– Не надо мне ее повторять! Ни к чему эти могильные темы. У меня прекрасная память… Кстати! Это даже Маноло отметила. Вернее, она так своеобразно пошутила, надеясь на то, что у меня хорошая память и я ничего не забуду. Ир, а если она испугалась этого своего… так называемого «племянничка»?

– Едва ли. С испуга до такой степени, как она, встрече не радуются.

– Ну, положим, ты не совсем права. Помнится, на даче мы ходили с тобой за грибами и я заблудилась именно в тех трех соснах, которым вздумалось расти в стороне от дороги. Испугалась, слов нет! А увидев, что ты ломишься ко мне через кусты, обрадовалась. Несмотря на то что заблудившимися следовало считать уже нас обеих.

– Это из другой категории радости. Я склонна думать, что Маноло просто перестала надеяться на появление племянника. Устала ждать. Скорее всего, именно ему предназначались книга и образок. Только он немного запоздал – взять их уже было поручено тебе. В принципе, ничего страшного – в понедельник ты вручила бы эти вещицы хозяйке, а она передала бы все племяннику, попросив забыть о своей просьбе захоронить ладанку.

Наташка хлопнула себя ладонью по лбу:

– Точно! Соседка по палате говорила, что он собирался навестить ее в понедельник. А ключи от квартиры Маноло были у меня… Ирка! Так они у меня и остались! Впрочем, ничего страшного, завтра отдам их Алю Брехту.

Меня так и подбросило на месте:

– Даже не думай! Соображаешь? Тебе хочется лишних неприятностей? В том числе и на мою голову? Как можно считаться «совершенно посторонним человеком» покойнице, имея при себе ключи от ее квартиры? Ты их сдала!

– Кому?

– Не знаю. Придумай что-нибудь сама. Душеприказчик пока не должен знать, что они у нас. В квартире и так все вверх дном. Короче, спрячь ключи до лучших времен и забудь. Будем надеяться, что это время не за горами.

– И незачем так орать! Я еще и договорить не успела, как поняла, что погорячилась. – Наташка гордо тряхнула головой, подняла руку, чтобы поправить волосы, да так с поднятой рукой и застыла: – Иришка… а ведь этот племянник Маноло не был козлом. Зря я его обозвала…

Ну что тут возразишь? Я хлопала глазами и терпеливо ждала объяснений. Время самобичевания за необдуманные слова и поступки у Наташки обычно ограниченное – максимум секунд тридцать. Она уложилась в меньшее – пару секунд, не больше. При этом ничего нового мне о себе не сообщила («идиотка!!!»), зато объяснения были захватывающими.

– Он не козел, потому что испанец! Это все объясняет. Помнишь, я говорила об оказанной ему в раздевалке помощи? Так вот, слово, которым он меня обозвал, не было фривольным! Мужик расшаркался и с чувством выдал: «Грация!» Я сдуру решила, что он ко мне… Словом, на мою стройную фигуру посягает. Ну теперь уже не важно… Покойный мне свое горячее испанское спасибо сказал, а я его… козлом! Надеюсь, душа племянника Маноло меня слышит и простит мое невежество. – Сложив на груди ладони, Наташка подняла скорбные глаза к потолку и вдруг ахнула: – Ну что же они все мрут-то как мухи? Я всерьез начинаю беспокоиться за Ромку. Совсем мальчишка, еще и не жил толком. Может, он и жертва неправильного воспитания, но в обществе вел себя прилично. Во всяком случае, в моем. Интересно, чем это пахнет? – Наташка принюхалась, я тоже. – Как ты думаешь, почему племянник старушки прикатил к Ромке на дачу? Ир, ты вообще способна сейчас думать? У тебя глаза стеклянные.

Я сдавленно пискнула и сорвалась с места, уронив на пол табуретку. Странно, что глаза у меня были на месте и не вылезли из орбит. Ну что я за человек! С другой стороны, Димка не сможет меня упрекнуть хотя бы в том, что я не реагирую на запахи. Реагирую… Мясо в духовке запеклось до такой степени, что не поддавалось определению. Оно отдаленно напоминало капитально высушенные тонкие подошвы детских ботинок. Интересно, в наше время американские индейцы готовят пеммикан? Кажется, так у них называется сушеное мясо? Впрочем, это не важно, я же не собираюсь переправлять им конечный результат своего непосильного труда.

Дымовой завесы в квартире не было – уже хорошо. Следующие полчаса плитки кухонного пола буквально горели у меня под ногами. Не до такой степени, как мясо, но я носилась с полной самоотдачей, выказывая высокий профессионализм и хорошую физическую подготовку. Наташка, сунувшаяся было с вопросом, надолго ли я сошла с ума, мгновенно ретировалась. Умный, как известно, учится на чужих ошибках. А ей было чему у меня поучиться. Не уверена, что у нее в данный момент что-то запекалось, но факт грядущего ужина для отощавшего в командировке Бориса Наталья точно запамятовала.

Через полчаса, когда у меня была почти готова, с позволения сказать, вторая перемена блюд, на помощь пришла «Лапуля» – третье имя Зайчика-Людочки, жены сына. Несмотря на то что жили они на пару этажей выше, оба не гнушались снизойти до нас к моменту вечерней трапезы. Нормально. Все как у людей. По молодости мы с Димкой сами неправильно распределяли не только деньги, но и свободное время. Жаль, что Дим-2 собирается умыкнуть мою дочь аж на другой конец Москвы. Оттуда на ежевечернее мероприятие не наездишься. А нам-то каково будет!

Наталья заехала за мной в начале десятого. Если учесть, что я сама уселась в рабочее кресло в девять часов, забег во времени небольшой, а посему никакого серьезного трудового подвига совершить не успела. Значительных ухищрений стоило убедить шефа, что покойница нас с прощальными речами ждать не будет.

Максим Максимович, поверив наконец в реальность скоропостижных похорон чужой родственницы, особенно не возражал, только очень удивлялся, зачем там нужно именно мое присутствие. Детально разбираться в этом вопросе ему было некогда. Он просто взял с меня слово, что впредь я не буду прощаться с каждым из посторонних новопреставленных в столице.

– С каждым – нет! – твердо заверила я и пообещала не задерживаться на мероприятии до завтрашнего утра.

Освободились мы с Наташкой гораздо раньше – пятнадцать минут двенадцатого, когда окончательно стало ясно, что лежащий в гробу старичок никак не может быть умершей старушкой Светланой Владимировной Осиповой. И не только потому, что при жизни он был старше ее по возрасту лет на двадцать и имел окладистую седую бороду. Старичок значился под фамилией Коржиков.

Сразу все встало на свои места. В том числе и отсутствие в поле зрения душеприказчика. Светлана Владимировна уехала в свой последний путь на час раньше. Альбрехт намеренно сообщил нам неверное время. Иначе бы позвонил и извинился за дезинформацию. Попытка прозвониться ему успеха не возымела – он отключил мобильник. Мы сделали вывод, что «мачо» не желал нашего неминуемого общения с другими участниками похорон. Я даже знала, как он будет оправдываться. Позвонит сам, скорее всего, завтра. Для начала попеняет нам, что не явились, что не внимательно слушали информацию, а под конец мягко пожурит себя – замотался, мог и оговориться.

Расспросы сотрудников морга ничего не дали. Они понятия не имели, где будет захоронена старушка, но вспомнили, что в траурном зале «толпилось» всего два человека. Вот кто из них запомнился, так это главный распорядитель похорон, пожелавший вопреки сложившейся практике лично присутствовать при снаряжении покойницы. Даже проверил на прочность гроб. Очень ответственный человек. После него зашла какая-то женщина, она заблудилась в поисках лаборатории и едва не лишилась чувств, поняв, что блуждать лучше в других местах.

Вернувшись в ритуальный зал, мы успели попрощаться с седобородым долгожителем и возложить к его ногам шесть алых роз. Не всем была понятна Наташкина проникновенная просьба, с которой она смиренно, не отрывая глаз от пола, попросила дедушку извинить нас за назойливость и передать наши цветы Маноло. Я от души надеялась, что покойный господин Коржиков просьбу выполнит. А если его ехидная моложавая родственница, заметившая, что дед и на том свете уже завел любовницу, выкинет наши цветы, то он сумеет оправдаться перед Маноло за невыполнение возложенной миссии по независящим от него обстоятельствам.