– Она для миниатюры?

– Конечно. А почему ты спросил? По-твоему, не годится?

– Нет-нет, просто любопытно… И когда ты ее придумал?

– Сегодня утром. Она зазвучала в моей голове, как только я проснулся, но пока что я не успел ее проработать.

– Ты уверен?

– Уверен? В чем? Я тебя не понимаю…

– Ну… ты действительно не играл ее раньше?

Отец пристально посмотрел на него и помотал головой.

– Я же сказал! Что с тобой? У тебя такой вид, будто ты с луны свалился!

– Да нет, просто мне показалось, что я слышал эту музыку раньше, но, видно, я ошибаюсь.

Давид вернулся в кухню, а отец продолжил работу.

Вдруг зазвонил телефон, и он нетерпеливо ударил обеими руками по клавиатуре.

– Скажи, что я занят! Перезвоню позже!

– Да, да…

– Я не могу подойти!

– Хорошо, хорошо, я подойду!

Однако звонили не папе. Это был Юнас. Он обнаружил на пленке загадочные вещи и хотел прийти.

– А Анника? Что она делает?

Анника была занята – она клеила ценники на товары в магазине.

– Я работаю! Хватит трепаться! Сейчас же повесь трубку! – вспылил отец. Пригласить Юнаса с магнитофоном было сейчас никак невозможно.

– Слушай, я сам приду к тебе. Папа работает.

– Так даже лучше, – ответил Юнас. – Он бы нам только мешал. Нам нужна полная тишина. Давай быстрей! Дело нешуточное, вот увидишь.

Давид повесил трубку и вошел в комнату. Отец был готов взорваться.

– Отключи его совсем! Этот проклятый телефон погубит мою работу! – выпалил он.

Давид сразу же выдернул вилку из розетки. Сванте снова склонился над клавиатурой.

– Я схожу ненадолго к Юнасу, – сказал Давид.

Отец поднял глаза от клавиатуры и рассеянно посмотрел на него.

– Да-да, иди, конечно, я не против, – великодушно позволил он. Ему стало стыдно, что он не сдержал раздражения.

«Я не против». Давид еле сдержал смех. Как это на него похоже. Интересно, что бы он сказал, если бы сейчас сюда притащился Юнас.

– Тогда пока. Ты идешь сегодня к Линдроту?

– К этому эксплуататору? Нет уж, я буду работать дома. Мне сегодня еще полночи вкалывать.

Отец тяжело вздохнул. Он явно хотел, чтобы его пожалели.

– Бедняга, – произнес Давид.

– Да уж, ничего не поделаешь… Но ты иди, иди, развлекайся!

Он сказал это так, будто Давид собирался на грандиозную вечеринку, а ему самому предстояло сидеть взаперти и вкалывать. Да еще в невидимом присутствии грозного эксплуататора Линдрота.

Давид сочувственно посмотрел на него, но про себя ухмыльнулся. На самом деле отец не знал ничего лучше, чем работать в одиночестве. И уж кого-кого, а Линдрота никак нельзя было назвать эксплуататором.

Но Давид промолчал, иначе отец сказал бы, что к его работе не относятся всерьез.

– Ну правда же, ненормальная! Напала на меня – ни с того ни с сего – из-за каких-то часов и раковин! Ну согласись!

Юнас с Давидом изучали пленку, записанную тайком в Селандерском поместье у фру Йорансон.

– А теперь послушай следующую запись! – сказал Юнас. – Это самая первая – та, которую я сделал вечером под окном. Когда она говорила по телефону. Кашель тоже записался, это тот же кашель, что в лодке. Должно быть, это тень кашляет! Тихо, включаю!

Он поставил пленку с начала. Давиду пришлось прослушать всех сверчков, шмелей, навозных жуков и прочих тварей, которых записал Юнас, а еще звук воды в речке, ветер, поезд и тому подобное.

– Какое качество звука! – гордо сказал Юнас.

Рядом стояла Анника. Она пришла уже в самом конце и услышала собственный голос: «Как холодно, словно ледяной ветер пролетел…»

Дальше на пленке была тишина, но на ее фоне слышались какие-то слабые звуки, смутно похожие на шепот, хотя разобрать слова было невозможно. Юнас и Анника решили, что это просто помехи, но Давид явно различал человеческий шепот.

Потом снова голос Анники, немного напуганный: «Что такое? Давид, что случилось?» И Давид: «Ничего, все в порядке. Ты права, действительно похолодало». Потом Анника сказала, что пора домой, и Юнас выключил магнитофон.

– Ну, слышал? – сказал он. – Правда, странный телефонный разговор?

Телефонный разговор? Давид не понял. Его мысли были заняты совсем другим.

– Можешь еще раз включить конец? – попросил он. – С того места, где ты слез с дерева и Анника говорит, что замерзла.

Юнас не понял, что так заинтересовало Давида, но выполнил его просьбу. Ему пришлось прокрутить этот кусок несколько раз.

– Ну и что? Что тут странного? – спросил Юнас.

– Да, расскажи нам, пожалуйста, – подхватила Анника.

– Вы что, не слышите? Разве вы не слышите шепот? На пленку попал какой-то посторонний голос.

Юнас снова прокрутил запись. Да, конечно, он слышит шепот. На самом деле он слышал его и раньше.

– Обалдеть! – проговорил он.

Но Анника только фыркнула: ей все это не нравилось, и никакого шепота она не слышала.

– Шум какой-то, только и всего, – сказала она.

Но Давид все больше и больше убеждался в своей правоте. Теперь он начал даже различать слова. И Юнас тоже: он ясно слышал, что там какие-то слова, но не мог их разобрать.

– Значит, в саду кроме нас кто-то был! Жуть какая! – содрогнувшись, сказал Юнас.

– Да нет же, Юнас, – ответила Анника, – мы были одни. Если бы кто-то стоял там и шептался, мы бы наверняка услышали.

– Да, но как же тогда этот голос попал на пленку, раз там никого не было?

Юнас смотрел на них, не мигая.

– Жуть какая! – повторил он. – Обалдеть!

Они прослушали пленку еще раз.

– Это женский голос, – взволнованно произнес Давид.

Анника снова только фыркнула.

– Как ты можешь определить это по шепоту? – усомнилась она.

– Могу, – ответил Давид. Теперь он был более чем уверен. Юнас тоже.

– Ерунда, – возразила Анника. – Никакой это не голос, просто шум, вот и все.

Юнас готов был уничтожить ее взглядом.

– Только попробуй повторить это еще раз! – пригрозил он.

Они снова включили магнитофон. Теперь было слышно очень отчетливо. Даже Анника засомневалась, правда, она тут же нашла новое объяснение:

– Юнас столько раз перематывал пленку – неудивительно, что на ней появились новые голоса.

Но Давид ее не слушал.

– Мне кажется, я различаю слова! – возбужденно заговорил он.

– Да, и я тоже! – подхватил Юнас. – С ума сойти!

– Юнас тебе просто подыгрывает, – сказала Анника. – Он готов услышать все, что ты ему скажешь, Давид.

Анника была возмущена. Она не собиралась соглашаться с тем, чему нет объяснения. Поэтому она накинулась на обоих. Давиду было все равно, а вот Юнас обиделся. Никому он не подыгрывает. У него есть собственное мнение.

– Тогда скажи первый, что она там говорит! – вызывающе сказала Анника.

– Ну-у, – начал Юнас, – она говорит: «В липкой темноте…». Потом ничего не слышно, а потом она добавляет очень тихо: «я или не я».

Анника прыснула со смеху, но Давид кивнул. Версия Юнаса была вполне правдоподобной, правда, сам он услышал немного по-другому.

– Да вы оба ненормальные, – разозлилась Анника. – Все, с меня хватит, я ухожу!

Однако Давид остановил ее.

– Не делай поспешных выводов, – сказал он. – Это непросто, надо набраться терпения. Чтобы что-то разобрать, нужно немного привыкнуть, настроиться.

Анника молча села.

Давид еще раз включил запись.

– Мне кажется, она говорит следующее: «В летней комнате… я… Эмилия…».

Юнас серьезно кивнул. Да, отчасти он был согласен с Давидом. Однако он считал, что первые слова Давид понял неправильно. Но со второй частью был согласен, так что если поменять «я или не я» на «Эмилия», выходило: «В липкой темноте Эмилия». Так, конечно, гораздо лучше. И получалось целое предложение.