Ему захотелось узнать, не то ли это чувство, которое его мать испытывала к его отцу.

Коул буквально спекся. Он опорожнил полбанки одним глотком. Движение воздуха донесло запах духов Эви. Вторым глотком Коул прикончил чай. Поставив жестянку на землю, он вернулся к прерванному занятию – ему все-таки хотелось довести двигатель до ума.

Эви наблюдала за его действиями, стоя слишком близко. Коул взялся за плоскогубцы. Он зацепил рукой за перегревшуюся деталь и зашипел от боли.

Губы Эви шевельнулись – ей хотелось поцеловать больное место, облегчить боль.

Но это только бы все ухудшило.

Коул выпрямился и вытер руки тряпкой.

– Это все, что я могу сделать на данный момент.

– Это должно помочь?

Убивая время, можно убить и желание. Но оно с первого дня вселилось в Коула, наполняло его сны, жгло его кожу, и он никак не мог от него избавиться.

– Я должен объяснить тебе одну вещь. – Эви прижала к губам тыльную сторону ладони.

– И что же это, интересно?

– Как проверять уровень масла.

На несколько мгновений Эви застыла, потом глотнула чаю, чтобы протолкнуть застрявший в горле комок.

– Отлично. Покажи, как это делается. – Она наклонилась над двигателем.

Эви старалась сосредоточиться, глядя на темные волоски на руке Коула, протянутой к измерителю, на натянувшиеся сухожилия на внутренней стороне его запястья. Коул повернул щуп и показал ей деления.

– Вот это – кварта, полкварты, и так далее.

– Поняла.

– Это вставляется вот сюда.

Плоский металлический стерженек скользнул в темное отверстие, царапнув по краю. Волоски у нее на шее встали дыбом. Несмотря на жару, Эви пробрал озноб.

Коул неторопливо вынул щуп обратно, предусмотрительно поддерживая под ним бумажную салфетку.

– Теперь ты можешь посмотреть, какой сейчас уровень масла.

По стерженьку сползла крохотная золотистая капелька, на мгновение зависла на кончике, сорвалась и упала в мотор. Что-то вспыхнуло и зашипело. По спине у Эви ползли капли пота.

Эви кивнула. Завитки волос липли к потной шее. Эви подобрала волосы и попыталась свернуть их в пучок на затылке, надеясь, что ветерок хоть немного освежит ее. От этого движения ткань блузки перестала так туго обтягивать грудь, и ноющая боль в груди чуть притихла.

Коул вернул щуп на прежнее место. Он долго рассматривал мотор, потом снова вытер руки.

– Что еще тебе хотелось бы знать?

Такое равнодушие к ее страдающему сердцу лишь усилило страсть Эви. Чем настойчивее Коул старался удержать Эви на расстоянии, тем сильнее ее тянуло к нему. Она попыталась сказать себе, что это все от жары. Впрочем, такое объяснение не помогало понять, почему она хотела этого мужчину в Ноксвилле, в первую ночь их путешествия, и в Сент-Луисе, и на протяжении каждой мили пути, который они проехали вместе в тесноватом салоне «конквеста».

Эви присматривалась к морщинкам, окружавшим его глаза, к его упрямо стиснутым челюстям. Почему Коул не подпускает ее к себе? Почему не хочет, чтобы она любила его? Разве у кого-либо в этом мире было достаточно любви, чтобы отказываться, когда ему предлагали еще?

«А что, речь уже идет о любви?» – возмутился внутренний голос.

Эви опустила руку, и волосы тут же снова прилипли к шее.

– Что еще мне хотелось бы знать? – переспросила она.

– Квалифицированный механик всегда к вашим услугам, – ответил Коул, не глядя на Эви.

Эви на мгновение задумалась, зачем он так себя ведет. Намекает ей, чтобы она держалась подальше? Ей стало еще жарче, хотя только что казалось, что жарче уже некуда.

– Нужно ли проверять уровень масла при каждой остановке?

– Пока машина новая – раз в неделю, а потом вообще будет довольно раза в месяц.

– Я сама могу с этим справиться.

– Да, но это грязная работа.

– Должен же кто-нибудь ее делать, – огрызнулась Эви.

Если он так и не прикоснется к ней, у нее начнется истерика.

– Трудно представить, как ты забираешься под машину с масленкой в руках.

– Да? – Ее воображение тут же нарисовало портрет Коула, выбирающегося из-под машины: рубашка измазана, джинсы туго обтягивают бедра…

– И почему под нее нужно забираться так часто?

Коул внимательно взглянул на Эви и приподнял бровь, как бы сомневаясь в том, что «она» – это именно машина, а не…

– Машины нуждаются в смазке.

Эви глубоко вдохнула знойный воздух.

– В самом деле?

– Когда бензин поступает в двигатель, он воспламеняется с помощью искр из стартера. От этого приходят в движение поршни в цилиндрах. Благодаря этому возникает поступательное движение.

– Поступательное движение…

– Если цилиндры не будут смазаны, усилится трение, и мотор начнет перегреваться.

– Ты меня убедил.

– Следующее, что тебе следовало бы знать…

Их глаза встретились.

– Да?

Кадык у Коула резко дернулся. Губы у него были сухими и жаждущими.

– Когда что-нибудь случается, вот здесь «вот зажигается красный огонек. Если ты его заметишь – немедленно останавливай машину.

Эви прижала жестянку с чаем к груди. Холодное прикосновение вызвало дрожь в теле.

– А нельзя ли разобраться со всем этим потом?

– Лучше сделать это сейчас.

– Съехать с дороги?

– Или добавить масла.

Эви не было никакого дела до технического состояния машины, она чувствовала, что у нее подгибаются колени. По телу растекалась сладостная истома.

Коул полез в задний карман.

– Я возьму счет.

Когда Коул открыл бумажник, Эви опустила глаза. Знакомая упаковка рядом с его кредитной карточкой привлекла ее внимание. Эви захотелось знать, как долго Коул носит с собой этот презерватив. И для кого он предназначался, для нее или для какой-нибудь случайной подружки? Возможно, Коул относится к интимным связям настолько же небрежно, насколько щепетильно относится к ним сама Эви. Эви смотрела, как он направился к магазинчику.

– Когда я вернусь, можно будет ехать, – сообщил он.

Эви пожала плечами. Он уже добрых двадцать минут делает все, чтобы довести ее до состояния бешенства. Почему бы не продолжить в том же духе?

Коул размашистым шагом вернулся к машине. Он взял с капота свою жестянку с чаем, уже изрядно нагревшуюся, допил все, что в ней оставалось, и отправил банку в урну таким сильным броском, что та лишь жалобно звякнула.

Коул спросил себя, кого он пытается обмануть. Он поцеловал эту женщину однажды и сделал бы это снова. Наверное, это было безумием, но ему все сильнее и сильнее хотелось поцеловать ее хотя бы еще один раз. Он был влюблен в Эви.

И по ходу дела свел с ума и ее саму. Один взгляд, один невинный разговор о двигателе внутреннего сгорания, и волна желания затопила их. Сам воздух вокруг изменился. У Коула пересохло в горле и саднило в легких. Джинсы вдруг оказались слишком тесными, а в висках молотом стучала кровь.

И хуже всего то, что она об этом знает. Он видел это по выражению ее голубых глаз, – тревога, предвкушение, надежда. Он готов был умереть, лишь бы коснуться ее. Сердце Коула принадлежало Эви с первой их встречи. И вопрос о том, когда его тело, наконец, не выдержит, был всего лишь делом времени.

Они приехали в Додж-Сити около часа дня и сразу отправились осматривать местную достопримечательность – «живой уголок Дикого Запада».

Это и в самом деле был ковбойский поселок, точь-в-точь такой, как в голливудских фильмах: деревянные тротуары, лошади, привязанные к перилам, салуны с дверьми нараспашку, где барабанили на пианино. Приближалось начало учебного года, и потому поток туристов немного уменьшился по сравнению с летним периодом. И, тем не менее, именно туристы казались Эви главной достопримечательностью этого места.

– Меня всегда занимал вопрос: почему люди, становясь туристами, покупают всякую ерунду? – сказала она Коулу.

Коул усмехнулся. Эви нырнула в магазинчик, торгующий всякими безделушками, брелоками, пепельницами «Привет из Доджа!» и сувенирными игральными картами. Она устроилась в уголке и принялась наблюдать за покупателями с видом ученого-антрополога, изучающего повадки дикарей в джунглях Амазонки.