– Юная Маклиод, если вы в состоянии выдержать один комплимент, – задумчиво проговорил он, – то, должен сказать, вы держали себя с достоинством.

Отмахнув мух от потного лица, я ему ответила:

– Мне кажется, у меня получилось немножко слишком торжественно.

Он в раздумье сдвинул шляпу на затылок.

– Пожалуй, – признал он, поглаживая разбитую щеку. – Но вам это было необходимо, чтобы возместить себе за то, что вы выглядите чучело чучелом.

Я рассмеялась и решила, что хотя я еще не поняла, как отнестись к происшедшему, но сердце у меня не разбито. Мне даже показалось, что я приняла предложение Эндрю, потому что была слишком слабой, чтобы противостоять его настойчивым просьбам. Надо же, опять судьба сыграла со мной шутку, и не быть мне теперь благородной мексиканской дамой... А может, это и к лучшему?

Тоби сел рядом со мной и предложил мне воды. Я попила и вернула ему бутыль. Он тоже попил, закрыл бутыль пробкой и спрятал.

– Тоби, вы очень хотите попутешествовать по Мексике?

Он пожал плечами:

– Не очень. Если вы едете домой, то я, пожалуй, поеду с вами.

Я кивнула:

– Это было бы замечательно. А вы не могли бы одолжить мне денег? Я вам верну, когда заработаю.

– Вам очень хочется обидеть Эндрю? – спросил он. Я выпрямилась и недоуменно уставилась на него.

– Ну, конечно же нет. Вы это знаете лучше меня.

– Тогда вы должны разрешить ему оплатить проезд вам и миссис Хескет и взять у него разумную сумму денег, чтобы вам хватило хотя бы на... скажем, на полгода. – Он не дал мне сказать ни слова. – И не спорьте, Ханна. С его стороны это не благотворительность, это с вашей стороны благотворительность. Он же понимает, что предал вас, а если вы не захотите принять от него помощь, то он возненавидит себя, и Клара тоже себя возненавидит.

Я поняла, что Тоби прав, и с неохотой пошла на попятный.

– Ладно. Только я ничего не хочу обсуждать с Эндрю. Лучше нам вообще с ним не говорить, если нет необходимости.

– Думаю, он поймет. – Тоби стянул сапог, вытряхнул из него песок и надел снова. – Эндрю будет иметь дело со мной, – продолжал он. – Он, вероятно, захочет закрепить за вами какие-то постоянные выплаты, и его семья не будет возражать, потому что они не очень недовольны, что вы уезжаете, но ведь вы не согласитесь?

– Нет. Я возьму только на дорогу и еще немного, сколько вы скажете, чтобы мне хватило на несколько месяцев. И еще я прошу вас вернуть ему кольцо прежде, чем мы уедем.

Я с удивлением поняла, что совсем не расстроена, только мне ужасно захотелось спать.

– Вы поедете в Лондон или в Париж?

– Еще не думала. Нет, подождите. Лучше в Париж, по крайней мере для начала. Уж очень мне не хочется встретиться с Райдерами или миссис Ритчи.

Странно, правда, так говорить о женщине, которая дала тебе жизнь? Но я никого не могла представить на месте моей матери, кроме Кэтлин Маклиод.

Солнце уже высоко поднялось в небе. Тоби взял мех и сказал:

– Нам больше не нужно экономить воду. – Он полил себе на голову, на грудь и на спину. – Ах, как хорошо. Не хотите, красавица?

Я улыбнулась.

– Почему бы нет? Не буду же я от этого выглядеть еще меньше красавицей, чем теперь?

Он полил мне на голову, намочил рубашку, и мне стало гораздо легче, хотя я знала, что через пятнадцать минут и рубашка, и волосы высохнут.

– Если хотите, можете опять занять вашу комнату на улице Лабарр, пока не найдете что-нибудь еще, – предложил мне Тоби. – Я с большим удовольствием сдам ее вам, только вам придется много платить.

Я немного подумала.

– Даже если плата будет чрезмерной, я все равно ничего не вижу для себя лучше. Благослови вас Бог, Тоби.

– Значит, улажено. – Он взял меня за руку, и мы оба встали на ноги. Когда я посмотрела на дорогу, там уже не было ни всадников, ни экипажей. – Почему бы нам не поехать? – спросил Тоби. – Уверен, Мария Габриэла Дойл приготовила для нас благоразумный прием. – Он нахлобучил мне на голову шляпу и посадил на мула. – Господи, что скажет обо всем этом Флора Хескет?

– Не представляю, – ответила я, глядя, как он садится на своего мула. – Теперь уже ничто не изменит ее мнения об иностранцах.

Он удивленно посмотрел на меня, потом запрокинул голову и расхохотался.

– Господи, так оно и есть, – согласился он и взял в руки повод вьючного мула. – Поехали, юная Маклиод, послушаем ее.

Мулы степенно двинулись в путь, и мы бок о бок поехали по пыльной дороге в город.

Через неделю после возвращения из Мексики солнечным ноябрьским утром я сидела у Тоби в мастерской и занималась шитьем.

Хотя загар с моего лица еще не сошел, я уже могла без гримасы неудовольствия смотреть на себя в зеркало, потому что волосы у меня опять стали мягкими и шелковистыми, а на лбу и щеках не было ни пота, ни грязи. В своей комнатке я обнаружила кое-какие перемены. Во-первых, она была уютно обставлена и, во-вторых, в плите всегда хватало угля, чтобы я больше не мерзла. Его в достаточном количестве приносил наверх муж мадам Бриан, конечно, за плату.

Тоби стоял около мольберта, как всегда, пыхтя, что-то бормоча и сердито посматривая на меня, то есть приготовляясь к тому моменту, когда ему вдруг откроется, что и как надо делать. К сожалению, сегодня это длилось дольше обыкновенного, но я старалась не обращать на Тоби внимания, решая про себя, вернуться мне в «Раковину», если папаша Шабрье захочет взять меня обратно, или поискать себе место няни или даже гувернантки, неважно, в Англии или во Франции, но только подальше от столицы, чтобы мне не пришлось встретить кого-нибудь из прошлого. Вторая мысль была мне более симпатична, но я знала, что в конце концов решу остаться в Париже, потому что даже подумать не могла не видеться с Тоби. У меня не было ни одного друга, кроме него, и мы так хорошо узнали друг друга, что теперь никто не мог бы мне его заменить.

Я услыхала стук кисти о палитру. Когда я подняла голову, то увидела, что Тоби стоит посреди комнаты, уперев руки в бока, и смотрит на меня.

– Послушайте-ка, красавица, – сурово проговорил он, – вы ведь не знаете, что я сделал прошлым летом. Я купил дом в Корнуолле и еще один на юге Франции в маленькой рыбачьей деревушке, о которой вы слыхом не слыхивали. Она называется Жуан-де-Пэн. За все заплачено деньгами, которые я получил, сдавая в аренду «Девушку с бабочкой», да еще кое-что осталось. Вот что я сделал прошлым летом.

– Знаете... Тоби, дорогой, это так замечательно, что вы теперь состоятельный человек, да еще владеющий недвижимостью. Но почему Корнуолл и Жун-ле-Пэн?

– Потому что там красивые места для человека, которому нравится рисовать. Я бы пожил сначала в одном месте, а потом перебрался в другое. Лето в Корнуолле, зима – на Средиземноморье, а?

Сердце у меня кольнуло, но я все равно постаралась улыбнуться.

– Тоби, для вас это будет очень хорошо, хотя я буду ужасно скучать, когда вы уедете.

– Вот к этому я как раз подхожу, – хмуро проговорил он. – Ханна, как вы относитесь к тому, чтобы выйти за меня замуж и уехать вместе со мной?

Я перестала шить и подняла голову.

– Выйти за вас замуж? Ох, Тоби, вы в первый раз меня обижаете.

– Обижаю? Господи, да чем же?

– Ну, не совсем так. Вам меня жалко, и вы хороший друг, поэтому вы за меня переживаете, и вам вдруг пришло в голову, что все будет замечательно, если вы сделаете мне предложение. Но, Тоби, вам же известно, мне не нужна жалость.

Он покачал головой и перестал хмуриться.

– Ох, как же вы не правы, – проговорил он. – Мне вас не жалко, Ханна. И я сказал это не случайно, потому что не вдруг решил жениться на вас. Может быть, так было с Эндрю, но ко мне это не имеет отношения. Господи, да вы знаете, что я люблю вас чуть ли не с самого начала? Ну, правда, не с самого начала, потому что это не было любовью с первого взгляда, но через несколько недель после того, как вы тут поселились, я уже вас любил. Я много побродил по земле, исходил ее вдоль и поперек, и знаю, что это у меня не мимолетная фантазия.