— Для Геннадия перспектива немного шире — либо та же пуля, либо закрытая психиатрическая клиника. Сами понимаете, после пережитых в Зоне ужасов рассудок помутился… И вряд ли когда-нибудь восстановится…

Генка передернулся. Да, он явно предпочел бы пулю — это, по крайней мере, быстрая смерть. Но кто же его спросит?

— Пожалуй, больше всего шансов быть отпущенным на свободу после порции изрядной нервотрепки есть только у Юрия. Но за ним все равно будут постоянно приглядывать, и при малейшем шевелении «против ветра» или неосторожной фразе на запрещенную тему последует банальная дорожная авария, или хулиганское нападение в темном переулке…

Фокс замолчал.

— Н-да, нетрудно догадаться, что мы выберем в качестве альтернативы такому вот «будущему»… — медленно сказал Генка. — Хотя… Может, найдутся желающие пусть даже умереть — но человеком, лишь бы не жить неизвестно кем?

— Я остаюсь, — быстро, словно опасаясь, что ему помешают, выпалил Бен. — Я не хочу остаток жизни провести на коротком поводке!

— Я остаюсь, но с одним условием, — Роман поднял голову. — Не просто потому, что не хочу пулю в затылок… А потому, что… Обидно, знаете ли, когда тебя вот так кидают в обмен на честную службу. И «спускать им сквозь пальцы» это дело тоже неохота. Короче, я хочу поквитаться с родимой Конторой. Хоть как-нибудь. В Зоне у них много своих интересов — обломаются они тут об меня; ох, обломаются! Конечно, если господин Фокс не передумает насчет моей кандидатуры. Но имейте в виду: пока я буду в Зоне — неважно, кем и в каком виде, — ни одна «конторская» сволочь по ней спокойно не пройдет.

Его голос лязгнул, как затвор. Роман уставился на Фокса пристально и требовательно:

— Можете считать это основным моим условием для вступления в ряды ваших сотрудников. Если оно вас не устраивает — тогда лучше мне отказаться сразу.

— Ну, почему же — не устраивает? Это небольшое условие — вполне реально. Но сразу хочу уточнить — ваше требование мы сможем позволить вам осуществить только именно так, как оно сформулировано. Возможно, Роман, вы пока еще сами не поняли, что пожелали, но… Ничего, потом поймете. Детали мы обсудим отдельно. Как все-таки мне нравится ваше чувство юмора!

— А я смогу по-прежнему выходить в сеть? — спросил Генка, и тут же, спохватившись, уточнил: — Ну, в смысле, в интернет, а не в сталкерскую?

— И даже публиковать там материалы, — пообещал Фокс. — Только, разумеется, не раскрывая всех тайн Зоны. За этим мы проследим…

— Тогда я тоже остаюсь, — решил Ёж.

Да никто даже и не сомневался в том, что Генка выберет. Никому и на мгновение в голову не пришло, что он согласился бы на растительную жизнь в психушке.

Оставался один кандидат… Все обернулись в сторону Завхоза.

«Пожалуй, только у одного Юрки из нас всех есть шанс выбраться, жить более-менее нормальной жизнью, и нет совершенно никаких мотивов оставаться в Зоне», — подумал Роман. Признаться, с некоторой тоской подумал. За несколько дней совместных приключений он успел привыкнуть к хорошему товарищу, к крепкой и надежной опоре. Конечно, это чистой воды эгоизм, но не хотелось бы, чтоб Завхоза в команде сменил кто-то другой.

— Юрий, смелее, — подтолкнул Фокс. — Вы вправе решать только за себя. Никто вас не осудит. Если вы откажетесь — ребята какое-то время поработают втроем, а потом подберем четвертого, вот и все.

Завхоз низко свесил голову. Со стороны казалось, что он готов объявить о своем отказе, и прячет лицо от стыда — хотя вроде бы чего стыдиться-то? Желания прожить обычную человеческую жизнь? К тому же совершенно никого не предавая…

— А чего мне там… — вдруг медленно выдавил Юрка. — Ну, вернусь… Долг я полностью выплатил, кстати… Недавно последний взнос перечислил… Вернусь на Север — родители будут на мозги капать, чтоб я к ним переезжал, раз с долгом уже расквитался, и на буровой корячиться не обязательно. А перееду — начнут мозги долбить, чтоб я опять стал чем-нибудь торговать. И продолбят в конце концов. И все сначала… Нет, не хочу. Лучше я с вами останусь. А им сообщите, как будто я погиб. Что без вести пропал — не надо, а то так и не успокоятся, мать особенно… Лучше уж пусть мертвым считают.

— Юр, ты точно в этом уверен? — опасливо переспросил Роман. — Обратного хода не будет.

— И не надо. Я остаюсь.

На минутном табло светилась цифра «пятьдесят восемь», а в двух соседних окошках бежали секунды.

Черт побери, зачем только Юрка сказал о родителях?! Да, родители… Разве что Ромки эта тема никак не касается, завертелось в голове у Генки. Ничего, у матери новый мужик есть — все-таки не одна. Придется ей погоревать, конечно… А если бы сына заперли в психушку, то можно подумать, ей сообщили бы об этом?! Устроили бы ту же самую «пропажу без вести», и все. У Бена тоже мать-отец имеются… И ему небось чувство вины — как ножом… Хотя он сам выбрал. Ведь мог бы не согласиться на предложение Фокса, остаться проводником при Зоне. Мамаша бы к нему наезжала пару раз в год с чемоданом пирожков… Глядишь, и подружка бы сюда переехала… Но он решил по-другому.

— Скажите, а как это будет? — хриплым шепотом спросил Бен, несомненно, имея в виду превращение.

— Да никак, — небрежно бросил Фокс. — Вы даже ничего и не заметите. Просто потом поймете, что стало по-другому, и все.

Пятьдесят девять минут. Четыре пары глаз ловили каждую цифру, мелькающую на секундном табло.

«А ведь он смеется», — вдруг не к месту ужаснулся Бен, поймав взгляд Фокса. — «Смотрит на нас, как мы… И смеется…»

Хотя, может быть, Бен и ошибался. По выражению лица Хозяина трудно было понять — смеется ли он, глядя на сцепленные руки парней. Сведенные пальцы вцепились друг в друга с такой силой, словно сейчас в бункер должна была ворваться мощная волна и раскидать их в разные стороны, как щепки.

Пятьдесят семь секунд, пятьдесят восемь, пятьдесят девять…

Бен шумно вдохнул, как будто и впрямь собирался задержать дыхание перед накатом волны. Ему показалось, что все сделали то же самое.

Ноль-ноль. Ноль-ноль. А в двух самых первых ячейках табло, обозначающих часы, лампочки выстроились в линию с маленьким хвостиком вверху. Единица.

— Всё, — одними губами сказал Бен.

Роман неподвижно глядел перед собой, у Генки по горлу прокатывался кадык, Юрка прятал набрякшие влагой глаза и украдкой шмыгал носом.

А ничего не произошло. Ни вспышки света, ни сотрясения воздуха, ни толчка боли, ни даже мгновенного головокружения… Ничего.

Он чувствовал себя вроде бы совершенно так же, как и раньше. Зудела и чесалась от многодневного пота кожа. Вот только… Все-таки что-то не так… Бен не сразу понял, что именно. Потребовалось несколько минут, чтоб осознать — исчезла отупляющая, ноющая усталость. И не было нудной боли в подживающей ране. Он недоверчиво ощупал бедро — нигде не больно… Встал, сделал несколько шагов — никакой хромоты…

— Да все восстановилось до нормы, — снисходительно пояснил Фокс. — Кстати, Геннадий, у вас тоже. Попробуйте подвигать левой рукой. И вообще… Коллеги, время поджимает. Идите-ка в душ, брейтесь, переодевайтесь, и будем понемногу приступать к делу. Я понимаю, вы все сейчас несколько шокированы от всего произошедшего, от своего нового состояния… Но я не зря вас торопил и не дал времени подумать до завтра. Пора… Кстати, вот, — он извлек из внутреннего кармана плоскую жестяную флягу и поставил ее на стол. — Коньяк. Глотните немного для снятия стресса. Стаканчики есть на кухне.

— А подействует? — усомнился Роман. — Мы же теперь вроде как нелюди…

— Попробуйте, и узнаете! — хохотнул Фокс. И добавил с широкой улыбкой: — Нелюди…