Катарина метнулась к двери, бросив на ходу:

– Я сейчас вернусь!

– Забавная девчонка, – отметил Боб.

– Ты что, и вправду станешь ее снимать? – спросила Марсия.

– А почему бы не попробовать? Она такая живая и непосредственная!

– Это вы обо мне? – предстала перед ним вернувшаяся Катарина. – Я готова! Где будем сниматься?

Боб отвел ее в дальний угол мастерской и там несколько раз щелкнул фотоаппаратом.

Счастливая Катарина отправилась наконец домой, а работа над предстоящей экспозицией продолжилась.

– Да, неприятный сюрприз ждет Элену и Атилиу, – сказала Флавия. – Вернуться после медового месяца в затопленную квартиру!.. Надо нанять рабочих, чтобы сделали ремонт. А Тадинья за ними проследит.

К вечеру, однако, позвонила Элена:

– Атилиу сегодня сумел уладить все служебные дела, и мы завтра будем дома.

– Но к чему такая спешка? Отдохнули бы как следует. Медовый месяц ведь еще не закончился, – принялась отговаривать ее Флавия.

– Нет, мы уже решили. Помогу вам с выставкой. А медовый месяц можно проводить и дома.

– Ну что ж, будем рады тебя видеть. До завтра! – Положив трубку, Флавия тотчас же распорядилась: – Анинья, мы едем к Элене. Надо навести там хоть относительный порядок.

– Я тоже пойду домой, отпечатаю то, что отснял сегодня, – сказал Боб.

Марсия осталась в мастерской одна. И, поглощенная работой, не заметила, как туда вошел Вилсон.

– Позор! Бесстыдство! – в бешенстве закричал он, увидев фотографии, оставленные Бобом. – Ты выпячиваешь свой мерзкий живот перед камерой, как будто это лучшее произведение из всех твоих поганых безделушек!

От такого оскорбления Марсия на мгновение оцепенела, а затем произнесла с ненавистью:

– Уйди!.. Не то я за себя не отвечаю.

– Вот как? – язвительно усмехнулся Вилсон. – И что же ты можешь сделать?

– Я вызову полицию! Пусть вышвырнет тебя отсюда, потому что ты желаешь смерти моему ребенку. И работы мои тебя всегда раздражали. Ты же мелкий, ничтожный завистник!

– Я?.. Да чему тут завидовать? Этому бесформенному уродству? – Вилсон так пнул ногой витрину, что несколько керамических работ Марсии упали и разбились.

– Подлец! Что ты натворил? Это же была главная витрина экспозиции!

– Да? – злорадно расхохотался Вилсон. – Вот и отлично! Значит, никакой экспозиции не будет. Я не допущу, чтобы моя жена позорилась перед зрителями, выставляя напоказ свой чудовищный живот!

И он принялся крушить все, что подворачивалось ему под руку.

С криком «На помощь!» Марсия бросилась вон из мастерской.

К счастью, поблизости оказался Женезиу, который и утихомирил Вилсона.

Чуть позже подоспел Зиту, и вдвоем с Женезиу они вытолкали погромщика из мастерской. Марсия попросила их позвонить Флавии, потому что сама едва держалась на ногах.

Флавия примчалась тотчас же и, потрясенная увиденным, заявила:

– Мы сейчас поедем в полицию! Марсия предъявит этому негодяю иск, а вы, сеньоры, выступите как свидетели погрома.

Зиту, однако, воспротивился:

– Нет, я добровольно в полицию не пойду. В моем положении это будет не самое мудрое решение. Вы же знаете, как иногда случается – впустить-то они впустят, а вот выпустят ли обратно?

Женезиу последовал примеру Зиту. Флавию это огорчило, но от своего решения она не отступилась:

– Что ж, тогда мы поедем с Марсией вдвоем. Она и предположить не могла, что теперь воспротивится Марсия:

– Нет, я не хочу усугублять скандал. На днях приедут мои родители. Представляете, что они скажут! Нам надо, наоборот, все это побыстрее убрать и посмотреть, что осталось целым. Может, мы еще сумеем спасти выставку.

– Это безусловно. О выставке надо помнить, – согласилась Флавия. – Но именно поэтому нельзя спускать Вилсону такое злодеяние. А то он почувствует себя безнаказанным и уничтожит остальное.

– Сегодня он сюда не заявится, – уверенно произнесла Марсия. – И я больше не смогу жить с ним под одной крышей. Переночую здесь или у тебя… Можно?

– Конечно, – ответила Флавия. – Возможно, ты и права: не стоит тратить энергию на этого выродка. Мы должны беречь спокойствие ребенка. Поживешь пока у меня, а завтра я сама схожу к тебе домой и заберу все, что можно включить в экспозицию.

– Этого будет мало, – вздохнула Марсия. – Видимо, нам все равно придется отложить выставку хотя бы на неделю, чтоб я успела сделать еще несколько работ.

– Ладно, подумаем, – сказала Флавия, принимаясь за уборку помещения. – Какой ужасный день сегодня выдался! Теперь Элену ждет не один, а сразу два неприятных сюрприза.

Говоря это, она не знала, какая беда приключилась в тот день с Эдуардой.

Переступив порог своего дома, Элена остановилась в недоумении.

– Что тут произошло? Не пойму… Ковра нет на полу… Куда же он подевался? Нас что, ограбили, Тадинья?

– Нет, слава Богу, – ответила та. – Всего лишь затопили. У соседа сверху прорвало трубу. Ковры сушатся на балконе.

– Приятные новости к приезду! Не правда ли, Атилиу?

– Не расстраивайся по таким мелочам, – посоветовал он Элене.

Тадинья же переминалась с ноги на ногу, не отваживаясь сообщить самую главную, действительно неприятную новость. Заметив ее необычную напряженность, Элена спросила сама:

– Это еще не все? У тебя какое-то странное выражение лица…

– Да, сеньора, – глухо выдавила из себя Тадинья. – Но пусть вам об этом скажет сам Марселу. Он в комнате Эдуарды.

– Боже мой! С ней случилось несчастье? – испуганно вскрикнула Элена и бросилась в комнату Эдуарды.

Вышедший навстречу Марселу обнял Элену, в его глазах проступили с трудом удерживаемые слезы.

– Я приехал за вами, – произнес он надтреснутым голосом. – Вы сейчас очень нужны Эдуарде. Она постоянно о вас говорит…

– Что с ней?!

– Эдуарда в больнице. Ей уже гораздо лучше… А вот ребенка спасти не удалось.

– Боже мой, как же это произошло? Она себя хорошо чувствовала, была так счастлива. Я звонила ей позавчера…

– Да, все было хорошо. Но потом мы полетели в Ангру, и там у Эдуарды открылось кровотечение. На следующий день я отвез ее в больницу. Но, как оказалось, поздно…

Спустя четверть часа Элена уже была в клинике и обнимала бледную, ослабевшую Эдуарду.

– Если бы я могла предположить, что это произойдет, то никуда бы не поехала, была бы рядом с тобой, – говорила она дочери.

А Эдуарда сквозь слезы рассказывала ей о своем горе:

– Мне так больно, мама! От собственного бессилия, от невозможности что-либо изменить. Ведь я чувствовала, как его теряю! Он умирал, истекал во мне кровью, а я ничем не могла ему помочь!..

– Ты постарайся не сосредотачиваться на этом. Смотри в будущее, – советовала ей Элена. – Так бывает у многих женщин, а потом они нормально рожают даже не одного ребенка, а нескольких.

– Но у меня такое чувство, что я вообще не смогу родить. Никогда! Это ужасно, мама!

– Ты говоришь глупости, – возражала ей Элена. – У тебя еще будет много детей. А этот выкидыш случился, потому что ты слишком сильно хотела забеременеть, а потом родить.

– Но Марселу мечтал об этом со дня нашей свадьбы. И Бранка все время говорила о внуке…

– А ты не должна чувствовать себя настолько обязанной Марселу и его родным. Надо довериться судьбе, природе. Все придет естественно, в свой черед.

– Ах, мама, мне хотелось бы, чтобы все было именно так, как ты говоришь. Но я не смогу на это настроиться, потому что боюсь за свой брак с Марселу. Потеряв ребенка, я потеряю и Марселу.

Она зарыдала в голос, и Элена вновь принялась ее успокаивать:

– Это ложные страхи, дочка. Марселу тебя очень любит. Вы вместе переживете эту потерю, и несчастье только сблизит вас еще больше.

Заглянувший в палату Сезар сказал, что анализы у Эдуарды хорошие, физическое состояние в норме, надо только психологически преодолеть перенесенный стресс.