Тот стиснул зубы, лицо напряглось, раскраснелось, влага, поблескивающая в люминесцентном свете, наполнила глаза и покатилась по щекам, впитываясь в желтую подушку с разводами чего-то коричневатого. Плотно сомкнутые губы задрожали и, пузырясь слюною, произвели на свет тихие свистяще-воющие звуки, полные ненависти и обиды: «С-с-су-у-уки-и».

Стас миновал небольшую рекреацию, уставленную по периметру скамейками, на которых, безвольно потупив глаза, сидели с десяток людей в черной униформе, так плохо сочетающейся с кровавыми бинтами, налипшей ссохшейся грязью и опущенными плечами своих носителей. Отсчитав три двери, он остановился и постучал.

— Не заперто, — тягуче ответил недовольный усталый голос.

Стас повернул дверную ручку и вошел. В маленькой комнатке на кушетке сидел растрепанный человек со стаканом в руках, облаченный в белый халат с красными пятнами. Рядом, на тумбочке, стояла банка, наполненная прозрачной бесцветной жидкостью, источающей характерный запах.

— Ренат Маратович?

— О! Рад видеть вас! — врач поднялся с кушетки, взял стакан в левую руку, а правую протянул Стасу.

Рука оказалась влажной и слегка подрагивающей.

— Не забыли! Это хорошо, хорошо… Присаживайтесь, — Ренат Маратович убрал со стула плащ и повесил его на гвоздь, торчащий из стены. — Разговор у нас будет с вами. Очень славно, что вы именно сейчас пришли, вовремя очень.

— А что это у вас там за жертвы в коридоре? — поинтересовался Стас из вежливости, хотя ответ и так был очевиден.

— Жертвы-то? Это вы, Станислав, правильно выразились. Именно что жертвы, разгильдяйства и шапкозакидательства.

— Рейдеры потрудились?

— Они. Будете? — Хигматулин кивнул на банку и уже потянулся к тумбочке за вторым стаканом.

— Спасибо, воздержусь. А вам-то как, ничего?

— Нормально, — махнул Ренат Маратович рукой. — Сегодня можно чуть-чуть. Шесть часов уже в операционной проторчал, ночью подняли, поспать не успел даже.

— Что там произошло?

Хигматулин вздохнул, повертел стакан в руках, перекатывая его граненые бока между ладонями, и выпил.

— Гвардейцы на штурм пошли, — начал он, поморщившись. — Рейдеров с базы выбили. Впрочем, как рассказывают, те не очень-то и сопротивлялись, отступили почти без шума. У них, оказывается, тоннель быль прорыт! Представляете? Метров семьдесят с базы в лес. Они по нему и ушли все почти. Гвардейцы следом ломанулись. Ну а как тут не ломанешься, когда сверху слюной брызжут и подвигов требуют?! Только вылезли наружу, как тут же под шквальный огонь угодили. Бросились укрытия искать, а вокруг заминировано все. Кто от тоннеля недалеко еще отошел — тем повезло, а остальные… Из сотни с небольшим человек восемнадцать убитых и сорок два раненых. Вот такие дела. Ночью весь этот гуляш к нам привезли. Я лично уже четыре ампутации провел. Четыре! — гневно потряс Хигматулин пальцем. — Вы знаете, что это такое — руки-ноги отрезать людям в полном расцвете сил?

— Да, знаю, — кивнул Стас. — Доводилось.

Ренат Маратович осекся и забарабанил пальцами по тумбочке.

— Ладно, что-то я в лирику углубился. У нас ведь дела есть с вами, обсуждения требующие, а время идет. Мне скоро в операционную возвращаться нужно, коллег сменять. Значит, изложу сжато. В письме, которое Лаврентий Кузьмич передал, речь идет об одном приборе медицинском. Судя по всему, об УЗИ-сканере, если это вам о чем-то говорит.

— Ни о чем не говорит, — честно признался Стас.

— Да и не важно. Главное, что нам известно место, где этот самый прибор находится, и его оттуда нужно принести.

— Информация откуда почерпнута?

— Из письма, я же говорил. Вы меня слушаете?

— Лаврентий Кузьмич откуда о приборе узнал? Сам видел?

— Нет, он пишет, что бандит один рассказал из примкнувших. Описание дает весьма подробное, нарочно такое не придумаешь.

— Сколько прибор весит?

— Вот это хороший вопрос, — похвалил Ренат Маратович собеседника. — Весит он килограмм пятьдесят с лишним. Тихо, тихо, — успокаивающе поднял он руки, видя, как брови Стаса поползли вверх. — Я же не говорю, что вам одному его тащить нужно. Нет. Я нашел еще одного человека, готового составить вам компанию. Человек надежный, проверенный, не подведет. А прибор этот на модули делится, так что вы его сможете разобрать. Килограммов по двадцать пять на каждого придется.

Стас почесал подбородок и скептически хмыкнул.

— Если дело в одной только транспортировке, почему вы тогда к властям городским не обратитесь? Тем более что прибор, наверное, полезный, госпиталю пригодится. Дел-то всего — на телегу погрузить и привезти. Или вы мне чего-то недоговариваете?

— Я не недоговариваю, — слегка раздраженно ответил Хигматулин. — Просто вы меня перебиваете и ситуацию целиком не даете описать.

— Прошу прощения.

— Да. Не все на самом деле так просто. Начнем с того, что прибор этот я госпиталю передавать вовсе не собираюсь, а потому и информацию о нем попрошу не разглашать.

— Понял.

— Что касается телеги — не проедет она туда. Это территория бывшего микрорайона Вербовский, в пяти километрах от Мурома. Местность труднопроходимая, сплошные овраги, да и… не совсем безопасно там.

— Что-то вы, Ренат Маратович, загадками говорить стали, — Стас откашлялся и бросил взгляд на часы. — Я загадки не очень люблю, а по правде сказать, так просто терпеть не могу их. Давайте сразу договоримся — если собираетесь дело со мной иметь, то лучше изложите все, что мне нужно знать для работы, и по возможности подробно. Это облегчит жизнь и мне, на месте, и вам впоследствии.

Хигматулин поерзал на кушетке, покряхтел и, в конце концов, согласно кивнул.

— Хорошо, я расскажу. Ситуация на самом деле весьма… незаурядная. Леса там, как я уже говорил, глухие и непроезжие, кроме того, еще и обитаемые. Про грибников не слыхали?

Стас удивленно исподлобья взглянул на Рената Маратовича, не зная, что ответить на такой дурацкий вопрос.

— Да нет, — махнул тот рукой, видя непонимание на лице собеседника. — Не про тех грибников, что с лукошками.

— А-а. Нет, не про тех я ничего не слышал.

— Шутки, пожалуйста, оставьте при себе. Просили рассказать все, что знаю, вот я и рассказываю.

— Да, извините. Я слушаю.

— Так вот, грибники эти на первый взгляд — что-то вроде помешанных. Невропатологи наши изучали одного пойманного и пришли к выводу, что изменения в поведении этих… существ связаны вовсе не с душевным расстройством, а с патологией тканей головного и спинного мозга. Чем эта патология вызвана, неизвестно. Однако я снова отдалился от темы. Суть же в том, что существа эти довольно опасны. Обычно они бродят по лесу как лунатики, будто в полусонном состоянии. Возможно, это является особенностью их системы обмена веществ. Мы, к сожалению, не смогли провести более подробных исследований, так как отловленный экземпляр не перенес трепанации, но кое-что нам о них все же известно. Едят грибники все, что достаточно питательно и доступно. Грибы, — Хигматулин улыбнулся собственному каламбуру и развел руками, — ягоды, падаль, живность разную вроде ужей или жаб, даже кору жрут в голодные времена. На появление человека реагируют крайне агрессивно. Заторможенность моментально сменяется гиперактивностью. Организм работает на пределе. В течение минут пяти грибники эти способны такие вещи вытворять, что аж озноб прошибает, а потом снова возвращаются в свое агрегатное состояние либо просто падают и лежат неподвижно до трех часов кряду. Это в случае полного истощения. С подопытным так было, когда мы у него восемь минут реакцию вызывали. Он тогда даже клетку погнул, ободрался в кровь весь, так о прутья бился, пытаясь до лаборанта добраться, и вдруг, раз — притих, ноги подгибаться стали, зашатался и упал. Мы его зафиксировали немного погодя, стали замеры делать, так ко второму часу анабиоза сердечный ритм у грибника упал до пяти ударов в минуту! Каково?

— Честно говоря, не знаю. Я в подобных делах слабо разбираюсь.