– …как пошутил один из московских журналистов, Савва Михаленок, «римские каникулы» Родионова – не что иное, как возможность, щурясь на жарком солнышке, поздороваться за руку со своими штатовскими и европейскими друзьями-единомышленниками. Но, как ответил на одной из своих пресс-конференций сам Родионов, поездка в Рим носила чисто туристический характер. Кроме того, Родионов, как известно, в прошлом месяце женился, поэтому поездку в Италию надо воспринимать как свадебное путешествие молодоженов.

– Я тоже хочу поехать в Рим. – Наталия отнесла поднос с опустошенной салатницей на кухню, сказала «спасибо, все было очень вкусно» Соне и, слегка погрустнев, удалилась к себе в спальню.

Вскоре квартира заснула: Соня легла в своей маленькой комнатке позади кухни, Наталия – в спальне, а Логинов – в гостиной на диване.

Наталия проснулась, оттого что ей стало трудно дышать.

– Выйди вон, – не открывая глаз, пробормотала она и попыталась сбросить с себя навалившегося на нее Игоря. – Не хочу тебя ни видеть, ни слышать.

– А что ты хочешь?

– В Рим.

– Послушай, у тебя желания меняются как носовые платки во время гриппа. Еще с самого утра ты заказала мне…

– …вспомнила: плитку бабаевского шоколада. Где она? Пока не принесешь, не открою глаза.

– Хорошо, сейчас принесу.

Она почувствовала, как он спрыгнул с кровати и вышел из комнаты. Через минуту она услышала шаги – он вернулся.

– Можешь открывать.

Она открыла глаза и на несколько мгновений онемела: перед ней стоял Логинов в длинном норковом манто. Дорогой нежный мех при дневном свете казался словно окутанным легчайшей дымкой…

– Логинов, что с тобой? Откуда шуба? – Наталия сидела на постели и качала головой. – Мне что, это все снится? Или ты принес мне показать какой-нибудь вещдок из своего прокурорского сейфа?

– Нет. Это мой подарок тебе в честь годовщины нашего знакомства. Однажды летом мы повстречались с тобой на море, помнишь?

Но Наталия уже не слышала его, она подбежала к нему, закуталась, словно танцуя и извиваясь всем телом, в мех и прильнула к необъятной груди Логинова.

– Ты, наверное, лет двадцать копил на эту штуку… Но ведь ты же не знал, что встретишь меня.

– Я продал свою квартиру и сразу же разбогател.

– Продал?! Уж не думаешь ли ты, что я оставлю тебя в своей квартире на веки вечные? Забирай свою шубу или поменяй ее снова на квартиру. Мне такие жертвы ни к чему. У меня уже есть две норковые шубки.

– Ты же сказала, что одна…

– Мало ли что я сказала. Может, у меня и три. Ты меня расстроил, честное слово. Я думала, что ты – серьезный мужчина, а ты… продал квартиру…

– Не расстраивайся. У меня есть квартира и получше той, что была. Четырехкомнатная, в центре города… Честное слово, я не вру. Я получил ее месяц назад.

Наталии понадобилось несколько минут, чтобы осознать все, что услышала, после чего она заявила:

– Решено, переезжаем к тебе.

– Как тебе будет угодно… Только для начала ты мне дашь согласие…

– На что?

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Нет, ничего не выйдет. Думаю, тебе будет лучше, если твоей женой станет Соня. Я серьезно. Разве ты еще не понял, что я не создана для семьи? Ты меня очень плохо знаешь. Я – свободолюбивое существо, склонное к авантюрам и вранью. Это только на вид я такая паинька…

Один Бог знает, сколько бы они еще болтали таким образом, если бы не зазвонил телефон. Наталия успела первой взять трубку и не ошиблась: звонила Анна Петровна Денисова:

– Наталия Валерьевна? Это я, вы узнали меня?

– Конечно. Что случилось? Как ваши дела?

– Спасибо… Благодаря вам все просто превосходно. Но нам необходимо встретиться. Когда я могу к вам подъехать? Вы извините, что я вчера ночью не успела передать вам деньги, сами понимаете, я сильно нервничала… Пять вас устроит?

– Да, устроит.

– Так я сейчас приеду?

– Хорошо. Я буду вас ждать. Да, кстати, вы случайно не знаете, во сколько сегодня отходит московский поезд?

– Минутку, у меня записано… Вот, в двадцать тридцать. Вы собираетесь в Москву?

– Возможно.

– Послушайте, Наташа, вы не могли бы оттуда привезти мне кое-что?

Я скажу, где это продается. При встрече, при встрече…

Когда она положила трубку, Логинов вопросительно поднял брови, тем самым спрашивая, кто звонил.

– Одна знакомая.

– Ты ей помогаешь?

– Да, а ты против?

– Нет, конечно. Просто я хотел тебя спросить, не узнала ли ты что-нибудь нового по нашему делу.

– Узнала. Но сначала можно я тебя поцелую? – Она села к нему на колени и обвила руками его шею. – Спасибо за шубу. Я не ожидала…

– Вот черт! Забыл! – Он снова выбежал из спальни и вернулся с плиткой шоколада. – Бабаевский, как ты заказывала.

– А почему одну плитку-то?

– Не одну, не переживай, я взял целую коробку, и мы с Сапрыкиным спрятали ее в сейфе. Буду выдавать тебе по одной в день.

– Хорошо, что не в месяц. Послушай, скорее всего, я сейчас уеду.

– Куда еще?

– В Москву. Это очень важно. А теперь сядь и успокойся.

– Не могу…

– Возьми себя в руки и слушай. Убийства трех женщин, которых мы нашли с тобой в старом доме, связаны напрямую с убийством Бурковица и, скорее всего, с убийством Селиванова… Больше того, я уверена, что человек, убивший Селиванова, и есть хирург Бурковиц. Конечно, все это пока бездоказательно, но что касается убийства женщин – это абсолютно точно. Дело в том, что сегодня я была в той самой больнице, где работал Бурковиц, и видела журнал со списком его пациентов, которых он оперировал тридцатого мая. Ты можешь мне, конечно, не поверить, но он полностью совпадает с нашим списком…

– Каким еще списком?

– Сегодня ведь опознали Олю Перову?

– А ты-то откуда знаешь?

– Вычеркни этот вопрос из своего лексикона, в конце-то концов! «Откуда» да «откуда»… Знаю, вот и все! Значит так, Бурковиц прооперировал в тот день шестерых, список я тебе оставлю. Одной из пациенток была Оля Перова, которую нашли мы с тобой… Дальше идут другие фамилии, и я уверена, что в ближайшее время, когда трупы опознают, то эти все фамилии совпадут. К сожалению… Потому что почти всех женщин, которых он прооперировал тридцатого, убили одним и тем же способом: им вспарывали животы и что-то искали в правом боку.

– Ты сказала «почти». Почему?

– Потому что в этом списке есть некая Гольцева Юлия Александровна. По дороге домой я заехала к ней – она жива и здорова и ничего не знает.

– В каком смысле?

– В прямом. Дело в том, что это именно она лежала на операционном столе в то время, как к Бурковицу ворвались бандиты. Они же и у нее в животе что-то искали.

– В животе? Я ничего не понимаю…

– Бурковиц перед смертью успел сказать одну фразу: «В девушке…» То есть этим ребятам что-то от него надо было, и это «что-то» он, видимо, спрятал в животе одной из своих пациенток. Очевидно, он не рассчитывал на то, что его так быстро найдут, иначе бы он и не приезжал в больницу, а просто куда-нибудь бы спрятался.

– Наташа, ну что такое ты несешь, прости меня, конечно… Что, что мог он спрятать в животе?

– Вот это-то и надо узнать. И еще. В этом списке есть и Полина.

– Полина?! Ее что, тоже оперировали?

– Представь себе… Вот я и подумала, а не связано ли ее убийство тоже с этой операцией.

– Но почему ты сказала про убийство? Она же просто сорвалась с крыши!

– Полина? Не уверена. Возможно, что этот самый Гуров и охотился за Полиной, как за сосудом, в котором спрятано что-то очень важное.

– Кстати, о Гурове… Мы навели справки… Он, представь, тоже из команды президента.

– Послушай, объясни мне, что это значит: из команды президента. Ты имеешь в виду предвыборную команду?

– Да. Дело в том, что сейчас – ты же не читаешь газет, черт тебя подери! – президентская команда слилась с родионовской. Президент хочет видеть в своем кресле достойного преемника и работает в этом направлении. Так вот, Гуров был не последней фигурой. Но лично я Родионову не доверяю. И напрасно наш президент ему помогает. Ты же знаешь, нет дыма без огня… И эта его поездка в Рим, о которой пишут во всех газетах…