— Наверное, вы правы. Но война научила меня не верить в героев. Почти все они придуманы отделом пропаганды.
— Если вы имеете в виду меня, то о героизме тут нет и речи, я удовлетворяю собственное любопытство. Очень мне любопытно, почему пятый год с этой проклятой планеты поднимаются военные корабли. Почему после каждого сражения домой не возвращаются тысячи наших солдат? Кто стоит за всем этим? И когда прекратится этот кошмар? Когда люди снова смогут жить спокойно? Да разве только люди? А ваши Пандорцы, все другие существа, живущие на Остране? Рано или поздно федеральный флот ответит на постоянные удары, идущие с Острана. Если у него не будет конкретной цели, флот обработает нейтронными бомбами всю планету.
— Рано или поздно? Вы не знаете о том, что назначен конкретный срок для ковровых бомбардировок?
— Срок? Какой срок?
— Через двадцать дней, если не считать сегодняшнего числа.
— Но это же за пять дней до числа, определенного адмиралом для моего возвращения… Откуда у вас такие данные? Если не ошибаюсь, вы находитесь на Остране довольно давно?
— Трудно поверить? Я тоже не сразу поверил в то, что федералы готовы уничтожить собственную колонию. Но у меня есть приемник, снятый с «Дейнеба». Это специальный приемник, настроенный на волну, по которой связываются между собой военные корабли федерального флота. В нем есть блок дешифратора для секретных сообщений.
Здесь много свободного времени — я слушаю почти все их переговоры, записываю на информационный кристалл, когда занят, и потом прослушиваю, анализирую, отбираю наиболее существенную информацию. Можете не сомневаться, армагеддон они здесь устроят именно через двадцать дней. Я почти ничем не рискую, отправляясь с вами.
Олег поверил ему сразу, потому что внутри него беспрерывно стучал метроном, с той самой минуты, как он ступил на землю Острана. Потому что за гранями кристалла, на временной развилке, которую он выбрал в своем видении, где-то далеко все же полыхало пламя… Потому что он знал, в любую секунду Корсинский может предать его, бросить на произвол судьбы, если решит, что так выгодней для его собственной большой игры в государственную политику.
Олег понимал: высокопарные речи о том, что корпус никогда не оставляет своих людей на произвол судьбы — не более чем пустые слова, предназначенные для простачков, отправляемых на задания, с которых не возвращаются…
— Выходит, нам придется спешить… Если мы обнаружим конкретную цель, это может изменить планы Корсинского, но даже если мы ее не найдем, перед тем как здесь начнут падать нейтронные бомбы, неплохо было бы узнать, отчего это произошло.
Больше они не возвращались к этой теме, но Олег заметил, что отношение Джона к нему несколько изменилось. Исчезла постоянная настороженность, а ядовитая усмешка, с трудом пробивавшаяся сквозь густые заросли на его лице, стала появляться все реже.
На следующий день, захватив с собой свежие за пасы продовольствия и воды, они покинули укрепление Пандорцев. Их маленький отряд увеличился на одного человека и одного Пандорца. Совет старейшин разрешил Крипсу — так звали их старого знакомого, приходившего за спрятанным интегратором, сопровождать их до самого озера. Лучшего помощника им трудно было найти, он нес на себе без всяких признаков усталости большую половину всех грузов, да к тому же не нуждался ни в воде, ни в пище.
Олег подозревал, что решение совета не бескорыстно. Совет старейшин надеялся получить через Крипса бесценную информацию о глубоких тылах своих врагов и о способах применения земного оружия.
Именно оружие и стало главной целью их похода. Джон повел отряд прямо к тому месту, где упал «Дейнеб». Уже через несколько часов они увидели его ржавый корпус, весь покрытый пробоинами.
Корабль наискось торчал из кучи спрессованного вулканического пепла, окруженный валом породы, выброшенной тепловым взрывом.
— Здорово вас угораздило… — пробормотал Олег, разглядывая корабль, до которого оставалось несколько сотен метров. — Как же ты уцелел после такой посадки?
Впервые у него сорвалось дружеское «ты» при обращении к Джону, и он удивился, как долго тот сумел поддерживать прохладное, почти официальное отношение к себе своих спутников, за исключением разве что Крипса, не отходившего от него ни на шаг.
Джон ответил не сразу, было видно, какие нелегкие воспоминания нахлынули на него при виде останков «Дейнеба».
— Мне просто повезло. Корабль уже падал, но капитан все еще надеялся вырвать его из тисков гравитации, выбраться хотя бы на орбиту спутника. В этот ответственный момент что-то случилось с подающим топливо энерговодом, и меня послали в кормовой отсек выяснить причину отказа.
Еще до нашего падения, до того как мы вошли в атмосферу, в корму попали несколько осколков от рутянских ракет. Там все было искорежено, мне пришлось надеть скафандр, и когда я добрался до нужного места, стены уже начали нагреваться от трения. Мы вошли в атмосферу… Собственно, я не один уцелел, были еще двое.
— Где же они?
— Погибли позже. Эта планета — жестокое место.
Джон замолчал, и Олег понял — сейчас его лучше всего оставить в покое. Слишком хорошо ему было знакомо чувство неоправданной вины, которое испытывает тот, кто оставил своих товарищей лежать там, где уцелел лишь он один.
С момента, когда они покинули укрепление Пандорцев, Олега не оставляло ощущение, что они перешли рубеж, из-за которого нет возврата. Обломки, холмы мусора, детали неоконченных строительных конструкций — все это хоть и производило мрачное впечатление, все же было следами какой-то деятельности.
Сейчас их окружал абсолютно мертвый пейзаж. Серые холмы вулканического пепла не несли на себе ни малейшего следа растительности. Застывшие потоки лавы свидетельствовали о недавних извержениях. Умом Олег понимал, что только так и может выглядеть кратер гигантского вулкана, но взгляд невольно искал посреди серых и черных тонов хотя бы небольшое зеленое пятнышко. Не было ничего, кроме мертвого остова сгоревшего корабля, к которому они теперь приблизились вплотную.
Его корпус, изуродованный многочисленными вмятинами и пробоинами, все еще производил грозное впечатление, хотя добрый десяток метров носовой части находился под землей.
— Хорошая броня, если она смогла выдержать такой удар, — с уважением проговорил Олег. — Странно, что кто-то уцелел. Носовые шлюзы, насколько я понимаю, находятся под землей. Как же ты из него выбрался?
— Вон та пробоина, метрах в десяти над нами, сквозная. Когда-то из нее висел трос. Я оставил его, надеясь в будущем вернуться сюда. Но, видимо, за это время трос кому-то понадобился. Здесь раньше было полно черных медуз и крабсов. Хотя сейчас все пусто. Такая миграция бывает только перед очередным извержением.
— И как это выглядит? — с вполне понятным интересом спросил Глен.
— Извержение? Да как обычно. Сильные землетрясения, всю поверхность вокруг заливает раскаленной лавой, и еще непрерывная бомбардировка раскаленными вулканическими бомбами или, если хотите, яйцами.
— Почему яйцами? — не понял Олег.
— Из раскаленных базальтовых обломков через какое-то время вылупляются черные медузы. Видимо, высокая температура идет им только на пользу. Этих тварей вообще почти ничего не берет.
После сообщения Джона они почувствовали себя неуютно на открытой местности. Осмотрев корпус «Дейнеба» со всех сторон, они не нашли более подходящего пути внутрь, чем та пробоина, из которой спустился Джон.
В конце концов Олег достал свою легкую складную кошку и, привязав к ней трос, забросил в отверстие.
Через несколько минут, переправив весь груз наверх, они уже стояли внутри корабля.
Наклонный пол межпалубного коридора так круто уходил вниз, что люди с трудом удерживались на ногах, пришлось сооружать веревочные крепления, чтобы спуститься в находящиеся в носовой части грузовые отсеки. Пожалуй, только Крипе чувствовал себя уверенно на скользком наклонном полу.
Очутившись на корабле, Олег сразу же начал осуществлять план, возникший еще в тот день, когда в руках у него оказался станер. С тех пор он не расставался с этим мощным энергетическим оружием, несмотря на изрядный вес и полную бесполезность из-за отсутствия зарядов.
