– Скажи, что я хозяйка дома.

– Хорошо, – сказал Давид, – сейчас…

– А, хозяйка! – перебил его Юнас.

– Я слышала, что вы ухаживаете за цветами, – сказал голос. – Как они там?

– Спасибо, вроде ничего, – ответил Давид.

– Ну и замечательно. А Селандриан? Как он?

– Селандриан?..

– Большой цветок с сердцевидными листьями.

– А, понятно. Я просто не знал, как он называется. На самом деле это единственный цветок, который чувствует себя не очень хорошо. Он увядает.

– А он на своем месте? Он должен стоять на окне, выходящем на аллею. Рядом с напольными часами.

– Да, он там и стоит.

– Никуда его не переставляйте! Если будете хорошо с ним обращаться, он наверняка поправится.

– Вообще-то я за него беспокоился, – сказал Давид.

– Не волнуйся, Давид. Хорошенько ухаживай за ним, но только сам. Дело в том, что этот цветок может привязаться только к одному человеку…

– Правда?

– Да. – В трубке замолчали, потом послышался легкий вздох. – Дело в том, что я сейчас не могу быть с ним. Я нахожусь в столице и не могу приехать.

– Понятно, – ответил Давид, – мы постараемся.

– Спасибо, Давид. До свидания! Я еще позвоню.

Раздался небольшой щелчок, трубку повесили.

– Интересно, чего она хотела? – спросила Анника.

Давид все еще держал трубку в руке. Медленно опустив ее, он пошел к двери, Анника и Юнас за ним.

– Почему ты не отвечаешь, Давид?

Но Давид молча смотрел перед собой. Анника и Юнас проследили за его взглядом. И вот что они увидели.

Цветок на окне больше не казался поникшим. Листья расправились и медленно поднимались все выше и выше. Они были похожи на руки, раскрывающие объятия. Точно как во сне Давида.

Однако самое странное было то, что все листья, все до единого, повернулись так, словно указывали внутрь комнаты, в одну точку.

– Почему они не повернулись к свету? – спросила Анника. – Ведь цветы всегда тянутся к свету.

– Видно, этот цветок – исключение, – сказал Юнас.

– Он указывает на лестницу! – заметил Давид.

И не успели Давид и Анника опомниться, как Юнас помчался вверх по лестнице, задев по дороге медную коробочку, которая с грохотом покатилась вниз.

– Юнас, нам туда нельзя! – в отчаянии воскликнула Анника.

Она подбежала и подняла ее. Только бы не помялась! Анника внимательно осмотрела коробку. К счастью, с ней ничего не случилось. Внутри что-то гремело. Анника сняла крышку. Это оказался ключ, к ключу же была привязана старая пожелтевшая бумажка с какой-то надписью.

Анника прочла и побледнела.

– Покажи! – в один голос попросили Давид и Юнас.

Анника молча протянула им ключ. Она заметила, что мальчики тоже изменились в лице.

Большими красивыми буквами на клочке бумаги было выведено: ЛЕТНЯЯ КОМНАТА.

Давид беспокойно расхаживал взад-вперед по своей комнате. В руках он держал раскрытую книгу и читал:

«Обнаружены некоторые доказательства в пользу поэтического и философского взгляда на цветы как живые существа, которые обладают не только индивидуальностью и душой, но и способностью общаться с другими живыми существами».

Книга называлась «Тайная жизнь цветов», Давид взял ее в библиотеке. Его беспокоил цветок из Селандерского поместья, который приснился ему еще до того, как он его увидел. Давид хотел понять, почему это растение так странно себя ведет, почему ему все время кажется, будто цветок чего-то от него добивается.

Пожилая дама, Юлия Анделиус, сказала, что Селандриан может привязаться только к одному человеку.

Но почему Селандриан выбрал именно Давида?

Было еще одно обстоятельство, никак не дававшее ему покоя, – ключ в медной коробке. Ключ от летней комнаты.

Зачем он поддался на уговоры Анники и не стал искать эту комнату? Юнас тоже хотел немедленно найти ее, но Анника была непреклонна. Это не их дело. Возможно, она и права – кто знает, во что бы они ввязались…

Однако если ему и казалось раньше, что голос на пленке говорит пустые, ничего не значащие слова, теперь он так не думал. Неважно, существует ли этот голос на самом деле, – то, что Давид разобрал слова «летняя комната», не случайность. Доказательство тому – ключ. И Давид знает, где он лежит.

Ну как он мог обещать Аннике?..

Юнас жевал «салмиак» и шагал по своей комнате, которая располагалась на втором этаже их дома, над магазином. Он снова и снова включал магнитофон и слушал голос на пленке.

Все верно. Давид был прав. Девушка шептала: «летняя комната».

Подумать только, ключ от этой комнаты был у него в руках! Наверняка Юнас задел медную коробку не случайно. Они должны были узнать про ключ! Тут нет никаких сомнений!

Но как он мог обещать Аннике не пытаться разыскать эту комнату? Какая непростительная глупость…

Может, необязательно всегда держать свое слово? Вдруг ты пообещал глупость, но понял это только потом? Что, если уговорить Аннику освободить его от этого обещания?

Нет, ничего не выйдет. Она ни за что не согласится. Анника страшно напугана всем, что случилось, и от страха готова, как страус, зарыться головой в песок. Говорить с ней бесполезно. Она отказывается даже признавать существование голоса на пленке.

Но почему в таком случае она так испугалась летней комнаты? В ее рассуждениях не было никакой логики.

А ключ лежит себе в медной коробке! И ждет…

Думать об этом было невыносимо.

Анника сидела на складе за магазином и наклеивала ценники на консервные банки. Она не в первый раз проделывала это, и обычно все шло как по маслу, но сегодня она постоянно сбивалась, путалась и никак не могла войти в нужный ритм. На несколько банок она по рассеянности наклеила по второму ценнику. Словно уже не видела, где банки с ценниками, а где нет.

Анника все больше раздражалась на саму себя.

Зачем она пообещала родителям помогать этим летом в магазине?

Да еще поливать цветы в Селандерском поместье. Вот этого уж точно делать не стоило.

А согласилась она из-за Давида – как всегда!

Потому что думала, что Давиду хочется попасть в Селандерский дом.

Потому что хотела его порадовать.

Хотела ему угодить. И порадоваться сама.

Она всегда так рассуждала. Кого бы это ни касалось. Да только что толку? Кому до этого дело? Давиду и в голову не приходило, что цветок, который ему приснился, он смог увидеть только благодаря ей. А Юнас – помнит ли он, как она уговаривала родителей купить ему магнитофон?

Все, с нее хватит!

Ключ она им взять ни за что не позволит!

Только бы Юнас перестал слоняться как неприкаянный и сверлить ее взглядом.

Давид едва кивнул ей, когда она встретила его этим утром по пути в библиотеку. И даже не слез с велосипеда. Как бы то ни было, она не собирается…

Но – но – но…

Имеет ли она право брать с других такие обещания?

Правильно ли она делает, что постоянно одергивает Юнаса?

Ну не зануда ли она после этого? Зануда и грымза?

Зачем она мешает Давиду разыскать летнюю комнату? Между прочим, именно он первым услышал голос на кассете! И именно он растолковал шепот!

Вдруг это что-то важное? Вдруг в Селандерском поместье и правда что-то неладно? А она только вставляет им палки в колеса!

Ну вот! Стоило отвлечься, и она опять начала клеить ценники по второму разу.

Ерунда какая-то… Со злости Анника отпихнула несколько банок так, что они покатились по столу.

Потом встала и пошла звонить Давиду.

Первое, что они увидели, войдя в Селандерский дом, был цветок. Сегодня он выглядел куда лучше.

Но, хотя день был в самом разгаре и за окном светило солнце, а цветы, как известно, всегда обращают свои листья к свету, этот цветок упрямо поворачивался внутрь комнаты – к лестнице.

– Странно, – сказал Давид. – Когда я вчера уходил, я повернул горшок так, чтобы свет падал на листья.