и нестерпимую жажду. Он понимал, что обречен, но думал, вот бы только маленький глоток воды. Пусть его накроет цунами. Он вспомнил Утро Смерти, как воздух был полон тошнотворного запаха водорослей.

Сейчас бы один глоток воды, пусть даже соленой.

Он не стерпел и снова вывалил на землю то, что оставалось в желудке.

– Ползи, – он стиснул зубы и кричал сам на себя, – Не можешь идти, так ползи.

Он полз вперед и оставлял за собой кровавый след. Откуда-то сверху сыпался теплый шершавый пепел, руки скользили по пеплу и ползти становилось трудней с каждым мигом.

Но прежде, чем ослепнуть, он дополз до лаборатории.

Последнее, что видели его глаза, были перекошенный фасад и темный металлический предмет на песке, присыпанном пеплом. Чей-то брошенный автомат, теперь совершенно бесполезный. Мужчина засмеялся, зашёлся нестерпимым кашлем и вновь провалился в небытиё.

– Он дышит.

– Нет, трупак. Не тронь, вон облевался весь. Скотина.

– Слушай а чего было-то? – к двум мальчишеским голосам присоединился третий, девичий.

Учёный собрал последние силы и приподнялся на локтях.

– Ребята? Как вы? Живы.

– Живы, живы! А чего? Долбанули где-то, да? Пожарных позвать бы, вон крыши тлеют.

Старик еле слышно рассмеялся.

– Глаза немного щиплет и пить хочется, – сказала девчонка, – Дедушка, а дедушка…

– Братва, линять надо! Тут трупаки кругом, – раздался ещё один голос. А следом старик услышал детский плач.

– О! Малыш! Малыш жив? – спросил он чёрную пустоту.

– Да. Это мой сын, – голос принадлежал одному из юношей.

– А его мама?

– Тут, – сказала какая-то девушка, – Но я не пойду к вам. Ещё сблюете на нашу кроху.

Мужчина уже был не в силах смеяться. Он чувствовал – жизнь покидает израненное тело.

– Уходите, – прошептал он, – Сходите в кабинет начальника лаборатории, он на втором этаже. Там мой отчёт. Шестнадцать лет назад. Не ошибётесь, он у него в столе лежал. Прочтите и многое узнаете. Но ради Бога, уходите отсюда скорее! Я не знаю, сколько тут миллирентген. Радиация очень высокая.

Ребёнок снова пронзительно заплакал.

– Бегите. Подождите! Кто-нибудь, знает, есть среди вас дочь Юсихимэ, ее зовут Сатоми?

Подростки зашептались, стали спрашивать друг у друга об именах матерей.

– Вот она, вот, Сатоми, слышишь? Иди сюда, это дед тебя зовет!

Старик расслышал последние слова и умер с улыбкой.

– Вот журнал, – Итиро протянул папку пареньку, который стоял рядом.

После этого спросил подругу:

– Как маленькая?

– Покраснела вся! Я не знаю, что это. Тут книжку стырила у нашей мымры, помнишь мне всё таскала, хотела подарить потом? Диатез, наверное.

Итиро отмахнулся.

– Берём воду из подземки и валим отсюда. Старикан прав, я так думаю.

– Откуда радиация? – усомнился кто-то, – В Утро Смерти все бомбы сгорели!

– Не знаю, – отмахнулся Итиро, – но сваливать надо, – Этого, старика, похороните что ли, а то не хорошо как-то.

Парень вновь повернулся к юной маме. Девушка прижимала к себе младенца.

– Да что ты паришься! Никакой не диатез! Радиация. Уйдём чуть подальше, и всё пройдёт. Не ной, прошу тебя, и так тут не пойми что творится.

– Не буду, – всхлипнула девушка.

Пламя охватило руины Ниххона, в горячем воздухе дрожали силуэты удалённых предметов. Мир встретил подростков пламенем пожаров, с неба медленно сыпал серый пепел. Но утро выкрасило контур горизонта ровным ясным светом.

Итиро оказался прав. Когда они оставили мертвый город и углубились в дальнюю оконечность острова, ребёнку стало легче.

К дому коменданта подошли трое. Одним из троих был высокий, широкоплечий мужчина, одетый в поношенный камуфляж. Он поднял руку и постучался. Двое других – худощавая девица в чёрной кожанке, джинсах, и невысокий пожилой мужчина в старом армейском тулупе – встали у него за спиной.

Все трое были вооружены автоматами.

На стук ответили не сразу. Прошло немного времени, послышались шаги, и дверь распахнулась.

Комендант посмотрел на посетителей и жестом пригласил войти в дом.

Когда за ними закрылась дверь, он спросил того, кто носил камуфляж:

– Ну что, всё готово?

– Да, Константин.

– Хорошо, – комендант улыбнулся одними губами. А взгляд усталых глаз, сосредоточенный на чем-то известном ему одному, остался серьёзен.

Этот человек давно не отдыхал и очень давно не улыбался.

– Многие ропщут, – сказала девица в кожанке.

– Не удивительно, – заметил комендант, – Это будет опасный путь. Боюсь, не все смогут его преодолеть.

– Но вы поведёте их, – тихо добавил мужчина в армейском тулупе.

– Конечно, Иван. Сам пойду первым туда, куда пойдут остальные. Я тут почти закончил, осталось кое-что собрать, – комендант оглядел скудное убранство своего старого дома, давно превращенного из места для жилья в рабочий кабинет. У стен лежали стопки деревянных табличек с записями, темнела высокая оружейная пирамида.

В дальнем углу, на полке стояла радиостанция, а рядом поместилась простенькая динамо-машина, она работала на педальной тяге. На высоком столе по середине комнаты была расстелена старая, каким-то чудом найденная карта СССР.

Комендант осмотрелся, словно впервые увидел свое жилище, в котором прожил долгие годы. И сообщил подчинённым, что будет готов через полчаса.

Гости подробно доложили о ходе погрузки, после чего покинули дом коменданта. Люди поселка давно разведали окрестности, собрали по заброшенным базам армейскую технику. Теперь «Уралы» были заправлены топливом и готовы отправиться в путь. О том, чтобы разместить всех людей по тридцати машинам, не могло быть и речи. А в предстоящий путь должны были отправиться все пятьсот тринадцать жителей посёлка.