* * * Когда бежишь из камеры для смертников По приговору подлого суда, Стелись туманом в зарослях бессмертников, Туманом в зарослях серебряных бессмертников И в облаках скрывайся, как вода. И никогда не уповай на совесть Свидетелей, – им надо пить и есть. Но уповай на Бога, не готовясь Орудьем стать, чья справедлива месть. Нет справедливой мести и расплаты, Когда они исходят от тебя… Присутствуй там, где облака крылаты, Их творческое общество любя. Тогда и сыщик, и палач, и стража К тебе утратят всякий интерес. На облако и спишется пропажа — Твои особ. приметы, рост и вес. Тебе должно быть это безразлично, Ты – облако и более никто!.. О большем даже думать неприлично, Дыша свободой в облачном пальто. Ты – облако и выглядишь люблёво, Из камеры для смертников летя! …Ещё лицо кириллицы и слово Не сдали в гильдию латинского литья. * * * А теперь они делают вид, что они пошутили, Разыграли тебя, рассказали смешной анекдот И в каком-то прелестном, наивно ребяческом стиле Раздавили нечаянно, сделав крутой поворот. Что ж на них обижаться, на эти глаза из металла, Если юмор таков и пора вымирать без затей. Кто ты? Мамонт, чья книга судьбы до костей исхудала — И оттуда воруются строки столь дивных костей!.. Приходи, моя радость, враскачку на этих костяшках! В золотое вино заплыла золотая луна. Здесь для мамонтов кофе гудит в архаических чашках, И поэзию здесь издают в переплёте окна. Приходи, замурованный там, где они пошутили. Приходи, разворованный там, где у них анекдот. Я для мамонтов – транспорт морских и воздушных флотилий, Место жительства, и кабачок, и окна переплёт. Эти мамонты даже танцуют, как тени на стенах. Эти мамонты даже поют, как в листве облака. Моя радость, входи на костяшках своих драгоценных Или падай, как падает эта строка, с потолка. Спи, моя кроха. Нет меня с вами. Песенки вкрапление Дождик накапал… Всякая эпоха Начинается словами: – Это – ограбление, Всем лечь на пол! Все легли на пол, Слоник лёг, мячик, Тигры со львами, Сказок население. Ничего не бойся, кроха, Ничего не бойся, Ваня!.. Всякая эпоха Начинается словами: – Всем лечь на пол, Это – ограбление! * * * В моём-то возрасте мужчина Давно играет бородой, И всякая его морщина В бородке спрятана седой. Седую выкрасить бородку Он может в разные цвета, Изобразить усами лодку И спрятать дряхлые места. А я с лицом гуляю голым, Без никакой там бороды, — Усов примочкой и приколом Не пряча древности следы. В таком живу я голом виде И нечто голое пишу, — За это на меня в обиде Прогресс, курящий анашу.  Дочь отпетых бродяг, Голым задом свистевших вдогонку жандарму! Твой гранатовый мрак Лихорадит галёрку, барак и казарму! Бред голодных детей, Двух подростков, ночующих в роще лимонной! Кастаньеты костей Наплясали твой ритм под луною зелёной! Лишних, проклятых ртов Дармовой поцелуй на бесплатном ночлеге! Смак отборных сортов — Тех, кто выжил, не выклянчив место в ковчеге. Твой наряд был готов, Когда голое слово отжало из губки Голый пламень цветов, голый камень веков, Твои голые юбки! Вот как, вот как стучат Зубы голого смысла в твоих кастаньетах, — Дочь голодных волчат, Догола нищетой и любовью раздетых! Вот как воет и ржет Голый бубен в ладони чернильной! Вот как голый сюжет Затрещал на груди твоей, голой и сильной! Так расслабим шнурок На корсете классической схемы, Чтоб гулял ветерок Вариаций на вечные темы!  Толкающая лодки, Красавица моя, Глаза её – две лодки, Уста её – ладья. Один, я знаю, парень, Ударенный волной, По гроб ей благодарен И верен ей одной, — Толкающую лодки Он видел только раз, И целовал он лодки Её солёных глаз, Когда разбился в щепки, Но где-то высоко Ладони дивной лепки Несли его легко, Ладони – крепче водки, Ладони – глубже дна. Толкающая лодки — Такая вот она!.. |
