Если же перевести его в госпиталь штата, он, скорее всего, просто оттуда сбежит, его и сюда-то чуть не под конвоем пришлось доставлять. Сбежит, а значит, через неделю она найдет его в худшем состоянии, чем было в прошлый раз. И кто поручится, что еще останется шанс хоть что-то для него сделать.

Все это, впрочем, не произвело бы никакого впечатления на мистера Грабовски. Ну как ей его убедить? Логическими выкладками туг ничего не добиться. А что, если она бросится перед ним на колени, разрыдавшись?..

– Простите, дела задержали, – мистер Грабовски был вечно на бегу и говорил, как из пулемета строчил, пожалуй, вдвое быстрее, чем передвигался. Маленький, слишком полный человек в тесно пригнанном костюме, из которого его тело так и стремится вывалиться. Видно, слишком налегает на польскую ветчину. Эллен давно уже с ним не разговаривала, повода не было, и теперь ей показалось, что он еще поправился. Накрахмаленный воротничок так и впивался в толстую шею, складки ходуном ходили при каждом движении. Он грузно опустился на стул, чуть видный за громоздким столом в кабинете.

– Добрый день, Эллен, что-то совсем мы с вами не видимся. Так, знаете, приятно слышать о вас добрые слова от докторов, а то ведь они все жалуются – и то им не так, и это. – Он повертел головой, как бы пытаясь сбросить воротник. – Ну, чем обязан?

Но она и слова не успела вымолвить, как он уже все понял:

– Вы, конечно, насчет этого бродяги, которого к нам привезли на «скорой», правильно?

Вот так всегда: сам задает вопросы, сам на них и отвечает.

– Да, видите ли, в чем дело…

– Эллен, вы очень добрая. И не думайте, что мне неизвестно, как много вы делаете для бездомных.

– Ну, что вы, я просто стараюсь…

– Конечно, но вы должны понять и другое: мое дело – обеспечивать финансовую сторону, не то мы погубим эту больницу. И поэтому наши возможности оказывать помощь бесплатно весьма ограниченны.

– А разве мы не могли бы…

– Да, да, разумеется, хотя этот ваш подопечный – как его, Йеллоу, кажется? Ах, что это я, вот ведь записано: Джелло Бивгейн. Вот и его история болезни, – он достал из кипы тощую папку. – Да, так мы его переводим в госпиталь штата.

– Но, мистер Грабовски, послушайте…

– Понимаю, все понимаю: лучше было бы оставить его у нас, но для этого нет решительно никаких оснований, если только кто-то из врачей не согласится лечить его без гонорара.

– А тогда, значит…

– Да, само собой. У вас среди персонала много друзей, так что попробуйте. В этом случае, – он перегнулся к ней через стол, и ей стало страшно, не лопнут ли у него сейчас вены на шее, – мы просто его переведем в другую палату.

Она успела сказать ему «спасибо», прежде чем он схватился за телефон.

К кому же из докторов ей обратиться? Поднимаясь в лифте на этаж, где лежал Джелло, она перебрала в памяти их всех. Некоторые обязаны ей кое-чем, она для них подбирала материалы, хотя в ее прямые обязанности такая работа не входит.

Пожалуй, всего правильнее начать с доктора Файнберга, тем более что он всегда так с нею любезен.

– А где Младший? – встретил ее вопросом Джелло, как только Эллен вошла в палату.

– Джелло, ну что за детский сад! Не могу же я каждый раз его тайно сюда приносить. Уже два раза вы с ним виделись, могли удостовериться, что о нем заботятся.

– Простите, мисс Эллен, – сказал Джелло, но больше для проформы.

– Вы бы лучше о здоровье своем подумали.

– Конечно, конечно, вот выберусь отсюда и сразу начну думать о своем здоровье.

– Главное, пить вам нельзя, вот что.

– Ну, об этом и правда надо крепко подумать, – по его лицу, украсившемуся только что отпущенной бородкой, расплылась улыбка.

– Напрасно вы так. – Эллен укоризненно покачала головой.

В палате появилась сестра – огромных размеров девица с мясистыми пальцами.

– Так это вы будете мистер Джелло Бивгейн?

Эллен расхохоталась.

– Вот ваше лекарство.

– Не хочу я его принимать.

– Хотите не хотите, а надо – вы же слышали, что вам доктор Вандерманн сегодня сказал.

– Ну, надо, значит, надо, – и Джелло со вздохом проглотил таблетку.

– Так его доктор Вандерманн лечит? – спросила Эллен, не веря собственным ушам.

– Ага, сегодня утром пришел, а раньше у меня был другой, – сказал Джелло.

– А почему вдруг он?

– Ну, тот, который раньше был, говорит, пора, мол, его в госпиталь штата переправить, а доктор Вандерманн сказал, что нет, пусть остается, я его стану лечить просто так, без платы.

– Без платы? Это Рихард при вас так сказал?

– Он замечательный, мисс Эллен, так ему и скажите, если разговаривать будете, и еще скажите, мне бы домой поскорее.

– Скажу. Сейчас вот прямо найду его и скажу.

На месте Джины в его кабинете сидела другая сестра – этакая солидная матрона, которой уж скоро на пенсию.

– Что вам угодно? – осведомилась она, приветливо улыбаясь.

– Меня зовут Эллен Риччо. Передайте доктору Вандерманну, что мне бы хотелось кое-что ему сказать.

Сестра нажала кнопку, соединившись с Рихардом по внутренней связи.

– Кстати, – поинтересовалась Эллен, – а где Джина?

– Уволилась с месяц назад. Она в Чикаго переехала.

– Эллен! – Рихард, стоявший в дверях кабинета, так и светился от радости. – Прошу, я сейчас ничем не занят.

– Так, значит, ты взялся лечить Джелло?

– Угу.

– Можно узнать, почему?

– Потому что для меня не тайна, как много он значит в твоей жизни.

Видимо, на ее лице слишком ясно читалось недоумение, потому что он поспешил добавить:

– Понимаешь, – он помедлил, отыскивая верные слова, – я доставил тебе так много неприятностей, надо хоть что-то исправить, если есть возможность.

Она с минуту задумчиво смотрела на него. Кажется, не кривит душой, действительно хочет что-то для нее сделать.

– Ценю твое благородство, Рихард, совершенно искренне ценю, – как бы это поделикатнее выразить? – Но то, что между нами произошло, исправить невозможно. – Ну вот, получилось куда жестче, чем она хотела.

– Понимаю. Жаль, – он весь напрягся.

– А за Джелло большое тебе спасибо, – поторопилась добавить она. – Только с ним ведь так трудно.

– У него воспаление легких, но лечение идет хорошо. Не такой уж, кстати, сложный случай, только надо печенью его как следует заняться, есть опасность цирроза. А сердце у него хорошее.

– Ну, и что можно сделать?

– Если не бросит пить, – ничего.

– Ох, – вздохнула она, – ведь сколько я ему про это твержу!

– Не понимаю, зачем тебе с ним возиться, если он ничего не хочет слушать. – Вот это уже Рихард, которого она успела вдоль и поперек изучить. Эллен взглянула ему прямо в глаза.

– Потому что он мне дорог как друг.

– Ах как друг. «Зря он свой цинизм не умерит», – подумалось Эллен. – Ну, знай же, что твой друг просто совершает самоубийство. И может, не стоит ему препятствовать довести это дело поскорее до конца, чтобы избавить себя от лишних мучений.

– Прекрасный совет, благодарю, – злость просто душила ее. Эллен бросилась к двери.

– Прости, я совсем не думал тебя обидеть, – Рихард схватил ее за руку. – Останься, прошу тебя. Неужели нам и поговорить уже не о чем?

Она вырвалась.

– Ни о чем, кроме Джелло, я с тобой говорить и не намеревалась, – сказала она и захлопнула дверь у него перед носом.

Милт приподнял крышку в дырочках, увидел, что на него уставились две блестящие бусинки.

– Ты совсем ку-ку, Бен, а? Это как понимать, тебя уже сиделкой при крысе оставляют?

– Это не крыса, а мышь, – поправил его Бен, – и сегодня ее возвратят хозяину, Джелло выписывается.

– А ты, я вижу, задружил с бродягой этим, – заметил Милт, покачивая головой в недоумении.

Вместо ответа Бен протянул ему гантели. Милт, пожав плечами, принялся за упражнения, громко ведя счет.