Вскочив со стула, Клер двинулась вдоль кровати, пока не остановилась у изголовья. Нагнувшись, она порывисто обняла Катча.
– Вы милый, – прошептала она. – Вы очень, очень милый. Катч широко улыбнулся.
– Приятно слышать, но, право, не знаю, чем я заслужил столь лестный комплимент.
Клер отодвинулась. Пальцы ее скользнули по его подбородку, погладили широкую щеку.
– Вы предположили, что я могла это сделать, – прошептала она, – и даже не понимаете, что это значит. Стало быть, для вас не важно, что я слепая.
Катч осторожно подвинул ее ладонь так, чтобы она могла почувствовать его широкую улыбку.
– Значит, еще как значит, – ухмыльнулся он. – Именно поэтому я и решил, что это все-таки не ваших рук дело. Вы бы провернули это дельце получше. Будь это вы, все бы осталось на своих местах и Оррин бы даже не догадался, что там кто-то побывал.
Клер рассмеялась.
– Ну, если вы думаете, что я всегда все кладу на место, то ошибаетесь! Если хотите знать, вчера я чуть ли не десять минут искала свою расческу, а книгу, которую хотела почитать, «Франкенштейн», так и не нашла. Мой сундук уже наполовину сложен, и между тем я ничего не могу отыскать.
Катч, прищелкнув языком, неодобрительно покачал головой.
– Миссис Уэбстер была бы очень разочарована.
– Согласна с вами, Катч.
Откуда-то из-за дверей донесся голос Рэнда, и Клер замерла. Дверь с шумом распахнулась.
– Могли бы сначала постучать, – наставительно произнесла она и принялась поправлять сбившиеся простыни.
– Вот так лучше, – заметил Катч, с одобрением наблюдая за ее проворными, ловкими движениями. Клер уже не улыбалась. Катч же, напротив, глядя на Рэнда, изобразил на лице полнейшее блаженство. – Она очень хорошо заботилась обо мне, пока вас не было, капитан.
Рэнд даже не подумал улыбнуться в ответ.
– Надеюсь, – проворчал он. Воспользовавшись тем, что Клер озабоченно шарит по кровати в поисках книги, он подошел поближе и принялся с интересом наблюдать за ее действиями. Но, заметив, что ладонь Клер вот-вот окажется в опасной близости от мужского достоинства Катча, он поспешно схватил книгу и сунул ей в руку.
– Благодарю вас, мистер Катч.
– Всегда к вашим услугам, – ответил тот, делая вид, что не замечает укоризненного взгляда Рэнда.
Сунув книгу под мышку, Клер наклонилась, чтобы поднять с пола корзинку с рукоделием.
– Думаю, джентльмены, вы не станете возражать, если я удалюсь. Наверняка вам нужно многое обсудить.
– Тогда до завтра, – кивнул Катч, – мы закончим…
– На борту «Цербера», – договорил за него Рэнд. – Это уже моя забота. Останьтесь, мисс Банкрофт. То, что я хочу сказать, касается и вас.
Клер была и встревожена, и заинтригована одновременно. Сунув книгу в корзинку, она тихонько вернулась на свое место.
– Мы уезжаем завтра?
Рэнд молча стряхнул пыль, толстым слоем покрывавшую его рукав. Вернувшись домой, он не позаботился привести себя в порядок. Зайдя в конюшню, он наткнулся на Бриа, которая выглядела ничуть не опрятнее его самого. Ее амазонка была сплошь заляпана грязью и пропитана лошадиным потом – судя по всему, она с раннего утра объезжала плантацию. Выглядела она так, словно позаботилась заглянуть под каждый кустик риса по очереди, а потом, не разбирая дороги, скакала по полям, счастливая, что эта изнурительная работа осталась позади. Ее лицо блестело от пота – сияло, сказал бы он, будь у него время. Но, услышав привезенные им новости, Бриа, полусмеясь-полуплача, кинулась ему на шею. Мать не разделяла ее энтузиазма, однако не пыталась протестовать.
– Завтра утром «Цербер» отплывает из Чарлстона, – объявил Рэнд, – стало быть, нам придется уехать из «Хенли» сегодня же вечером.
Клер знала, что Рэнд отправился в Чарлстон именно для того, чтобы подготовить корабль к отплытию, но предполагала, что у них впереди еще дня три, не меньше.
– Так скоро! – ахнула она.
– Простите, не знал, что у вас другие планы.
Клер предпочла сделать вид, что не замечает едкого сарказма в его голосе.
– Я… я думала, что у меня остается больше времени на сборы.
– Мне казалось, вы говорили, что уже начали собираться.
– Тогда, должно быть, вы слышали, что у меня это неважно получается.
– Я попрошу кого-нибудь помочь вам.
– А вы уже сказали об этом Бриа? И вашей матушке?
– Прямо перед тем, как прийти сюда, – объявил Рэнд. «Значит, все уже решено», – подумала Клер. Стало быть, ей тоже нужно поторопиться.
– Я должна идти, – вставая, сказала она.
– Обедать будем здесь, а после обеда отправимся в путь. Кивнув, Клер нагнулась за корзинкой и тростью. Выставив их перед собой, словно для защиты, она попрощалась.
– Ну и что вы на это скажете? – спросил Катч, едва дождавшись, когда Клер окажется за дверью. – Похоже, ей очень не хотелось уходить.
– Она расстроилась, – ответил Рэнд. – На борту «Цербера» у мисс Банкрофт будет меньше шансов избежать моего общества.
Припомнив промокший насквозь дамский корсет, Катч озадаченно поскреб лысую макушку. Между этими двоими происходило что-то, чего он явно не понимал. Он пожал плечами. Как и заклятие, это было личной заботой Гамильтонов.
«Цербер» вышел из гавани Чарлстона, едва рассвело. Распустив белоснежные паруса, он легко поймал попутный ветер, и поднимавшееся из-за горизонта солнце заставило их слегка порозоветь, словно щечки смущенной девушки. Рэнд стоял на мостике, его рыжие волосы, разметавшиеся по плечам, горели пламенем. Через полчаса, прикинул он про себя, они будут делать десять узлов, а то и все двенадцать. Не пройдет и нескольких дней, как «Цербер», оставив позади Карибское море, пересечет экватор и окажется в более теплых, чем сейчас, тропических водах. Он мог заранее сказать, что эта часть плавания пройдет гладко, так же как не сомневался, что по другую сторону земного шара, где стоит зима, их ждет непогода.
Оставалось только гадать, как подобное путешествие отразится на Клер. Рэнд взмолился про себя, чтобы их не угораздило попасть в полный штиль, как случалось в этих широтах.
А под ним, в своей каюте, без сна лежала Клер. Легкий крен на один бок и мерные удары волн о борт заставили ее всю ночь проворочаться с боку на бок. Взбив подушки повыше, Клер протянула руку к стене и провела пальцем вдоль щели между деревянными панелями.
Ей до сих пор не давало покоя то, что, расставаясь, шепнула ей на ухо Бриа. «Будь осторожна, – чуть слышно пробормотала она одними губами, – меня не будет на борту, и некому будет отвлечь внимание доктора». Что она хотела этим сказать? Неужели Бриа намекала, что именно это она и делала, пока они гостили в «Хенли»? И притом намеренно? Клер такое и в голову бы не пришло. Ей казалось, что Маколей Стюарт очарован девушкой с первого взгляда. То, какие восторженные эпитеты он выбирал, описывая ее красоту, уже говорило о многом. Да и Бриа всегда поощряла его или по крайней мере достаточно ясно давала понять, что его восхищение не оставляет ее равнодушной.
С тяжелым вздохом Клер перевернулась на спину. Что же могло заставить Бриа так стараться привлечь внимание доктора? Может, ей просто хотелось сделать приятное брату? Или причина в другом?
Клер устало закрыла глаза.
Почти всю следующую неделю Клер провела у постели Катча. Она не отходила от него ни на шаг, пока Стюарт не объявил, что больной уже может вставать и даже выполнять кое-какую легкую работу. Да и сам Катч в это время был исключительно внимателен к ней. Он всегда находил предлог, чтобы убедить ее побыть с ним, и пару раз она даже заподозрила, что все его ахи и охи не более чем притворство. Но даже если так, Клер не стала выводить его на чистую воду. Читал он гораздо выразительнее, чем Маколей, и не был таким угрюмым и неразговорчивым, как Рэнд. В то утро, когда он объявил, что готов снова приступить к своим обязанностям, Клер почувствовала, что ее мирная и спокойная жизнь подошла к концу.
Потеплело, и Клер теперь больше времени проводила на палубе. Матросы не спускали с нее глаз – она постоянно чувствовала на себе их взгляды, – а порой вели себя так, будто они были давними друзьями. Додд даже предложил учить ее вязать морские узлы. Клер скоро научилась отличать полуштык от простого узла – оказалось, что завязать его не сложнее, чем обычный шнурок на ботинке. Он объяснял ей, как сращивать между собой волокна веревки, укладывая их один к одному, как сплеснивать концы, распутывая нити, чтобы потом переплести их накрепко. Рифовый узел дался ей сложнее. Над двойным плоским штыком[9] Клер трудилась почти полдня и с удивлением обнаружила, что заниматься этим ей куда интереснее, чем вязанием, к которому хотел приохотить ее Маколей.
