– Нет. Ответьте только, кто такой, по-вашему, бунтарь?

С лица ПГД, лежащего на диване, исчезло напряжение. И когда он излагал свое кредо, чуть ли не создавалось ощущение, что вокруг его головы появляется нимб.

– Быть бунтарем означает отказаться от мысли, что мир не движется. А для меня, главы корпорации, это означает уважать потребителей и акционеров и увлекать их в приключение, цель которого не одни только дивиденды.

Все шло просто замечательно. У Элианы было ощущение, будто ее умело разгромили. Но она продолжала жертвовать собой, чтобы завершить передачу исполнением желания Менантро, которое он высказал перед записью.

– Обычно я прошу тех, кого пригласила на передачу, выбрать мелодию, которая им нравится. Но когда мы готовились к передаче, вы мне ответили: «У меня есть пунктик. Некоторые находят его странным. Я безумно люблю петь и с удовольствием что-нибудь спел бы».

Менантро открыл глаза. Настал вершинный момент, время ощутить наслаждение, вибрацию тела в унисон с многочисленными незримыми зрителями. Он встал с дивана, встряхнул слегка головой, чтобы чуть растрепать волосы, снял очки, протянул их Элиане, закатал рукава рубашки и подал вполне профессиональный знак звукорежиссеру, который включил музыкальный аккомпанемент «Imagine». Поднеся микрофон почти к самым губам, он объявил:

– Поскольку все мы артисты – немножко, много, страстно, – я посвящаю эту песню Джону Леннону, пробуждавшему наши мечты.

В аппаратной Ольга говорила директору программ:

– Я считаю, перед выходом в эфир необходимо убрать некоторые фрагменты: высказывания о хакерах и о ядерной энергетике… Это будет неприятно нашим клиентам. И потом, общий тон – чрезмерно самодовольный. Я попытаюсь его в этом убедить.

Наконец появился Менантро, увлекая за руку Элиану. Наступая на кабели, они прошли через кулисы под взглядами операторов и ассистентов и вступили в аппаратную, где только что зажгли свет. Поворачивая голову во все стороны в ожидании реплик о том, как он «отлично смотрелся», ПГД вопрошал:

– Ну, как прошло? Понятно было, что я говорил?

Съемочная группа, которая старается никогда не огорчать приглашенного – особенно владельца канала, – заверяла его, что ему нечего беспокоиться: его умение держаться на съемочной площадке достойно восхищения… А он думал, что, если восхищаются его умением держаться на площадке, значит, им нечего сказать о самой сути. И эта неопределенность бесила его, ему хотелось, чтобы они цитировали лучшие куски из его выступления. Вздернув надменно белокурую головку, Ольга с сумочкой под мышкой направилась к нему, чтобы, не откладывая в долгий ящик, откровенно высказать свои сомнения; по ее мнению, надо сделать некоторые купюры и вообще нет никакой срочности с выпуском этого интервью в эфир.

Менантро сухо оборвал ее:

– Послушайте, я запрещаю вам ворчать.

Ему жутко надоела эта надсмотрщица. Все еще внутренне просветленный песней Битлов, он проявил свою власть, отрезав:

– Оставьте свои замечания при себе. Вы должны улыбаться и быть довольной, как все вокруг.

В сторонке Сиприан поцеловал Элиану и поздравил ее с удачным упоминанием ветроэлектростанций. Они обменялись заговорщицкими взглядами, как два хитроумных сообщника, хозяева положения. Элиана, с тех пор как обрела барона, испытывала чувство, будто стала гораздо умней; его ироническая отстраненность делала не такой тягостной ее компромиссы со ВСЕКАКО. А в другом конце комнаты разговор становился все напряженней. Тональность его повысилась еще в гримерной. ПГД, пока гримерша промокала ему лицо ваткой, смоченной в молоке, настраивал себя против Ольги. Сперва попросив ее сменить тему, он вновь начал спор, призвав в свидетели своего советника по связям с общественностью:

– А статья в «Уолл-стрит джорнэл»? Как я ее подал, а?

– Отлично. Но мне особенно понравился твой образ прекрасного.

– Образ прекрасного? А что я на этот раз сказал?

– Ты сказал «улыбка моей дочурки», и это было гениально.

Марк повернулся к Ольге:

– Вот видите, ему это очень понравилось! Заместительница директора, понимая, что выступила с критикой слишком рано, признала:

– Мне тоже очень нравится улыбка ребенка.

Отметив слабость позиции Ольги, Элиана решила, что можно вмешаться. И пока Менантро приставал к своей заместительнице, журналистка бросила насмешливым тоном:

– Вы вовсе не обязаны во всем соглашаться со своим патроном. Взбунтуйтесь, если вы не согласны!

ПГД с улыбкой взглянул на Элиану и снова обратился к Ольге:

– Она права. Если вы не согласны, будьте откровенны и скажите, где я сел в лужу.

– Не преувеличивайте. Временами вы были неплохи…

Менантро издевательски улыбнулся:

– Временами? Она считает, что временами я был неплох!

Ольга все так же спокойно пояснила:

– Но фрагмент насчет возобновляемой энергии – это совершенно невозможно. Подумайте о наших партнерах из атомной энергетики: мы не можем нападать на них, это некорректно. Этот кусок обязательно нужно вырезать.

Элиана взвилась:

– Позвольте, как это вырезать? Это все-таки моя передача. А если вы, мадам, против экологически чистой энергии, то в ближайшие дни можете прийти ко мне и объявить об этом. Вы нам расскажете про благодетельное воздействие радиоактивных отходов.

Сиприан стоял в стороне, предаваясь стратегическим размышлениям. Он должен держать сторону Элианы (борющейся за его интересы), Менантро (от этого человека зависит его состояние), но в то же время и этой волевой женщины, против которой они объединились. Она выглядела уверенной в себе, и это произвело впечатление на барона. Он попытался успокоить спорщиков:

– Хватит, хватит, мы все единодушны: месье Менантро был великолепен, убедителен, поэтичен. Атомное лобби тоже с этим согласится… – Он повернулся к Марку. – Но какая удача, если вы позволите высказать мое мнение, иметь рядом с собой столь строгую заместительницу!

Вспомнив вечер на Капри, Менантро нашел этого человека вполне симпатичным и согласился на предложенное им перемирие. Чуть ли не с признательностью он обратился к своей заместительнице:

– Ольга, спасибо за вашу въедливость.

Элиана, слегка разочарованная тем, что ее врагиня так легко отделалась, сочла необходимым заявить:

– Но в любом случае ни о какой цензуре и речи быть не может. Марк был бесподобен. Передача пойдет без всяких купюр.

Сиприан без слов, чуть нахмурив брови, попросил ее сменить тему, а Менантро сказал:

– Дамы, я приглашаю вас поужинать со мной!

Затем, повернувшись к Элиане и указав на барона, он уточнил:

– Вашего друга тоже, если он захочет присоединиться к нам. Кстати, этот его проект, пояс ветроэлектростанций, по-прежнему на повестке дня. Но, если быть честным, моя команда относится к нему отрицательно.

Ольга с некоторым разочарованием взглянула на Сиприана. Оказывается, этот забавный человек действует из корыстных соображений. Менантро не смог удержаться, чтобы не воткнуть очередную шпильку своей заместительнице:

– Да, этот господин продает ветроустановки. Но ведь вы, Ольга, предпочитаете радиоактивные отходы?

Элиана расхохоталась. Затем все направились в большой ресторан на Елисейских Полях, где Менантро был завсегдатаем. Ольга и Сиприан поехали каждый в своей машине. А журналистка, которую патрон пригласил ехать вместе с ним, садясь в черный «мерседес-604», ощутила себя так, словно получила привилегию, и у нее родилась надежда, что между ними завяжутся какие-то дружеские отношения. Она испытывала величайшее презрение к этому человеку, когда он купил «Другой канал», когда профанировал портрет Рембо, когда взял микрофон и запел… Но презрение мгновенно испарилось, чуть только она решила, что может стать его близкой сотрудницей.

Сидя рядом с ней на заднем сиденье, ПГД заговорил об Ольге:

– Она замечательный менеджер. Но ни о каком артистизме тут и речи быть не может, она его начисто лишена!