– Я… это… хотел сказать, насчет того, что я тебя хочу…

Эви лениво поскребла ноготками его плечо. Тонкая рубашка раздражала его, словно грубая дерюга. Ему хотелось сорвать ее с себя прямо сейчас.

Он сглотнул.

– Это не просто…

– Что «не просто»?

Ее лукавый взгляд дразнил его и усиливал желание. Коул поймал ее руку.

– Я хотел сказать, что не просто хочу тебя. Для меня это нечто большее. Я хотел, чтобы ты знала…

Он смотрел в ее голубые глаза дольше, чем следовало. Сзади загудел какой-то грузовичок. Коул поспешно уступил дорогу.

– Я не понимаю… – сказала Эви.

Она хочет, чтобы он высказался до конца.

– Я не могу ничего обещать, – признался Коул.

– А я и не просила, чтобы ты что-то обещал.

– А чем все это может кончиться?

– Сперва надо начать…

– А почему у меня такое ощущение, что давно уже начал?

Ее оптимизму не было границ. Его сомнениям тоже. Коул пристально смотрел на дорогу, над которой закручивались пыльные смерчи.

Эви протянула руку и включила радио, найдя радиостанцию, которая передавала кантри-музыку.

– Ой, какие помехи! – удивилась она.

– Наверно, там гроза.

На самом деле ему не хотелось обсуждать качество радиопередачи.

Ей тоже. Эви погладила его по щеке.

– Ты знаешь, а мне начинает нравиться твоя молчаливость.

Он скрипнул зубами – ее прикосновение пробудило в нем чересчур сильные чувства.

– А как же вчера вечером? Ты была очень недовольна.

Вчера они, поужинав, поспешно удалились в свои комнаты, расположенные в разных концах отеля.

– Ну, поцелуй у Миссисипи был куда приятнее, – усмехнулась Эви. – Поцелуй у Миссисипи… Приятно звучит. А вспоминать еще приятнее.

Она снова коснулась его щеки.

«Как же признаться ей в любви? Она ведь его засмеет насмерть!» Коул нахмурился еще сильнее.

Ее голос стал мягче.

– А ты такой романтик ешь? Ты об этом знаешь?

– Я более романтик, чем ты можешь предположить.

– Надеюсь, я это скоро выясню. – И она потянулась к его ноге.

– Попробуй, тронь – и ты узнаешь это прежде, чем мы пересечем границу штата.

Она неохотно отвела руку.

– Я это делаю уже не в первый раз. – Коул вскинул голову.

– Чего-чего?

Эви прикусила губу и положила руки на колени, стиснув их в кулаки.

– Извини. Я зашла чересчур далеко.

– Я же говорю, что это не ты виновата.

– Я, я. Мне это все говорят. Связь должна развиваться медленно, постепенно, а я бросаюсь в нее с головой.

Может быть. Но поверит ли она, что он влюбился в нее с первого взгляда? Она может подумать, что он просто страдал от одиночества до тех пор, как в его жизнь не вошла она. А ведь это не так. Но лишь с тех пор, как Коул увидел ее, для него началась настоящая жизнь.

– Это неважно, – сказал он. – Пусть будет, как ты захочешь.

Эви отвернулась. Ее волосы блеснули на солнце. Она принялась смотреть на пролетающие мимо поля.

– Ну да, ведь никаких обязательных рамок не существует…

– Никакого кодекса любви…

– Ничего… Все прекрасно.

– Так о чем же мы спорим?

– Я боюсь снова ошибиться. Я могу задавить тебя. Начать обращаться с тобой, как с ребенком. Взять все на себя и начать распоряжаться и решать за тебя – все, включая то, нужна ли я тебе, – взволнованно объяснила она.

Впереди, на горизонте, собирались темные тучи.

– Я должна предупредить тебя, Коул. Я имею привычку переигрывать, когда имею дело с мужчинами.

– Ну, пока что я этого не заметил.

– Я хочу, чтобы ты остановил меня, если понадобится. Скажи мне, когда я стану чересчур назойливой.

– А с чего бы это вдруг? – Она развела руками.

– Не знаю. Оно само собой выходит. Мне кажется, что я просто пытаюсь угадывать мысли мужчины, который мне нравится, а, в конце концов, выходит так, что я беру на себя слишком много. Да, вот именно. Я слишком много вкладываю в отношения с мужчинами. – Она вздохнула.

– Никогда бы не подумала, что можно любить слишком сильно, но…

– Можно, – хмуро ответил Коул.

– Значит, ты понимаешь, что я имею в виду?

Коул больше не видел ни дороги, ни туч, что заслоняли горизонт. Он видел горы Монтаны, дом, куда ему так не хотелось возвращаться после школы, женщину, которая любила так сильно, что готова была простить своему мужу все, что угодно…

– А ты? – спросила Эви.

Он недоумевающе, вскинул голову.

– Какие отношения у тебя складывались с женщинами?

Коул пожал плечами.

– Их было не так много, – признался он.

– Слишком мало?

– Я ни с одной не сходился достаточно близко.

– Из-за них или из-за тебя? – допытывалась Эви.

– И все-то тебе надо знать!

– Журналистская привычка. Кто, что, когда, где, с кем…

Коул покосился на нее.

– Просто интересно! – встряхнула она головой.

Женский «интерес» хуже полицейского допроса. Копы, по крайней мере, предупреждают, что ты имеешь право не отвечать на вопросы, и что твои показания могут быть использованы против тебя. А Эви выковырнула его из его раковины, в которой ему было так уютно, и вытянула на свет Божий…

– Больше, чем на несколько дней, меня не хватало, – признался Коул. – Только одна связь тянулась несколько месяцев.

– Наверно, они тебе слишком быстро надоедали, – предположила Эви.

Он пожал плечами.

– А почему с той ты пробыл дольше? – Коул никогда не пробовал сформулировать это словами.

– Она… она не пыталась сократить дистанцию и не требовала слишком многого, – нехотя сказал он.

Мда, объяснил, называется!

Эви смотрела вперед, на небо, но ничего не видела. Она вся обратилась в слух, и тело ее застыло в неподвижности, как воздух снаружи. Она решила использовать метод, испытанный ею при проверке продукции: разобрать наиболее серьезные претензии.

– А почему ты стараешься сохранять дистанцию?

По ветровому стеклу забарабанили первые тяжелые капли.

– Три года я путешествовал автостопом, – сказал Коул. – В девятнадцать лет пошел в армию. Когда отслужил, я решил, что пора осесть и остепениться. Жениться мне так и не удалось. Мы с Кэтти поселились вместе, но оказалось, что я к этому еще не готов.

– Она была огорчена, когда вы расстались?

– Не особенно. Я постарался, чтобы она не очень привязалась ко мне. Наверно, я защищал ее от себя.

– Ты путаешь себя с этим подонком – своим папашей.

Он криво улыбнулся.

– Да, верно. А что можешь вспомнить ты?

– Ну, несколько довольно продолжительных связей. Одна так и не продвинулась дальше совместных походов в кино. Я все надеялась на что-то более серьезное, а он все отговаривался. Не хотел брать на себя каких-то обязательств.

– Мужчина соглашается брать на себя обязательства только тогда, когда готов к этому.

– Возможно, ты прав. Джек женился на своей сотруднице через полтора месяца после того, как мы расстались. Я потом долго удивлялась, как это они успели так быстро все подготовить. Это показывает, какая я дура. У них, наверно, все давно уже было решено. Эви увидела, как он помрачнел.

– Да нет, Коул, я не набиваюсь на жалость. У нас с ним действительно ничего бы не вышло. Но это я теперь понимаю, а тогда…

Коул внезапно сделал ей знак замолчать. Она тихонько вздохнула и затихла. Он шумно перевел дыхание.

– Что такое? – удивленно спросила Эви.

– Помолчи, пожалуйста, – одернул ее Коул.

– А что?

Солнце, клонившееся к западу, ушло в темноту. Коулу вспомнились закаты в горах. Но черная масса на горизонте не могла быть горной цепью. Это Оклахома, а не Монтана. Здесь закаты длятся часами. Коул только теперь заметил, что все вокруг освещено каким-то странным зеленоватым светом. В воздухе висела грязно-бурая хмарь, похожая на смог.

Внезапно плотные тучи расколола яркая ветвистая молния. И по крыше застучал град величиной с голубиное яйцо. Эви испуганно ойкнула.

– Такое впечатление, что едешь в консервной банке! – прокричала она, стараясь перекрыть грохот, и полезла в бардачок за блокнотом.