* * * В кинолентах европейской классики Звёзды курят нервно и красиво, Там с ветвей давно стекают часики, Чей товар безумье оросило. Мы глядим на то великолепие, Как на волю смотрят малолетки, Ненавидя жёстче и свирепее Родственников, парту и отметки. Век пройдёт, тысячелетье кончится, Возвращаться в эту кинопытку — Просто счастье, и курить так хочется, Из Европы выйдя за калитку!..  * * * Но главное – не думать ни о чём, Найти такую славную контору, Такую делать славную работу, Такие делать славные покупки, Смотреть такое славное кино, Такое чтиво славное глотать, Такие вкусы славные развить, В такое славное стремиться окруженье, Такую славную улыбку завести, Такие уши славные развесить, А на ушах такую славную лапшу, Такой мозги запудрить славной пудрой, В такой вписаться славный поворот, В такую славную струю вписаться плавно, Так славно плыть по славному теченью, Найти такую славную возможность, Такое славное стеченье обстоятельств, Чтоб главное – не думать ни о чём, Не думать ни о чём таком, что может Хоть отдалённо навести на мысли О механизмах колоссальной силы, О грандиозных средствах и затратах — На то, чтобы не думать ни о чём, Не думать ни о чём таком!.. Заклеить Такими славными обоями в цветочек Свои мозги – и ни о чём не думать, И с нами Бог, и все идите к чёрту, Но главное – не думать ни о чём… * * * Они Ахматову надули, Ей показав четыре дули, И ездят, как хулиганьё, На крыше имени её. Ахматова – «ху воз грэйт лэди» — Их транспорт к славе и победе, На ужине и на обеде, Который в их даётся честь. И можно запросто прочесть Английский текст об этом бреде, Где окружает их «грэйт лэди», Посмертно источая лесть. Но это классика и есть!.. Как Шишкин и «его медведи». «Дорогие и уважаемые собратья! Я был очень доволен, что Нобелевская премия не была мне присуждена…» Лев Толстой Чтоб Нобелевской премии добиться, Не надо становиться Львом Толстым, Который был в политике тупица И дух её не почитал святым. Была ему та премия желанна, Но у него не тот был инструмент, Не те фанаты, связи, чувство плана, Диктующего, как ловить момент. С тех пор вполне решили справедливо, Что Нобелевка – главная халва, Её дают по воле коллектива, Который выбрал не Толстого Льва, Не выбрал, то есть, даже Льва Толстого, Имея право на Большой секрет Для маленькой компании густого Тумана …Карта бита, ваших нет!.. * * * Снится, что я живу Здесь и сейчас, Глядит на меня сквозь листву Солнечный глаз, Губы листвы дрожат, Улыбаясь мне… Это письма снегов лежат За окном во сне, За окном, плывущим, летящим На узел связи, Где лиственны письма к спящим В европах азий. * * * Титаник утонул, а всё плывёт, плывёт… В титане – кипяток, на палубе – веселье, Никто там никого на помощь не зовёт, Не хлещет океан в пробоины и щели. Титаник утонул, а всё плывёт, плывёт… Его непотопляемая слава — Такой обмен веществ и жанра переплёт, Чудовищно свежа их звёздная оправа. Титаник утонул, а всё плывёт, плывёт… Титановая нить пластична и могуча, Она прошила путь, где струнами поёт, Где айсберг не пробьёт паркет благополучья. Титаник утонул, а всё плывёт, плывёт… Там вальсы, там любовь, там льётся свет в посуду. А ты закрой глаза – он виден отовсюду. И строфы катастроф – такой плывущий плод. Чайник, найденный мною на станции между рельсами в сорок пятом, изумительно скособоченный, с чёрной ручкой и с пузиком цвета рельсов, — в моём ли он вкусе?.. Ещё бы! Я нашла его в восемь лет, возвращаясь с востока на запад, с тех пор мои вкусы менялись, и я разлюбила многое, но только не этот чайник, живёт который на книжной полке. Нашла ли я в нём себя, — спрашивает профессор общего места, изучающий вкус покупателя и психологию органов творчества. Нашла ли я в этом чайнике, изумительно скособоченном, с пузиком цвета рельсов, нечто зарытое в тайных глубинах моего подсознания? И почему все другие чайники оттуда его не вытеснили? А, может быть, он их вытеснил и вытеснять продолжает?.. Страшным я говорю ему шёпотом: – Чайник, найденный мною на станции, между рельсами, в сорок пятом, — кто мог бы его подбросить ребёнку, едущему с востока на запад в дощатом вагоне? Только Ангел!.. Только Ангел-хранитель способен подбросить ребёнку чайник на станции, где дают кипяток. И, если вам ничего такого никогда не подбросил Ангел… Вы меня понимаете?.. Разве можно себя найти не в том, что подбросил Ангел? Он выдыхает: – Да-а-а?.. Он выдыхает: – Да-а-а! Я очень вам благода-а-а-рен, вы подбросили мне идею, теперь мне легко найти научную литературу, которая подтвержда-а-а-ет, и убежда-а-а-ет, и вынужда-а-а-ет признать, что – да-а-а! |
