Кимберли была слишком зла, чтобы объективно оценивать ситуацию. В глубине души она знала, что никуда не уйдет из «Счастливого путешествия». И не только потому, что имела в этой фирме устойчивое положение и получала очень приличный оклад. Она отдала все силы своей души этой компании. И уже не видела жизни без нее.

Ладно, подумала Кимберли, немного успокоившись, посмотрим, что за фрукт этот Ричард, может быть, все настолько плохо, что мистер Майерс сам поймет, что ему нельзя отдавать фирму. Или, наоборот, все так хорошо, что я добровольно уступлю кресло сильнейшему.

Кимберли фыркнула.

Вот и нет! Ричард не может быть сильнее меня, и я заставлю Майерса понять это, хочет того старик или нет. Иначе зачем все эти жертвы? Посмотрим еще кто кого, мистер Ричард Майерс!

Впервые за много лет Кимберли не смогла уснуть. Обида на мистера Майерса душила ее. Кимберли понимала, что глупо обижаться на старика. Он просто любил племянника и был уверен, что должен отдать дело ему, единственному наследнику. Но почему тогда крайней оказалась она? Разве Кимберли Сотбери не заслужила этот пост? Она работала много лет, и напряженно работала. Она взваливала на свои плечи работу других, старалась стать незаменимой. И вот оказывается, чтобы получить кресло главного менеджера, достаточно просто приходиться племянником мистеру Майерсу!

Так нечестно! – в сотый раз подумала Кимберли, ворочаясь в постели.

Летняя жара была невыносима, и ночь не приносила облегчения. Кимберли откинула простыню и встала, чтобы распахнуть окно. Она надеялась, что движение воздуха хотя бы чуть-чуть охладит разгоряченную кожу. Кондиционер, как назло, сегодня вечером вышел из строя!

Но воздух был недвижим. Только легкая дымка поднималась от асфальта и каменных стен. Из-за этого казалось, будто город плывет в огнях, оторвав от земли свои тяжелые бетонные основания.

Красивый город! – подумала Кимберли, с удовольствием рассматривая Нью-Йорк с высоты двадцать третьего этажа (она специально выбрала квартиру в небоскребе, чтобы иметь возможность видеть город, который собиралась покорить). Но эта жара меня убьет! Еще и Майерс! Надо же было ему сделать такую подлость именно тогда, когда я уже думала, что достигла очередного пика!

Кимберли обреченно покачала головой.

Ладно, сколько можно сожалеть о том, что от меня не зависит! – остановила она себя. Жалость, как и самобичевание, не лучшие помощники для тех, кто хочет чего-то добиться. Надо подумать не о том, что произошло, а о том, как я могу это исправить. В принципе мне достаточно доказать мистеру Майерсу неспособность его племянника управлять таким бизнесом. И тогда у старика не останется выбора. Он ведь знает, что я – лучшая! Он сам это говорил. И потом, почему я взъелась на несчастного мальчика? Он ведь не виноват в том, что его дядюшка решил помочь родственнику? Может быть, этот Ричард еще и ничего… Хотя если сам мистер Майерс, питающий страсть к своему Ричарду, признает, что племянник лентяй, о чем тут вообще можно говорить?

Кимберли почувствовала, что вновь начинает закипать от гнева. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, чтобы успокоиться.

Если я сейчас не успокоюсь, я не смогу уснуть. А мне нужно будет с утра уладить все дела. Отдать ключи от квартиры, оплатить счета, ой, надо же позвонить Стенли! Я ведь не предупредила его, что уезжаю. И причем не знаю, как долго меня не будет. Хотя нет никакой гарантии, что Стенли заметит мое отсутствие.

Кимберли усмехнулась. Она потянулась и взъерошила влажные коротко подстриженные волосы.

Нужно выбросить из головы всякие мысли, я успею все обдумать завтра, тем более что рейс вылетает в половине четвертого. Может быть, мне даже удастся увидеться со Стенли. Он так расстроится, когда узнает, что мистер Майерс собирается отдать место своему племяннику! Ну вот, а решила больше об этом не думать!

Кимберли сняла с постели влажные простыни и поменяла их на свежие, подумав, что хорошо бы завтра еще и в прачечную успеть: из-за жары она меняет постельное белье каждую ночь, и все равно это помогает лишь первые несколько минут. Потом простыни снова покажутся грязными и липкими.

С отвращением Кимберли стянула с себя прилипающую ночную рубашку тончайшего шелка, такого красивого при свете свечей и так отвратительно прилипающего к разгоряченной коже. Она почувствовала, что безумно устала, но, если не примет ледяной душ, уснуть точно не сможет.

Кимберли подхватила простыни и рубашку и пошла в ванную. Она бросила белье в корзину и включила ледяную воду. Но из-за жары даже трубы нагрелись, и вода была вовсе не такой холодной, как хотелось бы Кимберли. И все же это было лучше, чем сорокоградусная жара на улице.

Ее разгоряченное тело не сразу привыкло к еле теплой воде. И Кимберли сначала даже начала бить дрожь. Но вскоре кожа адаптировалась, и вода уже приятными потоками стекала по ее молодому и ухоженному телу.

Тонкая, будто точеная фигура была вовсе не подарком природы, как многим казалось. Только Кимберли знала, каких сил ей стоило поддерживать свое тело в тонусе. Каждую неделю она тратила почти шесть часов на тренажерный зал и бассейн. Но усилия того стоили. Кимберли вовсе не выглядела накачанной. Она сделала все, чтобы ее фигура выглядела идеально: тонкая талия, достаточно широкие плечи и бедра, высокая и упругая грудь.

Но Кимберли отдавала себе отчет в том, что, если бы ей не нужно было придерживаться имиджа молодой и уверенной в себе женщины, она могла бы и махнуть рукой на бассейн и тренажеры. Ей всегда не хватало времени на работу. Но, с другой стороны, Кимберли находила удовольствие в том, чтобы пятьдесят раз переплыть бассейн и выйти из него с дрожащими от напряжения мышцами. Выйти и знать, что в следующий раз она сможет переплыть его пятьдесят один раз. Это тоже были победы. И часто – победы над собой.

Кимберли вышла из душа, промокнула чуть-чуть остывшее тело полотенцем и вытерла короткие волосы.

Как хорошо, что я подстриглась, несмотря на то что Стенли был против! – с облегчением подумала она. Сейчас бы волосы прилипали к шее, мне бы приходилось связывать их в тяжелый узел. И пришлось бы ждать, когда они высохнут. А так – вытерла голову и все.

Кимберли внимательно посмотрела в зеркало.

Кажется, есть одна замечательная новость, подумала она, внимательно разглядывая брюнетку с удивительно синими глазами. Я все такая же хорошенькая! И очень скромная…

Кимберли рассмеялась и, подмигнув своему отражению, отправилась спать. Завтра у нее тяжелый день, и следует набраться сил. Ей предстоит очередная битва. И проиграть ее она не может.

Утром Кимберли встала легко, будто и не было бессонной ночи. Она тщательно уложила волосы, впрочем понимая, что к приземлению в Баранко Хондо, аэропорту Тенерифе – самого большого острова архипелага, по местному времени будет пять утра, а вылетят они в половине четвертого по времени Нью-Йорка. Вряд ли у нее будет возможность привести себя в порядок, прежде чем они встретятся с владельцем «Райского парка», ведь до курорта Лас-Кристианос нужно еще добираться почти через весь остров.

Кимберли сделала умелый макияж: слегка подкрасила глаза светло-голубыми тенями, подчеркивающими цвет ее глаз, и губы покрыла помадой, практически соответствующей их натуральному цвету. Теперь Кимберли была уверена, что макияж не расплывется, под глазами не окажутся страшные потеки туши, ведь ее длинным черным ресницам не требовалась никакая косметика. Да и подправить такой макияж будет проще простого.

Она быстро собрала вещи, чуть поколебалась, но все же решила взять с собой купальник: было бы глупо самой не попробовать волшебные пляжи Лас-Кристианос. Теперь, когда она собралась, пришло время заняться делами.

Кимберли несколько минут колебалась, что ей надеть в дорогу. С одной стороны, Кимберли очень хотелось одеться, как и любой турист, в шорты и футболку, но, с другой стороны, она не была туристкой, она ехала работать. Кимберли остановила свой выбор на брючном костюме из немнущейся ткани оливкового цвета.