Скамкель сказал:

– Не соглашайся на это. Неразумно давать ему решать дело, когда ты сам должен решать его.

Откель сказал:

– Я не согласен, чтобы ты сам решал это дело, Гуннар! Гуннар сказал:

– Я вижу, что тебе на меня нашептывают, и со временем я отплачу тем, кто это делает. Ну, решай ты сам.

Откель нагнулся к Скамкелю и спросил:

– Что же мне ответить?

– Скажи, что это хорошее предложение, но что ты хочешь, чтобы Гицур Белый и Гейр Годи разрешили ваш спор. Тогда многие люди скажут, что ты похож на своего деда Халлькеля, который был очень доблестным человеком.

Откель сказал:

– Это хорошее предложение. Но я все же хочу, чтобы ты дал мне время посоветоваться с Гицуром Белым.

Гуннар сказал:

– Делай как знаешь. Но люди скажут, ты мало смыслишь в том, что почетно для тебя, если ты не согласен на мое предложение.

Гуннар отправился домой. Когда он уехал, Халльбьярн сказал:

– Не видел я людей более разных. Гуннар сделал тебе хорошее предложение, а ты не захотел принять его. Ты что же, собираешься ссориться с Гуннаром, когда ему нет равного? И все же он такой хороший человек, что не взял назад своего предложения, чтобы ты мог согласиться на него позднее. Мне думается, что тебе надо сейчас же поехать к Гицуру Белому и Гейру Годи.

Откель велел подать себе коня и собрался в дорогу. Откель был слаб глазами. Скамкель пошел проводить его и сказал:

– Странно, что твой брат не захотел поехать вместо тебя. Давай, я поеду вместо тебя, я ведь знаю, как неохотно ты пускаешься в такие поездки.

– Что ж, спасибо, – сказал Откель, – но смотри, говори одну правду.

– Хорошо, – сказал Скамкель.

И Скамкель взял его коня и дорожную одежду, а Откель пошел домой. Халльбьярн был во дворе и сказал Откелю:

– Дружба с рабом не кончается добром. Нам придется всю жизнь раскаиваться в том, что ты не принял этого предложения. Неразумно посылать такого лживого человека по делу, от которого, можно сказать, зависит жизнь людей.

– Ты уж, верно, струсишь, – сказал Откель, – если Гуннар замахнется своим копьем, раз ты сейчас испугался.

– Неизвестно еще, кто трусливее. Ты ведь тоже знаешь, что Гуннар не долго метится своим копьем, когда он в гневе.

Откель сказал:

– Все вы трусы, кроме Скамкеля.

И оба были в гневе.

Скамкель приехал в Мосфелль и пересказал все предложения Гицуру.

– Мне думается, – сказал Гицур, – что предложения эти очень хорошие. Почему же он не принял их?

– Это случилось главным образом потому, что все хотели оказать тебе честь. Поэтому он стал ждать твоего решения. Так будет лучше для всех.

Скамкель остался у него на ночь. Гицур послал человека за Гейром Годи, и тот скоро приехал. Тут Гицур рассказал ему обо всем и спросил:

– Что теперь делать?

– То, что ты уже, наверное, решил: повести дело так, чтобы нам было от него всего больше проку. А пока пусть Скамкель повторит нам свой рассказ, чтобы мы знали, как он расскажет во второй раз.

Так и сделали. Гицур сказал:

– Ты, должно быть, правильно рассказал все. Но все же я не видел человека, который бы мне казался большим злодеем, чем ты. Если ты честный человек, то, значит, обманчива внешность.

Скамкель отправился назад, и поехал сначала в Киркьюбёр, и вызвал Откеля. Тот принял Скамкеля хорошо. Скамкель передал ему поклон от Гицура и Гейра и сказал:

– Из этого дела нечего делать тайну. Гейр Годи и Гицур считают, что его не следует улаживать полюбовно. Они дали совет вызвать Гуннара на суд и обвинить в соучастии в краже, а Халльгерд – в краже.

Отколь сказал:

– Так и надо сделать, как они посоветовали.

– Больше всего им понравилось, – сказал Скамкель, – что ты держался очень смело, и я всячески хвалил тебя.

Тут Откель рассказал все своим братьям, и Халльбьярн сказал:

– Думается мне, что все это наглая ложь.

Вот наступает пора последних дней вызова на суд[23] перед альтингом. Откель велел своим братьям и Скамкелю ехать в Хлидаренди, чтобы вызвать Гуннара на суд. Халльбьярн согласился поехать, но сказал, что им придется когда-нибудь пожалеть об этой поездке. И вот поехало их двенадцать человек в Хлидаренди. Когда они подъехали туда, Гуннар был на дворе, но он увидел их, лишь когда они подъехали к самому дому. Он не вошел в дом. Откель тотчас же велел объявить вызов на суд. Когда они объявили его, Скамкель спросил:

– Правильно ли, хозяин?

– Вы сами знаете, – сказал Гуннар, – но я еще припомню тебе эту поездку, Скамкель, и твои нашептывания.

– Это нам не страшно, – сказал Скамкель, – если копье еще не поднято.

Гуннар был в сильнейшем гневе. Он вошел в дом и рассказал обо всем Кольскеггу. Кольскегг сказал:

– Плохо, что нас не было на дворе. Им бы пришлось уехать с большим позором, если бы мы были там.

Гуннар сказал:

– Всему свое время. Но мало чести принесет им эта поездка.

Вскоре после этого Гуннар поехал и рассказал обо всем Ньялю. Ньяль сказал:

– Не тревожься, потому что эта тяжба принесет тебе большую честь еще прежде, чем кончится этот тинг. Мы все поможем тебе словом и делом.

Гуннар поблагодарил его и поехал домой.

Откель с братьями и Скамкелем поехал на тинг.

Гуннар, все сыновья Сигфуса, Ньяль и его сыновья тоже поехали на тинг. Они были заодно с Гуннаром, и люди говорили, что никто не мог бы противостоять им.

Однажды Гуннар подошел к палатке людей из Долин. У палатки были Хрут и Хаскульд, и они учтиво поздоровались с Гуннаром. Гуннар рассказал им обо всем деле.

– Что советует Ньяль? – спросил Хрут.

– Он велел мне пойти к вам, братьям, и сказать, что он будет согласен с советом, который вы дадите.

– Он хочет, стало быть, – сказал Хрут, – чтобы я дал совет как родич. Ладно. Вызови на поединок Гицура Белого, если они не предоставят тебе самому решить дело, а Кольскегг пусть вызовет Гейра Годи. Против Откеля же и его людей народ найдется, ведь нас здесь столько, что ты можешь добиться всего, чего хочешь.

Гуннар пошел к себе в палатку и рассказал Ньялю. Ульв Аургоди узнал о замысле и рассказал о нем Гицуру. Гицур спросил Откеля:

– Кто посоветовал тебе вызвать на суд Гуннара?

– Скамкель сказал мне, что так посоветовали вы с Гейром Годи.

– А где же этот негодяй, – спросил Гицур, – который так солгал?

– Он лежит больной в палатке, – сказал Откель.

– Чтоб ему никогда не встать! – сказал Гицур. – А теперь давайте пойдем все к Гуннару и предложим ему самому решить дело. Но я, правда, не знаю, согласится ли он теперь на это.

Многие поносили Скамкеля, и он пролежал больным весь тинг.

Гицур и его люди пошли к Гуннару. Гуннару передали об этом в палатку, и они все вышли и стали перед палаткой. Гицур Белый выступил первым. Он сказал:

– Мы предлагаем тебе, Гуннар, самому решить дело.

– Не вяжется это с твоим советом вызвать меня на суд, – сказал Гуннар.

– Не мой это совет, – сказал Гицур, – и не Гейра.

– Тогда ты, наверное, не откажешься доказать, что ты не виноват, – сказал Гуннар.

– Чего ты хочешь? – спросил Гицур.

– Чтобы ты поклялся, – ответил Гуннар.

– Хорошо, – сказал Гицур, – если ты согласишься сам решить дело.

– Я предложил это еще давно, – сказал Гуннар, – но теперь, думается мне, дело разрослось.

Ньяль сказал:

– Тебе не следует отказываться от того, чтобы самому решать дело. Тем больше тебе чести, чем труднее дело.

Гуннар сказал:

– Ради моих друзей я решу дело. Но я советую Откелю не задевать меня больше.

Тогда послали за Хаскульдом и Хрутом, и они пришли. Тут Гицур и Гейр Годи дали клятву, а Гуннар решил дело. Он ни с кем не советовался и сказал так:

– Я решаю, что я должен заплатить тебе за клеть и припасы, которые были в ней, но за раба я не заплачу ничего, потому что ты скрыл от меня его порок.[24] Я отдам его тебе назад – каждая вещь должна быть на своем месте. А за то, что вы вызвали меня на суд, чтобы насмехаться надо мной, я присуждаю себе столько же, сколько стоит все это добро, клеть и то, что сгорело в ней. Но если вам больше по душе, чтобы мы были в ссоре, то как хотите. В этом случае я знаю, что мне делать, и вы это увидите.