– Я не успокоюсь, пока ты не скажешь мне всей правды.

– Ну что ж, когда-нибудь ты все равно должна это узнать… – вздохнул Сезар. – К несчастью, роды у Эдуарды были трудные. Нам удалось сохранить ей жизнь, но ради этого пришлось… удалить матку.

– Боже мой! У нее больше никогда не будет детей!.. – заплакала Элена.

– Успокойся, пожалуйста, – строго потребовал Сезар. – Главное, что Эдуарда жива и у нее уже есть один ребенок.

– Да, все так… Ты прав… А как она себя чувствует сейчас?

– С нею все в порядке, клянусь. Она спит под действием снотворного и пока не знает об этой операции.

– Ей и не надо знать! Потом, когда все уляжется, можно будет сказать… Но я не представляю, как она это переживет, – вновь заплакала Элена.

– Я прошу тебя, успокойся. Не рви мне душу, – взмолился Сезар. – Ты же знаешь, что для меня значит Эдуарда и каково мне было ассистировать Моретти во время этой операции!

– Да, я знаю, – обняла его Элена. – Ради счастья Эдуарды ты готов на все.

Когда в палату вернулись Атилиу и Виржиния, Элена попросила их:

– Не обижайтесь, но мне сейчас лучше побыть одной. У Эдуарды были серьезные осложнения. Меня это сильно расстроило. Так что поезжайте домой.

Атилиу попытался что-то возразить, но Сезар подтвердил, что так будет лучше для Элены:

– Ей надо наконец поспать. Вы не беспокойтесь. Доктор Моретти уехал домой, но я останусь здесь, присмотрю и за Эленой, и за Эдуардой.

Элене, однако, в ту ночь так и не удалось заснуть. Смутное беспокойство заставляло ее все время спрашивать Сезара о состоянии Эдуарды и младенцев. От снотворного она категорически отказалась, и Сезар решил успокоить ее другим способом.

– Вставай, – сказал он. – Я проведу тебя в палату к Эдуарде и к младенцам. Ты сама убедишься, что с ними все в порядке. Только иди медленно и опирайся на мою руку.

Сон Эдуарды был спокойным, ровным, и Элена вышла из ее палаты с легким сердцем.

Потом они отправились в отсек для новорожденных, где Элена сразу же узнала своих ребятишек по их одинаковым одежкам.

– Только кто из них дядя, а кто – племянник? Даже сразу и не поймешь, – растерянно спросила она.

– А вы посмотрите на браслетики, – отозвалась медсестра из дальнего угла палаты.

Элена прочитала на одном браслетике свою фамилию и произнесла умиленно:

– Здравствуй, сыночек!

Сезар тем временем склонился над ребенком Эдуарды и вдруг забеспокоился:

– Сестра! Идите сюда! Ох, проклятие, она куда-то вышла!..

– Что случилось? – встревожилась Элена. Сезар, белый, как мел, держал ребенка на руках и не мог поверить в то, что видел воочию.

– Что с мальчиком? – теребила его Элена, и Сезар наконец ответил:

– Он… мертв.

– Не может быть! Посмотри внимательнее!

– К сожалению, это так… Надо позвать сестру…

– Нет. Нет! – решительно произнесла Элена. – Сначала надо поменять браслетики.

– Ты с ума сошла, Элена!

– Нет. Мы должны поменять детей, – вымолвила она твердо. – На место ребенка Эдуарды положим моего.

– Я не стану этого делать, – не менее твердо заявил Сезар, но Элена продолжала внушать ему, что они оба должны взять на себя этот грех ради счастья Эдуарды.

– Пойми, ведь у нее никогда не будет детей. А я уже познала счастье материнства. И мой сын никуда от меня не денется, я буду так же любить его, как если бы он жил со мной. Помоги мне, Сезар!

– Не могу. Я врач. Я давал клятву.

– Ты обязан быть на стороне жизни! Вот истинный смысл твоей профессии! Я легче перенесу потерю ребенка, чем Эдуарда. Подумай об этом.

– Так было угодно Богу. Мы не можем идти против Его воли, Элена!

– Но ведь ты же знаешь, что Бог – это любовь. Что Он может иметь против матери, которая жертвует собой ради дочери? Это мое право, мой долг, мой выбор. Я делаю это во имя любви! Помоги мне. Ты же сам говорил, что готов на любую жертву ради счастья Эдуарды.

– Да, это так… Я тебя понимаю… Но что будет с Атилиу?

– Не спрашивай меня об этом, – взмолилась Элена. – Один Бог знает, как я сейчас страдаю и как далось мне такое решение. Но счастье Эдуарды сейчас дороже всего. Поможем ей, иначе она не переживет потери ребенка.

Сезар молчал, все еще пребывая в нерешительности, и тогда Элена сама, дрожащими от волнения руками стала менять браслетики новорожденных.

– Мы сохраним это в тайне, – сказала она, положив своего живого ребенка на место умершего. – Никто, кроме нас двоих, никогда не узнает, что произошло сейчас в этой палате. Спасибо тебе, Сезар!

Проснувшись, Эдуарда увидела перед собой сморщенное личико младенца, которого держала на руках сидевшая рядом Элена.

– Сыночек!.. Мама!.. – улыбнулась Эдуарда. – Спасибо тебе, что ты его принесла.

В глазах Элены проступили слезы, и Эдуарда сразу же заподозрила неладное:

– Мамочка, ты плачешь? Почему? Со мной что-то не так? Или… с тобой?

– Нет, доченька. С тобой, к счастью, все в порядке. А вот мой малыш… умер.

– Боже мой! Как же такое могло случиться? Мамочка, я не знаю, чем тебе помочь. Сыночек, помоги мне, подскажи, что я могу сделать для твоей бабушки!

Элена от этих слов заплакала навзрыд и вынуждена была уйти из палаты, оставив Эдуарду на попечение Сезара.

– Если бы такое случилось со мной, – сказала ему Эдуарда, – я бы сошла с ума, умерла от отчаяния, выбросилась бы из окна!

– Не надо так убиваться, – глухо промолвил Сезар. – Элена сильная, она справится с этим горем.

– А Атилиу? Он уже знает?

– С ним сейчас говорит доктор Моретти…Атилиу приехал в клинику с двумя букетами – для Элены и Эдуарды, но его встретил главврач клиники, считавший своим долгом лично сообщить отцу столь печальную новость.

– Крепитесь. Ваш ребенок сегодня умер. В этом нет нашей вины…

– Да вы просто что-то перепутали, – не поверил ему Атилиу. – Карточки, имена, младенцев… Это какое-то недоразумение. Вчера я видел своего сына. Он был здоров. Он не мог умереть!

– К сожалению, это факт, – вновь заговорил главврач. – Ребенок только выглядел здоровым. Вероятно, причина смерти в неправильном внутриутробном развитии жизненно важных органов: мозга, сердца, легких. Точно об этом можно будет сказать только после вскрытия.

Атилиу выслушал его, но продолжал твердить свое:

– Вы проверьте еще раз сопроводительные документы на того младенца, о котором говорите. Я уверен, мне сердце подсказывает, что умер не мой сын, а какой-то другой ребенок!

Сезар, стоявший рядом с Атилиу, при этих его словах покачнулся, у него все поплыло перед глазами.

– Вам пора отдохнуть, – обратился к нему главврач. – Вы уже вторые сутки на ногах.

– Нет, ничего, со мной все в порядке, – пробормотал Сезар.

Тем временем доктор Моретти ввел в кабинет главврача Элену, от которой требовалось согласие на вскрытие.

Увидев Атилиу, она бросилась к нему со слезами, и тогда он наконец понял, что действительно потерял сына.

Последовавшие слова утешения со стороны врачей не могли уменьшить горя несчастного отца. Он был подавлен и почти не слышал того, что ему говорили. Элена же перестала плакать и держалась мужественно, готовая вынести все, на что обрекла себя сама.

– Я осмотрел вашего сына, – сказал Моретти, обращаясь к Атилиу, – и пришел к выводу, что причина смерти – во внутреннем кровоизлиянии мозга. Это следствие неправильного формирования системы кровообращения. Такую патологию невозможно обнаружить ни во время беременности, ни в момент родов. Разумеется, это предварительное заключение.

Атилиу слушал его рассеянно, не вникая в суть услышанного. Какая разница теперь, от чего умер его единственный сын, которого он даже не успел подержать на руках!

– Вы настаиваете на вскрытии? – донесся до Атилиу голос главврача.

– Нет, – ответил он, желая поскорее закончить все формальности.