Гицур ответил:

– Мы не хотим, чтобы ты платил что-нибудь, но мы просим тебя быть другом Откеля.

– Никогда, пока я жив, не бывать этому, – сказал Гуннар. – Пусть он дружит со Скамкелем, он уж давно водится с ним.

Гицур сказал:

– Мы все хотим уладить дело полюбовно, хоть ты и один ставишь свои условия.

Они скрепили договор рукопожатиями, и Гуннар сказал Откелю:

– Тебе было бы лучше всего уехать к своим родичам. Но если ты хочешь остаться в наших местах, то не задевай меня.

Гицур сказал:

– Совет хорош, и он ему последует.

Это дело принесло много чести Гуннару. Народ поехал с тинга домой. Гуннар оставался у себя дома, и некоторое время все было спокойно.

Жил человек по имени Рунольв. Он был сыном Ульва Аургоди. Он жил в Дале, восточнее Маркарфльота. По дороге с тинга он остановился у Откеля. Откель подарил ему черного быка, которому было девять лет. Рунольв поблагодарил его за подарок и пригласил приехать к нему, когда тот захочет. Но, несмотря на приглашение, Откель не приезжал. Рунольв часто посылал к нему людей и напоминал, что он должен приехать, и тот каждый раз обещал, что приодет.

У Откеля было два буланых коня с темной полосой на спине. Это были лучшие верховые лошади во всей округе, и они были так привязаны друг к другу, что всегда бегали вместе.

У Откеля жил норвежец по имени Аудольв. Он полюбил Сигни, дочь Откеля. Аудольв был высок ростом и силен.

Весною Откель сказал, что они поедут на восток, в Даль, погостить, и все очень обрадовались этому. С Откелем поехали два брата, Скамкель, Аудольв и еще трое людей. Откель ехал на одном из буланых, а другой бежал рядом. Они направились к Маркарфльоту, и Откель скакал впереди. Вдруг обе лошади испугались и, свернув с дороги, помчались к Фльотсхлиду. Откелю пришлось теперь скакать быстрее, чем он хотел.

В то же время Гуннар вышел один из дому, взяв в одну руку лукошко с зерном, а в другую – топор. Он пошел к своей пашне и стал там сеять.[25] Плащ и топор он положил на землю недалеко от себя.

Теперь нужно рассказать об Откеле, как он поскакал быстрее, чем ему хотелось. На ногах у него были шпоры. Он скакал по пашне, и они с Гуннаром не видели друг друга. И как раз когда Гуннар выпрямился, Откель наехал на него, задел шпорой Гуннара около уха и сильно оцарапал его, так что сразу потекла кровь. Тут подъехали спутники Откеля.

– Все видят, – сказал Гуннар, – что ты нанес мне кровавую рану. Так не подобает поступать. Сначала ты вызвал меня на суд, а теперь ты наезжаешь на меня и пинаешь меня ногами.

Скамкель сказал:

– Ох, как смело ты держишься! У тебя был такой же грозный вид на тинге, когда ты замахивался своим копьем.

Гуннар сказал:

– Когда мы встретимся с тобой в следующий раз, ты увидишь мое копье.

На этом они расстались, а Скамкель громко крикнул:

– Здорово вы скачете, приятели!

Гуннар пошел домой и никому не рассказал о том, что с ним случилось, и никто не знал, что его ранил человек. Но однажды он рассказал о том, что случилось, своему брату Кольскеггу, и Кольскегг сказал:

– Ты должен рассказать это и другим, чтобы не говорили, что ты винишь мертвого, потому что если свидетели не будут знать заранее того, что случилось, то твои противники смогут сказать, что это все неправда.

Тогда Гуннар рассказал о том, что с ним случилось, своим соседям, и по началу это не вызвало разговоров.

Между тем Откель приехал в Даль. Их приняли там хорошо, и они пробыли там неделю. Откель рассказал Рунольву обо всем, что у него приключилось с Гуннаром, и кто-то спросил, как Гуннар держал себя при этом. Скамкель сказал:

– Если бы это не был знатный человек, то надо было бы сказать, что он плакал.

– Нехорошие это слова, – сказал Рунольв, – иногда вы с Гуннаром встретитесь в следующий раз, тебе придется узнать, что Гуннар вовсе не плаксив. Хорошо, если людям получше тебя не придется расплачиваться за твои злые речи. Мне думается, что когда вы поедете домой, надо бы мне поехать с вами, потому что мне Гуннар не сделает зла.

– Не надо, – сказал Откель. – Я переправлюсь через реку пониже.

Рунольв сделал ему богатые подарки и сказал, что они, наверное, больше не увидятся. Откель попросил его не забыть об его сыне, если такое случится.

Теперь надо рассказать о том, как Гуннар был на дворе в Хлидаренди и увидел, что к дому скачет его пастух. Пастух въехал во двор, и Гуннар спросил:

– Что ты скачешь так быстро?

– Я хотел сослужить тебе службу. Я видел, что вниз вдоль Маркарфльота едут восемь человек, и четверо из них – в крашеных одеждах.

Гуннар сказал:

– Это верно, Откель.

Пастух сказал:

– Я слышал от Скамкеля много обидных речей. В Дале он сказал, что ты плакал, когда они наехали на тебя. Я говорю тебе об этом, потому что мне не нравятся злые речи плохих людей.

– Не стоит обижаться на слова, – сказал Гуннар. – Но с этих пор ты будешь делать только такую работу, какую захочешь.

– Сказать мне что-нибудь твоему брату Кольскеггу?

– Ложись спать, – сказал Гуннар, – я скажу Кольскеггу сам.

Пастух улегся и тотчас уснул. Гуннар взял свое седло и оседлал лошадь пастуха. Он взял щит, привязал к поясу меч, подарок Альвира, надел на голову шлем и взял свое копье. Копье громко зазвенело, и Раннвейг, его мать, услышала это. Она вышла к нему и сказала:

– Сын, ты в сильном гневе. Таким я еще не видала тебя.

Гуннар вышел, воткнул копье в землю, вскочил в седло и ускакал. Раннвейг вошла в дом. Там было очень шумно.

– Вы говорите громко, – сказала она, – но еще громче звенело копье Гуннара, когда он выходил из дому.

Кольскегг услышал это и сказал:

– Это неспроста.

– Это хорошо! – сказала Халльгерд. – Теперь им приведется узнать, убегает ли он от них с плачем.

Кольскегг взял свое оружие, сел на коня и поскакал следом во весь опор. Гуннар поехал наискось через Акратунгу к Гейластовнару, а оттуда к реке Ранге и затем к броду у Хова. Там в загоне для овец было несколько женщин, которые их доили. Гуннар спешился и привязал коня.

Тут подъехали Откель и его спутники. На тропе у брода лежали плоские камни.[26] Гуннар сказал подъехавшим:

– Теперь защищайтесь – вот мое копье! Сейчас еы узнаете, заплачу ли я перед вами.

Они быстро спешились и бросились на Гуннара, Халльбьярн первым.

– Погоди! – сказал Гуннар. – Тебе я меньше всего хотел бы причинить зло, но когда дело идет о моей жизни, я не щажу никого.

– Не могу, – сказал Халльбьярн. – Ты ведь собираешься убить моего брата, и стыдно было бы мне сидеть сложа руки.

И с этими словами он направил в Гуннара двумя руками большое копье. Гуннар выставил щит, но Халльбьярн пробил его. Гуннар с такой силой рванул щит книзу, что он воткнулся в землю, и так быстро выхватил меч, что глазом невозможно было уследить. Он ударил Халльбьярна мечом по руке выше запястья и отсек ему кисть. Скамкель забежал сзади и хотел ударить Гуннара большой секирой. Гуннар быстро повернулся к нему и сам ударил своим копьем по секире, так, что секира Скамкеля выскользнула из его рук и упала в реку. Затем Гуннар пронзил Скамкеля, поднял его на копье и бросил вниз головой на дорогу.

Аудольв выхватил копье и метнул его в Гуннара. Гуннар на лету поймал копье и тотчас швырнул его обратно. Копье пробило щит, прошло через тело норвежца и воткнулось в землю. Откель хотел ударить мечом Гуннара, он целился в ногу ниже колена, но тот подпрыгнул, и удар пришелся мимо. Гуннар пронзил его своим копьем.

Тут подбегает Кольскегг, бросается на Халлькеля и наносит ему своим мечом смертельный удар. Они убили всех восьмерых.