– Нет! – твердила она. – Нет! И бросить дом? – спросила она, рыдая… – Этот дом?
Он горько усмехнулся:
– И этот дом. И меня. Так надо! Торопись же, время дорого. Ради него!
И он покосился на ее пополневший живот.
– Торопись же!
Но, кажется, поздно. Вот слышны голоса. Вот доносятся тяжелые шаги. Все ближе, все ближе. И вот они во главе с Криспом!
Центурион стоит впереди. За ним десять солдат. Тяжеловооруженных. Словно идущих в атаку. Но на кого? На своего? На того, кто обожает великого Суллу.
– Децим!
Центурион встает, идет навстречу другому центуриону.
– Здравствуй, Крисп! Добро пожаловать!
Децим улыбается. Очень глупо. Но солдаты суровы, молчаливы, неподвижны.
– Децим, – сквозь зубы цедит Крисп, – ты сволочь, негодяй и разбойник! Сдай оружие, иди вперед!
И Крисп указывает в сторону ворот.
Коринна знает: он не сдастся просто так. Он выхватит меч. Он пойдет на них. Падет, но не сдастся живым.
– В чем дело, Крисп?
– Ты – негодяй! – говорит Крисп злобно. – Следуй за мной.
К удивлению Коринны, застывшей без кровинки в лице, Децим отдает меч свой, свой нож, даже шлем. Без борьбы. Без единого слова.
– Так-то, – радуется Крисп. – Марш!
И указывает на дорожку, посыпанную гравием.
– Прощай, Коринна!
Но Коринна не слышит: она упала. Совсем как мертвая.
Двое дюжих солдат подхватывают под руки Децима, третий выдает ему здоровенный подзатыльник, и его уводят. Совсем неживого.
Крисп немного задерживается. Его не интересует эта беременная женщина. Его привлекает дом. Такой приличный. Получше его особняка. Значительно лучше! Хотя бы своим местоположением – на Палатине!
Достаточно беглого взгляда, чтобы понять, что дом этот несравним с его домом. В котором живет не так давно. Надо попросить Гибрида обменять тот дом на этот. Разве ему откажут в таком пустяке?
Крисп не может удержаться от любопытства: вбегает на лестницу и заглядывает внутрь. Да, разумеется, этот дом нельзя сравнить с тем. Небо и земля!
Он сбегает вниз, чуть не спотыкаясь о беременную женщину и пускается бегом догонять своих солдат.
Децим свое прожил…
13
К о р д. Послушай, Сестий: где этот зеленщик?
С е с т и й. Я сам думаю о том же. Не заболел ли?
К о р д. Этот Марцелл? Заболел? Чем же?
С е с т и й (хлопнув себя по лбу). Корд…
К о р д. Слушаю.
С е с т и й. Сюда. Поближе подойди.
К о р д (испуганно). Что? Ну, что?
С е с т и й. Может быть…
К о р д. Говори же!
С е с т и й. Язык не поворачивается. Может быть…
К о р д (кажется, смекнул, о чем речь). Да ну?
Оба испуганно озираются. Улица пуста. Но вот шаги. Кто это? Да это слуга! Слуга Криспа по имени Тит.
Т и т (весело). Эй, вы! Чего торчите, как мокрые курицы?
К о р д и С е с т и й (в один голос). Мы?
Т и т. Да, вы! Или тут у вас заговор?
К о р д. Что?
Т и т. Глухой совсем! За-го-вор, что ли?
С е с т и й. Он шутит, Корд.
Т и т (поравнялся с ними). Тут один тоже вздумал шутить. Да не очень удачно.
С е с т и й. Ты о ком, Тит?
Т и т. О зеленщике, конечно. Как его звали? Марцелл, кажется.
К о р д. Да, Марцелл.
Т и т (хохоча). Бедняга решил подшутить. Да над кем? Над самим Криспом! И вот тебе, что вышло. Его тело валяется на лестнице Плача. Можете полюбоваться!
С е с т и й. Где?
К о р д (похолодев). На лестнице Плача? Так его убил палач?
Т и т. А кто же? (Вдруг оборвал смех.) Отвечайте мне: для чего дан язык? Ну?
К о р д. Язык?
С е с т и й. Чтобы разговаривать.
Т и т. Эх, вы! Язык дан, чтобы молчать!.. Ну, кому нужна лавка Марцелла? Дешево отдам!
К о р д. Ты?
Т и т. Ну, думайте, а я пошел. Вечером увидимся.
Тит сгинул в полумраке.
К о р д. На лестнице Плача?
С е с т и й. Бедный Марцелл! А я думал, что он и есть соглядатай…
К о р д. Они и соглядатаев своих не жалеют. Разве ты этого не знаешь?
С е с т и й. Негодяи!
К о р д. Тсс! Во имя всех богов, тссс!
14
– О великий!
Фронтан и Руф склоняются в глубоком поклоне. И застывают в этой неудобной позе, когда голова приходится ниже собственных ягодиц.
Сулла в золотистой тоге. Багровый, угрюмый. Слова от него – шага на два – начальник личной охраны Крисп. Готовый к действию по первому знаку.
– Откуда?
Голос Суллы хрипловат. Суховат.
Фронтан и Руф не решаются выпрямиться. Ждут позволения.
– Из Этрурии, – говорит Фронтан.
– Глаза-то ваши покажите! – говорит Сулла.
Фронтан и Руф мигом расправляют спины. Полководец подходит к ним. Смотрит им в самые зрачки, как в замочную скважину.
– Ну-с?
Повернулся к ним спиной. Почесал за ухом. Приказал говорить Фронтану. Потом прошелся в самый угол атриума и застыл. Фронтан нетвердым голосом доложил о походе против рабов. Восстание, к счастью, не разрослось: тысяч десять всего. Вооруженных мечами, рогатинами и дубинами. Ужасный сброд. Полуголодные, оборванные, со звериным оскалом. Дело началось с убийства. Гладиаторы – беглые, разумеется, – распороли живот одному крупному владельцу виллы. Скототорговцу тоже. И пошло, поехало! Сбежались негодяи с соседних вилл. Соединились. И принялись совместно грабить и убивать… Расправиться с ними было не так-то просто. Потому что рабы увиливали от прямых столкновений. Отступали, прятались, вновь собирались. Совсем без совести и чести! И тем не менее, благодаря приказу великого Суллы, удалось схватить большинство повстанцев. Часть – небольшая – разбежалась подобно зайцам, часть – полегла в схватках…
– Сколько пленено? – спросил Сулла.
– Шесть тысяч.
– Где они?
– За Яникулом. В ожидании твоего приказа, о великий!
Сулла бросил короткую фразу, из которой явствовало, что он недоволен операцией: слишком долго продолжалась она без особого военного блеска. Но хорошо, что окончилась вполне благополучно. Нельзя давать рабам чувствовать свою силу. Нельзя!.
Сулла погрозил кому-то кулаком.
А потом сказал:
– Есть за Яникулом поле. Водрузить на том поле три тысячи крестов и распять всех до единого. Попарно. Спинами друг к другу. Ясно я сказал?
– О великий! Яснее ясного. – Фронтан согнулся в три погибели. И Руф тоже.
Сулла подозвал Криспа и сказал ему громко, чтобы слышали эти двое:
– Крисп…
– Слушаю тебя, о великий и мудрый!
– Крисп, что следует этим болванам?
– Этим? – Крисп указал пальцем на Фронтана и Руфа, и они похолодели разом.
– Да, этим.
– Я бы выдал, о великий, сто розог каждому за нерадивость.
– Сколько? – Сулла стал еще угрюмее.
– Сто, о великий!
– Каждому, Крисп?
– Разумеется, о великий!
Сулла прошелся по прохладному изразцовому полу. Повторяя себе под нос:
– Значит, сто… Значит, сто… – И обратился к Криспу: – Позови ко мне Гибрида. Он у меня в таблинуме.
Гибрид примчался мигом. Не сразу понял, что здесь происходит: бледные полководцы, угрюмый Сулла, готовый ко всему Крисп…
– О великий! Гибрид у твоих ног.
Сулла обратился к нему:
– Вот они, Фронтан и Руф. Наконец-то! Одолели каких-нибудь десять тысяч бродяг. Завтра за Яникулом будут распяты все шесть тысяч пленных…
– Приятная весть, о великий!
Гибрид от радости потирал руки.
Сулла сказал:
– Крисп советует выдать им по сто, Гибрид.
– По сто? – Гибрид засмеялся коротеньким, лающим, подобострастным смешком. – По сто? Не мало ли?
Сулла усмехнулся, не спуская глаз с Фронтана и Руфа.
– И я думаю, Гибрид, что Крисп пожадничал немного. По сто пятьдесят. А?
Гибрид кивнул.
