— Скай. — Кайл потянулся к ней, но она только плотнее завернулась в простыню. Ему пришлось применить силу. — Черт возьми, Скай, что с тобой происходит?
— Ничего, — сквозь зубы процедила она, направляясь как была, без шорт и блузки, к выходу. Какое в конце концов имеет значение, одета она или нет?
— Скай, я с тобой разговариваю!
Вот подходящий случай продемонстрировать свою независимость.
— А я сейчас как раз не расположена разговаривать. — Скай выскользнула из хижины и, не разбирая дороги, побежала в глубь островка. Время у нее есть. Кайл, надо полагать, настолько ошеломлен тем, что она даже одеться не попыталась, что не сразу поймет смысл произошедшего. А произошло то, что она позволила себе не последовать его высочайшим указаниям.
А впрочем, что толку бунтовать? Почувствовав, что из глаз у нее градом покатились слезы, Скай обозлилась на себя самое. Боже, ну отчего она не может вести себя по-человечески и отчего повсюду ей мерещатся угрозы?
И отчего, между прочим, ее так тошнит, подумала Скай, добравшись до места, где они накануне работали. Наверное, свежими овощами объелась. Вообще-то ведь она терпеть не может картошку и ямс.
Так то вообще. А теперь все по-другому. Поднявшись на борт самолета, обычный свой мир Скай оставила позади. И просто радоваться тому, что осталась в живых, она не может, потому что спасение привело к знакомству с Кайлом и заставило о многом задуматься.
Скай вытерла слезы и дала себе слово, что больше плакать не будет. Спокойная, невозмутимая Скай, деловито стучащая каблучками по улицам Нью-Йорка, осталась далеко позади. Может, ее вообще уже больше нет. Но нынче утром Скай почувствовала, что какая-то часть ее самой, прежней, возвращается.
В общем-то законченной трусихой она никогда не была. И, говоря откровенно, далеко не только страх перед акулами приковывал ее к острову. Вынужденная признать этот неоспоримый факт, Скай решила, что игра стоит-таки свеч — надо отсюда отчаливать. Любовь, если это действительно любовь, способна выдержать любые бури. А если любви нет, придется, стало быть, научиться жить без Кайла — как и раньше жила. При виде картошки Скай опять затошнило. Чего бы она сейчас только не дала за таблетку «Алка-зельтцер». И тут, не успела она и опомниться, до ближайшего дерева добежать, как ее буквально вывернуло наизнанку. Истина не просто начала медленно открываться перед ней — как обухом по голове ударила. Не успев даже удивиться, Скай сердито выругала себя: «А чего, собственно, ты ожидала?»
Не далее как вчера она высчитала, что минуло шесть недель. Но тогда ей и в голову ничего не пришло.
Так чему же удивляться? Ведь с самого начала сознавала, что нельзя так давать себе волю.
Скай разогнулась и, обнаружив неподалеку небольшую вымоину, в которой от вчерашнего дождя осталось много воды, аккуратно, стараясь не зачерпнуть грязь в ладони, сполоснула лицо. Затем, зачерпнув еще пригоршню, сделала большой глоток, радуясь в душе тому, что давно уже привыкла к сырой воде.
Нагнувшись, Скай вгляделась в собственное, слегка колеблющееся отражение.
— Ну и что теперь делать? — спросила она своего двойника. Делать? Скай грустно улыбнулась. Да ничего. Центр помощи матерям-одиночкам так же далеко отсюда, как и аптека, которую она как-то упомянула в разговоре с Кайлом.
Так что вопрос надо ставить иначе: не «что делать?», а «как самочувствие?» И, не отрывая глаз от собственного отражения, Скай вдруг с удивлением обнаружила, что только что сделанное открытие ее ничуть не волнует. Перспектива родить здесь, на острове, без медицинской помощи, ее совсем не пугала. Как не пугало и то, что, вернувшись к цивилизации, она рискует столкнуться лицом к лицу с женой отца своего ребенка.
Скай закрыла глаза. На душе ей сделалось хорошо и покойно. Ибо, как бы то ни было, она любила Кайла и приятно, тепло было ощущать, что под сердцем она носит его ребенка. Чувство это было древнее и неизбывное, оно сильнее любой растерянности, любого головокружения, любой тошноты.
«Сказать ему?» — смутно подумалось ей. Ну разумеется, он имеет право знать, да и ей не терпится поделиться с ним новостью, пусть даже Кайл временами выводит ее из себя.
Но пока не время, одернула себя Скай. Надо убедиться. Может, это все же картофель, а может, у нее просто задержка. Такие вещи случаются в результате внешних воздействий, а уж крушение самолета — это то еще внешнее воздействие.
Впрочем, криво усмехнулась Скай, уже сама жизнь с Кайлом — достаточно сильное внешнее воздействие.
От набежавшего ветерка вода в луже пошла морщинами, и на мгновение глазам Скай предстал нечеткий образ великосветской, утонченной дамы в отлично сшитом бежевом деловом костюме, на высоких каблуках, с сумочкой и, в довершение ко всему, в шляпке с узкими полями. Что бы, интересно, подумала эта дама, которая всего лишь шесть недель назад была самой собой, о совершенно обнаженной, с растрепанными волосами и растерянной улыбкой особе, вглядывающейся в собственное отражение в грязной луже? Смешная и почему-то весьма довольная собой дикарка…
— Да нет, — неожиданно вслух проговорила Скай, — это только кажется, что я так спокойна. На самом-то деле умираю от страха. — И действительно, она была в этом уверена, от тревоги никуда не деться, только появится та позже, когда пройдет чувство необыкновенной новизны открытия и надо будет сживаться с новым положением. Да уже и сейчас Скай пришло в голову, что в рационе ее не хватает каких-то калорий, и вообще она не знает, как себя вести, и…
— Скай!
Обернувшись, она увидела Кайла. Он смотрел на нее обеспокоено и участливо. Постояв немного, Кайл подошел поближе и сел рядом, упершись коленями в подбородок.
— Послушай, — негромко проговорил он, — хочу перед тобой извиниться. Сам не пойму, зачем ввязался в этот спор. Я ведь тоже считаю, что затея с этим чертовым плотом опасна. Слава Богу, из переделки с самолетом мы выбрались. И я согласен с тобой: даже если ничего не предпринимать, все будет нормально. И все же плот — неплохая идея. Он нас, как бы сказать, сблизил. Было чем занять мозги и руки. Короче, на мой взгляд, дорогой коллега, — с улыбкой закончил Кайл, — действительно лучше поскорее избавиться от мерзкого золота, а потом сидеть и не рыпаться. — Кайл помолчал немного и со вздохом продолжал: — Насколько я понимаю, от нас не меньше тысячи миль до любого места, обозначенного на карте. Не могу понять, повторяю, с чего я завелся, наоборот, поблагодарить бы надо, что ты меня на землю вернула. Наверное, просто самолюбие взыграло. Говоря откровенно, по утрам у меня вообще часто бывает неважное настроение, а тут еще ты вроде усомнилась в моих возможностях. В общем, прошу прощения.
— Забыли, — мягко улыбнулась Скай.
В теперешнем своем состоянии она бы ему все что угодно простила. А уж если он сам извиняется… Прямо не верится.
— На самом-то деле, — поймав ее взгляд, Кайл пожал плечами, — забывать как раз не стоит. То, о чем я говорил, действительно серьезно: и заболеть не штука, и с водой на самом деле могут возникнуть проблемы. Но до сих пор укрыты мы здесь были надежно. Вот что, наверное, надо сделать. Закончим плот, и я сам испытаю его. То есть не просто испытаю — избавлюсь от этого проклятого ящика. А там, глядишь, если отгребу подальше, может, что-нибудь и увижу интересное. А как вернусь, подумаем, что делать дальше. Идет?
Скай улыбнулась. Таким — мягким, ласковым, даже кротким — она его еще не видела. Но тут в горле у нее встал какой-то комок. Как отпустить его одного в море? Скай терзалась сомнениями: с одной стороны, хотелось отправиться с ним, с другой — надо быть поосторожнее, если не ради себя, то…
— А ты уверен, — она слегка запнулась, — что найдешь дорогу назад?
— О Боже, ну хоть немножко-то в меня можно поверить? — оборвал ее Кайл, не переставая, впрочем, мягко улыбаться. — Я ведь, между прочим, летчик и кое-как в навигации разбираюсь. К тому же в свое время я и на лодках ходил немало. Рисковать не буду, обещаю тебе. — Он немного помолчал. — Ну как, согласна?
