В квартиру Селиванова она влезла через балкон, тот самый, которым воспользовался за несколько часов до своей смерти хирург-антиквар Бурковиц. Пожарная лестница оказалась козырем в этой сложной и запутанной игре, игре человеческих страстей, амбиций и желаний…

Самое удивительное, что она благополучно пролезла в форточку, хотя и порвала дорогую кружевную блузку и оставила светлые стертые полосы на новых джинсах. Включив свет, Наталия огляделась. Похоже, Селиванов жил один, иначе бы в квартире сейчас находились его жена с детьми или родители. Нет, судя по всему (а она даже не удосужилась зайти в подъезд и взглянуть на дверь), квартира была опечатана, и в ней вообще никто не жил. Кофейник, не серебряный, конечно, а мельхиоровый, но вполне приличный, стоял прямо на столе среди пожелтевших от солнца беспорядочно разбросанных рукописей. Он был, разумеется, пуст. Вернее, почти пуст, не считая небольшого ржавого ключа. И это в нем, скорее всего, Полина и нашла компрометирующие снимки или пленки относительно пребывания Родионова в Риме. Она умная, все схватила на лету, разобралась и тут же вылетела в Москву, вышла на нужных людей и в присутствии своих доверенных лиц продала за колоссальную сумму компромат. Наверное, поделилась и с друзьями. Затем, не откладывая дела в долгий ящик, приватизировала московскую квартиру, которую все же купила за деньги, заработанные, что называется, «на спине». И только после этого вылетела в Швейцарию, возможно, по туристической путевке…

С Полиной все ясно. Но что делать со вторым снимком, на котором зачеркнута рыжеволосая головка девушки? Обойдя всю квартиру, Наталия не нашла ничего, похожего на лотаровский портрет.

Она снова взяла в руки кофейник и опрокинула его. Может, этот ключ имеет какое-то отношение к снимку, найденному в капсуле?

От чего может быть такой ключ? Не от гаража, потому что при таком подходе к проблеме охраны автомобиля его бы украли в первый же день. И не от погреба, поскольку солениями и варениями промышляют, как правило, бомжи, а им ничего не будет стоить сорвать такой хилый замок. Значит, от подвала, в котором хранится всякий хлам…

«Всякий хлам… всякий хлам…» Она выбежала из квартиры, заметив бумажную ленточку с печатью на двери, которая всегда вызывала у нее смех и желчную иронию, спустилась, почти слетела, вниз и остановилась, переводя дух, перед маленькой дверью, ведущей в подвал. Наталия щелкнула зажигалкой и взялась за висевший на двери замочек; оказалось, что это просто фикция, он не был заперт. Она толкнула дверь и вошла в темное душное подземелье, снова щелкнула зажигалкой и вдруг увидела перед собой девушку в полосатом, сине-белом платье с белым воротничком; она улыбалась ей, предлагая выпить чашку-другую кофе… Ярко-рыжие волосы девушки блестящей волной спадали ей на плечи; матово блестел серебряный кофейник…

Огонь погас – девушка исчезла.

«Что-то кофе захотелось», – прошептала Наталия и коснулась рукой того места, где только что была голова девушки. Под тонкой атласной бумагой она почувствовала что-то выпуклое и жесткое. Это был замок, вернее, залепленная репродукцией замочная скважина, куда и надобно было вставить маленький ржавый ключ. «Ключ к подвалу Селиванова. Какая банальность!» Она открыла замок, снова щелкнула зажигалкой, увидела висевшую прямо над головой белую сосульку-выключатель и включила свет.

Прямо на полу, на подстилке из старых холщовых мешков, лежало нечто большое, аккуратно запакованное в толстый целлофан. Наталия судорожно, ломая ногти и дрожа всем телом, принялась распаковывать сверток. Когда же показалась первая рама, резная и позолоченная, она почувствовала, что кожа на ее спине покрывается мурашками…

Через несколько минут она видела перед собой все двенадцать картин Роже Лотара. И в том числе знаменитую «Рыжую девушку с кофейником».

Наталия не спеша перетаскала все драгоценные полотна в машину, прикрыла пледом и подушками, которые всегда возила с собой на всякий случай, заперла подвал, селивановскую квартиру и поехала домой.

Аккуратно сложив все картины перед дверью, она достала ключи и начала тихонько открывать замки. Четыре часа утра. Оказавшись в темной прихожей, она заметила чуть пробивавшийся снизу двери луч света: кто-то сидел на кухне. Наталия подошла поближе и прислушалась.

– Еще по одной – и спать… – Это был голос Логинова. Он был, кажется, совершенно пьян.

– А я останусь ее ждать… Ума не приложу, где она может быть… Я даже ездил на квартиру ее Полины, но там все опечатано… Нет, все, мне достаточно… Если учесть, что я почти ничего не ел…

– Так давай разбудим Соню, и она нам приготовит что-нибудь… Она неплохо готовит, но Наталия лучше… Я, правда, делал вид, что ничего не замечаю, и она верила… Мы, между прочим, так ни о чем и не договорились…

– Ну мы же не идиоты, чтобы делить ее… Она сама должна все решить…

Она распахнула дверь и увидела сидящих за столом совершенно невменяемых Логинова и Валентина.

– Вы никак меня решили поделить? Интересно, кому достанется голова, а кому ноги?

– Мне ноги, – сказал Валентин, – а голова будет изредка приходить в гости…

– Тебе пора домой, – сказал Логинов и поднялся навстречу Наталии. – Наташа приехала… Господи, мне это не снится?

На шум пришла Соня. Увидев Наталию, она всплеснула руками и просияла:

– Наконец-то! А то они пьют здесь всю ночь. У вас все хорошо?

– Хорошо. Сонечка, помоги мне кое-что перенести…

Спустя полчаса картины были уложены под кроватью и замаскированы покрывалом, за исключением одной, которую Наталия повесила в изголовье, напротив «Хрустальных пчел», картины одного местного, но весьма талантливого художника.

– Красивая девушка, ничего не скажешь… А волосы как настоящие… Золотые… – с восторгом проговорила Соня.

Логинов и Валентин спали в гостиной на диване, почти обнявшись…

– Ты знаешь, что такое шведская семья? – спросила Наталия. Они сидели на кухне, и Соня кормила свою хозяйку голубцами.

– Нет.

– Маленькая еще. Не представляю, что будет завтра… Как вы тут с Логиновым?

– Да я его почти и не видела. Он очень переживал, постоянно звонил мне с работы и спрашивал, не звонили ли вы из Москвы. А потом сам собрался…

– Соня, будь другом, я смертельно устала, принеси мне сюда, пожалуйста, телефон.

– Да вы отдохнули бы, что ли… – осторожно заметила Соня, наливая в чашку чай и подвигая Наталии, которая в это время вертела в руках листок, исписанный черными чернилами.

– Так… Девушка, алло! – Она прижала трубку к уху. – Сейчас я продиктую вам номер телефона в Париже… Вы слышите меня? Прекрасно, записывайте: 385647… Фальк… Господин Фальк. Спасибо, жду…

– В Париж?

– Он живет возле Триумфальной арки… Знаешь, такой симпатичный старикан, очень похож на Буратино. – И она тихо засмеялась, вспомнив что-то. – Но, признаться честно, меня сейчас больше интересует его друг… по фамилии Планас, кажется. Соня, Боже мой, как я хочу спать.

– А я хочу быть такой же, как вы. – Соня подняла на нее свои большие голубые глаза и улыбнулась. На кухне стало тихо, слышно было только, как за окном идет дождь…