– Ты только погляди на них! – воскликнула она.

– А чего такого? Нормальные люди.

– Да, но они же все в ковбойских шляпах, словно снимаются в вестерне! И ладно бы только продавцы – и покупатели тоже!

– В этих краях почти все так ходят, – пожал плечами Коул.

– Ты что, тоже ходил в ковбойской шляпе, когда жил в Монтане?

– Ну да. Я перестал ее носить всего несколько лет назад. Без нее я чувствовал себя просто голым.

Ох, лучше бы он этого не говорил! Она и так все не могла заставить себя перестать думать об этом со времени того разговора у бензоколонки.

Он взял одну из стетсоновских шляп, лежавших на прилавке, подошел к большому зеркалу и примерил ее. Коул стоял, расставив ноги, немного согнув колени. Сдвинув шляпу набекрень, он покосился на нее из-под полей.

– Ну как, мэм?

Это было сногсшибательно!

Эви не помнила, как выбралась наружу, на потемневшие от дождей доски тротуара. Она глубоко вдохнула, зажмурилась и стала прислушиваться к цоканью подков, поскрипыванию кожаной сбруи, скрипу повозки и гомону туристов. Внезапно она уловила приятный аромат ванили. Эви открыла глаза.

– Не желаешь освежиться?

– Как ты догадался? – Она взяла вафельный рожок. Рука у нее дрожала. Его взгляд жег ее, как раскаленный уголь. – Ой, ванильное! Мое любимое!

– Эви…

– Что? – Она неохотно подняла взгляд. Лихой ковбой ухмыльнулся ей из-под шляпы.

– Оно, между прочим, шоколадное. Сердце у нее подпрыгнуло. Она поспешно слизнула с губ холодную сладкую массу. На самом деле она не замечала ничего, кроме него. От него пахло дорожной пылью, и этот запах – его запах – начисто перебивал все остальные. Его тень заслоняла от нее солнце.

Он сдернул шляпу, обвил рукой талию Эви и склонился к ней ближе.

– Пожалуйста, не делай этого! – умоляюще произнесла она.

– А что такого? Что с нами может случиться – сейчас, на людной улице, среди бела дня?

– Что угодно!

– А что такое «что угодно»?

И он поцеловал ее. В каком-то смысле он уже давно целовал ее. Когда он говорил, его губы, казалось, касались ее губ, будоражили ее, сводили с ума…

Эви прижималась губами к его губам, желая, чтобы поцелуй длился еще и еще… Вкус его языка дразнил ее.

– Ой, давайте их сфотографируем! – раздался рядом чей-то голос.

Эви даже не обратила внимания на каких-то любопытных туристов. Не до того. Колени у нее, казалось, таяли, как мороженое в руке. Липкая жидкость текла по пальцам.

Его губы прилипли к ее губам, бедра прогнулись вперед. Эви прижалась к нему, лаская языком его язык, в такт толчкам крови, которая мощно пульсировала у них в жилах.

Эви провела свободной рукой по спине Коула. Он отозвался каждой клеточкой. Она бесстыдно ухватила его пальцем за пряжку пояса и подтянула поближе. Коул охотно подчинился и мягко раздвинул коленом ее ноги. Ее рука оказалась зажата меж их телами, а они даже не заметили этого.

Эви пришла в себя от того, что ее тела коснулось что-то ужасно холодное. Мороженое быстро таяло. Шоколадная капля медленно скользила по ее коже к ямке между грудей. Эви попыталась освободить руку.

Коул немного разжал объятия и опустил глаза. Эви поняла, что ему больше всего хочется слизнуть эту каплю. Но вместо этого Коул взял ее руку и поднес к губам. Он поцеловал ее – сперва жилку, бьющуюся на запястье, потом основание ладони, потом большой палец. Его язык скользил меж пальцев, слизывая потеки мороженого.

Женщина с фотоаппаратом увела прочь своих ребятишек. Ковбои с пистолетами и лошадьми, куда ушли. Но на целующихся влюбленных детям глазеть не следует.

Коул потянулся к мороженому. Он прикрыл глаза и откинул голову назад, смакуя его вкус. Когда Коул открыл глаза, он увидел, что Эви глядит на него, как завороженная.

– Ну что, остыла?

– Ты ведь знаешь, что нет. – Голос у нее был хриплый и неровный. Впрочем, у него голос тоже был не лучше.

– Что, жжется? – усмехнулся он.

– Огнем горит!

– Слушай, найти бы какое-нибудь укромное местечко…

– Коул, пожалуйста, не играй с этим!

Ее умоляющий тон хлестнул его, как бичом. Он пропустил через пальцы пряди ее волос.

– Ты что думаешь, я играю?

– То ты хочешь, чтобы я была сдержанной, то…

– Да это мне надо быть сдержанным, а не тебе. Я хочу тебя.

Эви судорожно вздохнула.

Наконец-то он сказал это вслух! По крайней мере, часть того, что, должно быть, хотел сказать. Коул снял шляпу и вытер рукавом полоску пота. Посмотрев вниз, он обнаружил, что мнет шляпу в руках – и впрямь как какой-нибудь неуклюжий ковбой с Дикого Запада! Он огляделся. На улице стало удивительно тихо.

Начиналось ежедневное представление. Из здания банка выбежал на середину улицы бандит в маске и черной шляпе. На кожаной куртке шерифа поблескивала звезда. Туристы, привлеченные происходящим, подтянулись поближе.

Эви посмотрела в глаза Коулу.

– Я тоже хочу тебя, – сказала она.

– Ну, тогда давай подальше отсюда!

Коул схватил ее за локоть и потащил к стоянке. За спиной у них захлопали выстрелы. Зеваки радостно завопили. Эви с Коулом почти не заметили этого.

Минут двадцать они ехали молча, не глядя друг на друга Добравшись до перекрестка номер пятьдесят четыре, повернули на юг, в Оклахому.

Эви кое-как сложила карты и бросила их на заднее сиденье. Коул взял ее за руку, их пальцы переплелись, но ему этого было мало. Он поцеловал ее ладонь, теребя губами нежную кожу.

Эви не стала застегивать ремни. Она устроилась на сиденье, поджав одну ногу под себя. Колени были раздвинуты, и юбка не скрывала очертаний бедер. Когда Коул поцеловал ее в запястье, Эви повернулась к нему и свободной рукой взъерошила его волосы.

Он застонал и прижался головой к подголовнику. Эви принялась поглаживать его шею. На губах у нее играла чувственная улыбка. Коул постанывал и все больше откидывал голову, прося новой ласки.

– До Амарилло еще несколько часов езды, – сказала она.

– К обеду будем на месте.

Разумеется, оба они в этот момент думали не об обеде.

Эви придвинулась ближе.

– Может быть, я помогу тебе скоротать эти часы? – вкрадчиво спросила она.

Ее пальцы коснулись ямки под подбородком. Коул застонал.

– А кто сказал, что мы обязательно должны попасть в Амарилло сегодня?

Эви окинула взглядом простирающиеся вокруг поля.

– Тут же негде остановиться!

– По дороге будут поселки…

– И небольшие мотели? Хмм… – Она задумалась. Коул затаил дыхание. Эви залезла на сиденье с ногами, чтобы удобнее было наклониться и поцеловать его в ухо, в щеку, в ямочку на виске…

– «Утро в Амарилло»…

Да, утром они проснутся в Амарилло. Коул взглянул на дорогу – и снова перевел взгляд на ее нежное лицо. Нет, она хочет дать ему слишком много! Он не заслуживает такого счастья. Коул решил объяснить ей, как много она для него значит.

Эви тем временем принялась расстегивать пуговицы у него на рубашке. Коул отрицательно мотнул головой.

– Сядь-ка на минутку.

– А волшебное слово? – Она вскинула бровь и капризно выпятила губы.

Он тоже вскинул бровь. Началось соревнование – кто выше. Победил Коул. Эви села на место.

– Мне нужно сказать тебе одну вещь, – объяснил он.

Она, как примерная девочка, одернула юбку и сложила руки на коленях.

– Я вся внимание.

На самом деле она была охвачена желанием, и его взгляд показал ей, что Коул это тоже чувствует.

– Я просто хотел, чтобы ты знала… – Он откашлялся и так стиснул руль, что побелели костяшки пальцев. И где же его ковбойская шляпа? Когда нужна, так ее нету… Коул обернулся. Ах, вон она, на заднем сиденье, под картой.

– Так что ты хотел сказать?

Он повернулся и стал смотреть на дорогу. Это было легче, чем смотреть в ее глаза, такие хмельные, словно они не в машине едут, а ужинают при свечах. Но он все равно чувствовал, как Эви ест его глазами.