И конечно же, гвоздем программы должно было стать угощение. Нона несколько дней подряд предлагала Маку различные варианты, пока тот не одобрил меню: на закуску знаменитые цыплята Ноны и виргинский слоеный пирог с ветчиной; затем зеленый черепаховый суп с шерри и дичь с рисом и кислым соусом, салат из ранней летней зелени и спаржа по-голландски; а на сладкое – взбитый абрикосовый мусс с крендельками. К горячим блюдам Мак велел подать красное бордо, а к десерту – «Шато-латур» 1961 года и легкое шампанское «Таттингер».

Столовую освещали свечи в двенадцати серебряных канделябрах и в хрустальных подсвечниках из Уотерфорда, расставленных по столу вокруг японской фарфоровой чаши с красными лилиями и молочно-белыми сибирскими ирисами.

За первыми двумя блюдами Санни оживленно болтала, рассыпаясь в похвалах очарованию Уиллоуз. Она забросала Мака вопросами об истории поместья и тонкостях разведения лошадей. Клэй сидела насупившись и отвечала на вопросы, лишь когда к ней обращались, но сама не вступала в разговор.

– Я должна заметить, Мак, что ваша Нона – настоящее сокровище. Она восхитительный кулинар. Боюсь, здесь мне придется тщательнее следить за своим весом.

Когда подали десерт, Мак предложил дочери выпить шампанского и в конце концов настоял на том, чтобы она сделала хотя бы несколько глотков.

– Я хочу произнести тост в честь Санни, – сказал он. – За мою прекрасную невесту и будущую хозяйку Уиллоуз.

Клэй сделала вид, что пьет, но на самом деле лишь притронулась губами к бокалу.

– Папа, я не хочу сладкого. Можно мне уйти?

– Нет, милая. Тебя никто не заставляет есть, но ты должна остаться с нами до окончания ужина: нам нужно обсудить приготовления к свадьбе, и я хочу, чтобы ты приняла в этом участие. – Мак тепло улыбнулся дочери.

– Послушай, Клэй, – начала Санни, – я буду счастлива, если ты согласишься быть моей подружкой вместе с Одри. Моя дочь блондинка, как и я, а у тебя волосы более темные; полагаю, лиловые платья будут к лицу вам обеим. Добавим к твоей прическе белую орхидею и…

– Я не хочу быть подружкой, – негромко произнесла Клэй.

– Это всего лишь твоя застенчивость, – сказал Мак. – Санни настаивает, чтобы ты была на свадьбе.

– Еще бы, – подхватила Санни. – Свадьба в Уиллоуз в присутствии обеих дочерей, родной и приемной – что может быть трогательнее? – Она бросила на Клэй ласковый взгляд. – Я понимаю, тебе нужно время, чтобы привыкнуть, это так естественно, но мне хотелось бы надеяться, что в конце концов мы станем добрыми друзьями. Уверяю тебя, я совсем не похожа на злобную мачеху, о которых пишут в сказках.

Клэй подняла глаза на Санни, и той показалось, будто угрожающий огонек сверкнул за толстыми стеклами очков.

– А теперь условимся о дате. – Санни постаралась придать голосу максимальную любезность. – Последняя суббота июня – это двадцать девятое. Я уже побывала в «Келлер и Джордж», и мне сказали, что приглашения можно отпечатать за три дня, значит, они будут готовы к следующему вторнику. Мы с Одри немедленно разошлем приглашения, как только нам их доставят…

Клэй неожиданно вскочила на ноги, уронив на пол салфетку.

– Папа, я переночую у Робин. Увидимся завтра. – Она торопливо зашагала к выходу.

– Клэй! – крикнул Мак. – Клэй, вернись и пожелай Санни доброй ночи.

Он поднялся, собираясь догнать дочь, но Санни удержала его.

– Не надо, все в порядке… Мы с ней поладим, дай только срок. Клэй нужно привыкнуть ко мне. По-моему, она очаровательная девочка…

Клэй слышала эти слова, так как задержалась в прихожей в поисках своего бумажника. «Нет, Санни Йейтс, я никогда не привыкну к тебе», – подумала она, а когда захлопывала тяжелую дверь, вслух произнесла:

– Сука!

Ближе к вечеру Мак и Санни сидели на террасе, попивая шампанское и наслаждаясь видом цветущего сада. Они уже составили список гостей и продумали все детали праздничного приема. Небольшая размолвка вышла только из-за рабочих фермы: Мак настаивал на том, что их следует пригласить, и Санни, не желая ссоры, уступила, небрежно пожав плечами.

Мак взял ее за руку.

– Я хочу извиниться за поведение Клэй во время ужина.

– Будь благоразумен, Мак. Просто девочке трудно смириться с тем, что теперь ей придется делить своего обожаемого папочку с кем-то еще…

Мак обнял Санни и поцеловал ее:

– Ты такая чуткая, отзывчивая. Тебе тоже будет нелегко привыкнуть к тому, что у тебя появилась вторая дочь…

– Наоборот, я жду этого с нетерпением. Я знаю, какими несносными бывают подростки. Правда, Одри не доставляла мне особых хлопот, но зато Бью… Хвала Всевышнему, теперь он, кажется, наконец взялся за ум. Впрочем, хватит о детях. Давай подумаем о нас с тобой. – Ее ладонь как бы случайно легла Маку на колено.

– Ах, Санни, ты даже не представляешь, как я счастлив. – Мак крепко поцеловал ее.

– А знаешь, – шепнула Санни, – ты ведь до сих пор не показал мне дом.

– Ну так идем скорее! – Мак поднялся, не забыв захватить с собой бутылку с шампанским.

Экскурсия по дому завершилась в спальне хозяина.

– О Господи! – Санни явно захмелела. – Так вот где ты спишь!

– Да. – С гордостью произнес Мак. – Я купил эту кровать несколько лет назад на аукционе в Чарлстоне.

– Несколько лет назад? – Санни осмотрела роскошное ложе с пологом на четырех столбиках, на которых были вырезаны рисовые колосья. – Так получается, что эта кровать – девственница?

Мак рассмеялся:

– Ты попала в самую точку.

Санни уселась прямо на покрывало и махнула рукой, приглашая Мака сесть рядом.

– Так может, лишим ее невинности? – Она прильнула к будущему супругу и прикоснулась кончиком языка к его уху. – Твоя дочь уехала на ночь к подруге, помнишь? Нам никто не помешает…

– Но есть еще работники фермы…

– Фу! – Санни расстегнула молнию своего платья. – Полюбуйся, как здорово я загорела. – Платье скользнуло вниз по стройным бедрам, и Санни осталась в одних белых кружевных трусиках.

– Да, но… Нелл Смит вот-вот вернется…

Санни не спеша развязала узел шелкового галстука, одетого хозяином имения по столь торжественному случаю.

– Вечер только начинается, и домой я еще успею. – Она вложила напрягшийся сосок в раскрывшиеся губы Мака, и он, стиснув пальцами ягодицы Санни, сорвал с нее трусики.

Нелл Смит сидела в своей спальне, обитой желтым ситцем, и, прислушиваясь к весьма выразительным звукам, доносившимся из спальни Мака, пыталась исправить сломанную куклу. За сорок девять лет жизни у нее много раз бывало тяжело на душе, однако сегодня она чувствовала себя совершенно разбитой. Но Нелл не плакала; она уже давно выплакала все слезы.

Подойдя к окну, Нелл при ярком свете луны различила силуэты лошадей на удаленных пастбищах. Поместье было ее домом десять лет, и она всей душой привязалась к Уиллоуз. Нелл знала, что Мак Фитцджеральд никогда не женится на ней, но мечтала о том, что, когда они с Маком состарятся, она все еще будет жить здесь, и Клэй сможет приезжать к ней со своими детьми.

Каждый вопль Санни вонзался в сердце Нелл, словно жалящий шип. Ей было почти пятьдесят, и она не питала иллюзий относительно своего одинокого будущего: Санни Йейтс непременно позаботится об этом. Хорошо хоть, что Клэй уже почти взрослая…

Нелл разжала ладони и внимательно вгляделась в них. Какая длинная линия жизни! Она вновь стиснула кулаки и несколько раз ударила по оконному переплету, едва не поранив пальцы. Словно в ответ снизу послышались нарастающие вопли Санни, бьющейся в оргазме:

– Господи! О Господи, Мак!

Нелл на цыпочках спустилась на кухню за бутылкой бренди, повторяя про себя: «Такая долгая жизнь, и не с кем ее разделить».