— Я предлагаю для начала присоединиться к толпе.

Они спустились по ступенькам и прошли к Стене. На Бака произвело впечатление благоговейное настроение толпы. В сорока — пятидесяти метрах от проповедников находились ортодоксальные раввины, которые поклонялись, молились, засовывали записки с молитвами между камнями в Стене. Время от времени один из раввинов поворачивался к свидетельствующим и грозил им своим кулаком, выкрикивая что-то по-еврейски. Толпа отвечала на это шиканьем. Иногда один из проповедников отвечал сам.

Когда Бак и доктор бен-Иегуда подошли к толпе, один из раввинов у Стены пал на колени, подняв глаза к небу, и стал истошно выкрикивать слова молитвы.

— Тихо! — прокричал один из проповедников, и раввин горько заплакал.

Проповедник обратился к толпе:

— Он просит всемогущего Бога поразить нас смертью за богохульство! Но сам он подобен фарисеям прошлого. Он не знает Того, Кто был, есть и будет Богом сейчас и во веки веков. Мы пришли сюда, чтобы свидетельствовать о Божественной природе Иисуса Христа из Назарета.

Услышав это, плачущий раввин распростерся на земле, закрыв лицо и трясясь от унижения, что ему приходится слышать такое богохульство.

Доктор бен-Иегуда обратился шепотом к Баку:

— Мне нужно переводить?

— Что переводить? Молитву раввина?

— Да, и ответы проповедников.

— Я понимаю проповедника

Доктор бен-Иегуда, по-видимому, был поражен.

— Если бы я знал, что вы свободно владеете еврейским, мне было бы гораздо легче общаться с вами.

— Но я не владею еврейским. Молитву раввина я не понял, но проповедник обратился к толпе по-английски.

Бен-Иегуда покачал головой.

— Извините, я ошибся, — сказал он. — Иногда я забываю, в каком языке я сейчас нахожусь. Но в этом случае! Вот сейчас! Он снова говорит по-еврейски. Он говорит…

— Сэр, извините, что я перебиваю вас, но он говорит по-английски. У него еврейский акцент, но он говорит: «…а Тому, Кто может сохранить вас от падения…»

— Вы понимаете это?!

— Конечно.

Доктор явно был потрясен

— Бак, — произнес он зловещим шепотом, не сулившим ничего хорошего, он говорит по-еврейски.

Бак повернулся к свидетельствующим и стал пристально смотреть на них. Они говорили поочередно, фразу за фразой. Бак понимал каждое слово по-английски. Бен-Иегуда легко коснулся его, и он последовал за раввином в толпу.

— Они говорят по-английски? — спросил бен-Иегуда у человека, похожего на испанца, который стоял там с женой и детьми.

— По-испански, — ответил человек извиняющимся тоном.

Бен-Иегуда тотчас начал разговаривать с ним по-испански. Человек кивал и отвечал на его вопросы. Доктор поблагодарил его и пошел дальше. Он нашел норвежца и заговорил с ним на норвежском языке. Потом несколько азиатов. Потом он крепко схватил Бака за руку и потащил его из толпы ближе к проповедникам. Они остановились в тридцати футах от них, где стояло ограждение из сваренных железных прутьев.

— Все люди слышат проповедников на своем родном языке! — дрожал от волнения бен-Иегуда. Воистину это от Бога!

— Вы убеждены в этом?

— Несомненно. Я слышал, что они говорят по-еврейски; вы слышите их по-английски; семья из Мексики лишь немного знает английский и совершенно не знает еврейского; человек из Норвегии немного понимает немецкий и английский, но совсем не знает еврейского — он слышит их по-норвежски. О Боже! О Боже! — воскликнул ребе.

Бак понял, что это от благоговения. Он испугался, что доктор может сейчас лишиться чувств.

«Ай-я!» — молодой человек в бутсах, широких брюках цвета хаки и белой футболке с криками двинулся через толпу. Люди бросались на землю, видя у него в руках автомат. На шее у него висело золотое ожерелье, волосы взлохмачены. Его темные глаза горели так, будто он пролетел несколько кругов по воздуху, устремившись затем прямо по направлению к проповедникам. Он выкрикивал что-то на восточном диалекте, которого Бак не понимал. Потом опустился на мостовую, озираясь вокруг через прицел своего оружия.

Доктор бен-Иегуда прошептал Баку:

— Он говорит, что послан Аллахом.

Бак засунул руку в сумку и, когда человек пробежал перед толпой, включил диктофон. Два свидетельствующих прервали проповедь и встали плечом к плечу, наблюдая приближение человека с оружием. Он ускорит бег, стреляя на ходу из автомата. Но проповедники стояли как скала — молча и неподвижно, — даже после того, как на них было направлено оружие. Когда молодой человек подбежал к ним на расстояние пяти футов, он как будто наткнулся на невидимую стену. Нападавший отпрянул назад и упал, его оружие загремело по камням. Он остался лежать на земле, издавая стоны. Один из проповедников воскликнул:

— Вам запрещается приближаться к тем, кто служит Всевышнему Богу! Мы находимся под Его покровительством до времени, и горе тому, кто приближается к нам без защиты Самого Яхве.

Когда он закончил говорить, из уст второго проповедника извергся столб огня, от которого загорелась одежда нападавшего, во мгновенье ока испепелилась его плоть, и через несколько секунд на земле остался лежать лишь обугленный дымящийся скелет. Расплавившийся автомат растекся по цементу; висевшая на шее цепь тоже расплавилась, и крупные золотые капли стекали через грудную клетку вниз.

Бак лежал на животе, раскрыв от изумления рот и вцепившись рукой в плечо доктора, который не мог сдержать дрожи. Люди вокруг разбегались к своим автомобилям и автобусам, в то время как к Стене медленно приближались израильские солдаты с оружием наизготовку.

Один из проповедников заговорил:

— Тот, кто пришел услышать наше свидетельство о живом Боге, не должен нас бояться! Многие уже поверили нам. Погибают только те, кто стремится причинить зло. Не бойтесь!

Бак поверил, что им не причинят зла. Поверил ли доктор, он не знал, но они встали и начали отступать. Глаза свидетельствующих были обращены на них. Израильские солдаты что-то кричали им издали.

— Солдаты приказывают нам потихоньку отступать, — перевел бен-Иегуда.

— Я хочу остаться, — сказал Бак, — я хочу поговорить с этими людьми.

— Разве вы не видели, что здесь произошло?

— Конечно видел, но кроме того я слышал, что они не намерены причинять вреда добросовестным слушателям.

— Так кто же вы? Добросовестный слушатель или журналист, стремящийся сорвать большой куш?

— Я и то, и другое, — ответил Бак.

— Благослови вас Бог, — сказал доктор.

Он повернулся и обратился по-еврейски к двум свидетельствующим. В то время как израильские солдаты все громче кричали на доктора и еще больше на Бака, оба они отвернулись от проповедников, которые в ют момент молчали.

— Я сказал им, что мы хотели бы встретиться с ними в десять вечера у того места, где они обычно отдыхают. Вы присоединитесь ко мне?

— Как я могу пропустить такое? — ответил Бак.

Когда Рейфорд вернулся к себе после спокойного ужина с новой командой, его ожидало сообщение от Хлои, которая просила срочно связаться с ней. Стремясь поскорее узнать, что случилось, он постарался дозвониться как можно быстрее. Она никогда не вызывала срочно, если ее действительно не заставлять обстоятельства.

— Алло? — спросила она. — Бак? Папа?

— Это я. В чем дело?

— Что с Баком?

— Не знаю, я еще не видел его.

— Но ты собираешься?

— Наверное, да.

— Ты не знаешь, в каком госпитале он находится?

— Что-о?

— Разве ты не видел?

— Чего я не видел?

— Папа, это было в утренних новостях. Двое свидетельствующих у Стены Плача сожгли какого-то человека. А все остальные попадали на землю. Одним из последних, кто оставался лежать на земле, был Бак.

— Ты в этом уверена?

— Никаких сомнений.

— Ты определенно знаешь, что он был ранен?

— Нет, я только предполагаю. Он лежал рядом с человеком в черном костюме, шляпа которого откатилась в сторону.

— В какой гостинице он остановился?