Торарин отвечает:

– Это нас не остановит. Раз на раз не приходится. Может статься, что в этот раз получится хорошо, хотя в прошлый раз получилось плохо. Да и виноват-то во всем был больше всего Тьостольв.

Тогда Хрут сказал:

– Раз вы все-таки не отказываетесь от сватовства, то после всего того, что случилось с Халльгерд, мой совет вам не брать после свадьбы Тьостольва с собой на юг. А если он приедет с позволения Глума в гости, то пусть гостит там не долее трех дней. Если же он задержится дольше, то пусть Глум имеет право его убить и не платить виры. Глум, конечно, вправе разрешить ему жить у себя, но я не советовал бы ему делать это. И еще скажу: не надо, чтобы сговор был без ведома Халльгерд, как в тот раз. Пусть она знает заранее об этом предложении, увидит Глума и решит сама, выходить ли ей за него замуж. Тогда она не сможет пенять на других в случае неудачи. Все должно быть без обмана.

Торарин сказал:

– Как всегда, лучше всего последовать твоему совету.

Затем послали за Халльгерд. Она пришла в сопровождении двух женщин. На ней была голубая накидка из сукна, а под накидкой ярко-красное платье с серебряным поясом. Усевшись между Хрутом и своим отцом, она приветствовала всех добрыми словами. Она говорила хорошо, не робея, и, спросив о новостях, умолкла. Глум сказал:

– Я и мой брат Торарин потолковали уж тут немного с твоим отцом. Я хотел бы, Халльгерд, взять тебя в жены, если будет на то и твое согласие. Ты должна теперь сама решить, по душе ли тебе это, и если наше сватовство тебе не по душе, то не будем говорить о нем.

Халльгерд сказала:

– Я знаю, что вы оба очень достойные люди. Я знаю также, что брак этот будет лучше, чем первый. Но я хочу знать, о чем вы здесь говорили и как далеко зашли ваши переговоры. Мне кажется, что я буду любить тебя, если мы поладим.

Глум рассказал ей о переговорах, ничего не утаивая. Затем он спросил Хаскульда и Хрута, правильно ли он рассказал. Хаскульд сказал, что правильно. Тогда Халльгерд сказала своему отцу.

– Вы с Хрутом с таким уважением отнеслись ко мне в этих переговорах, что я последую вашему совету. Пусть состоится сговор по вашему усмотрению.

Тогда Хрут сказал:

– Нам с Хаскульдом надо назначить свидетелей, а Халльгерд пусть обручится сама,[10] если Торарин найдет это правильным.

– Все правильно, – сказал Торарин.

Затем было определено приданое Халльгерд. Глум должен был добавить к приданому еще столько же. Было решено также, что все вновь приобретаемое добро будет делиться между ними поровну. Затем Глум обручился с Халльгерд и поехал со своими людьми домой. Свадьбу должны были сыграть у Хаскульда. До самой свадьбы ничего больше не приключилось.

Глум и Торарин со множеством достойных людей поехали на запад, в Долины. Приехав в Хаскульдсстадир, они застали там много народу. Хаскульд и Хрут сели на одной скамье, а жених – на другой. Халльгерд сидела на женской скамье, красивая и нарядная. Тьостольв все время расхаживал с секирой на плече и держал себя нагло, но все делали вид, что не замечают этого. Когда свадьба кончилась, Халльгерд поехала с ними на юг. Приехав домой, в Вармалёк, Торарин спросил Халльгерд, хочет ли она распоряжаться всем домом.

– Нет, не хочу, – сказала она.

Халльгерд вела себя тихо всю зиму, и все были ею очень довольны.

Однажды весной братья заговорили между собой об их хозяйстве, и Торарин сказал:

– Я уступлю вам хозяйство в Вармалёке, потому что вам здесь будет сподручнее, а сам поеду на юг, в Лаугарнес, и буду там хозяйничать. А островом Энгей будем владеть сообща.

Глум согласился. Торарин переселился на юг, а Глум с женой остались хозяйничать вдвоем. Халльгерд набрала себе домочадцев. По-прежнему она любила запасать без меры и жить на широкую ногу. Летом она родила девочку. Глум спросил ее, как назвать дочь.

– Ее следует назвать Торгерд, по матери моего отца. Ведь она вела свой род по отцу от Сигурда Победителя Дракона.

Девочку окропили водой и назвали Торгерд. Когда она подросла, она стала походить на мать. Глум и Халльгерд хорошо ладили между собой. Так продолжалось некоторое время.

С севера, из Бьярнарфьорда, пришли вести, что Сван весной поехал на рыбную ловлю, в море разразилась буря, их отнесло во фьорд Вейдилауса, и они там погибли. А рыбаки из Кальдбака говорили, что они видели, как Сван вошел внутрь горы Кальдбаксхорн и был там хорошо встречен, а другие оспаривали это, утверждая, что этого не было. Но достоверно было известно, что нигде его не нашли, ни живого, ни мертвого. Когда Халльгерд узнала об этом, ей стало очень жаль своего дядю.

Глум предложил Торарину поменяться землями. Торарин сказал, что не хочет.

– Но если я переживу тебя, то я хотел бы получить Вармалёк, – добавил он.

Глум рассказал об этом Халльгерд. Она ответила:

– Торарин вправе требовать этого от нас.

Тьостольв избил как-то работника Хаскульда, и Хаскульд выгнал его из дому. Тьостольв взял своего коня и оружие и сказал Хаскульду:

– Я уезжаю от тебя и больше никогда не вернусь к тебе.

– Все будут этому только рады, – сказал Хаскульд.

Тьостольв поехал в Вармалёк. Халльгерд встретила его хорошо, да и Глум неплохо. Тьостольв рассказал Халльгерд, как ее отец выгнал его из дому, и попросил приютить его. Она ответила, что не может решить, пока не переговорит с Глумом.

– Хорошо ли вы ладите между собой? – спрашивает он.

– Очень хорошо, – отвечает она.

Затем она пошла поговорить с Глумом. Она обняла его шею руками и сказала:

– Исполнишь ли ты то, о чем я попрошу тебя?

– Исполню, если это будет совместимо с честью, – сказал он. – О чем же ты хочешь меня просить?

Она сказала:

– Тьостольва выгнали из дому, и я хочу, чтобы ты позволил ему жить у нас. Но я не стану перечить тебе, если ты этого не хочешь.

Глум сказал:

– Раз ты так послушна, то я позволяю. Но заранее предупреждаю, что если он сделает что-нибудь недоброе, то пусть немедля убирается прочь.

Она передала это Тьостольву. Он ответил:

– Ты молодец, как и следовало ожидать.

После этого Тьостольв стал там жить. Некоторое время он вел себя тихо, но вскоре стал снова задирать люден. Начались у него нелады со всеми, кроме Халльгерд, но она никогда не заступалась за него в его ссорах с другими. Торарин упрекнул как-то Глума в том, что тот пустил к себе Тьостольва, и сказал, что все это когда-нибудь плохо кончится, как это уже было в прошлом. Глум согласился с ним, но все оставил по-прежнему.

Однажды осенью, когда перегоняли стада с летних пастбищ, Глум недосчитался многих овец. Он сказал Тьостольву:

– Пойди на гору с моими работниками и посмотри, не найдешь ли там моих овец.

– Я не стану заниматься поисками скота, – ответил Тьостольв. – Уж одно то чего стоит, что мне придется таскаться вслед за твоими рабами. Поезжай ты, тогда и я поеду с тобой.

Началась перебранка. Халльгерд сидела подле дома. Погода стояла хорошая. Глум подошел к ней и сказал:

– Мы только что поссорились с Тьостольвом, мы не можем дольше оставаться под одной крышей.

И он рассказал, как все произошло. Халльгерд заступилась за Тьостольва, и они побранились. Глум слегка ударил ее рукой и сказал:

– Не хочу с тобой больше ссориться. – И он ушел.

Она очень любила Глума, но не выдержала и разрыдалась. Тогда Тьостольв подошел к ней и сказал:

– Дурно обошлись с тобой, но больше это не повторится.

– Пожалуйста, не мсти ему и не вмешивайся. Тебе нет дела до пашей ссоры.

Тьостольв ушел от нее усмехаясь.